Читать книгу "Гуров не церемонится - Алексей Макеев"

– Параллельная структура, – кивнул Гуров и, встретившись глазами с этим битым жизнью человеком, с первого взгляда правильно оценившим «способности» Тимофеева и поэтому подстраховавшимся, одобрительно заметил: – Разумно. И женщину эту вы вовремя перехватили, – на что тот просто пожал плечами. – Ну а с вашим доверенным человеком я могу поговорить?

– А они все доверенные, – заметил Погодин. – И в полном вашем распоряжении. А когда мужики приедут, то в подчинении у вас будет много людей для различных поручений.

Гуров на это ничего не сказал и снова обратился к Тимофееву:

– Давай, Сергей, рассказывай все, что знаешь о последних месяцах.

– А чего не знаешь, я потом проясню, – пообещал Погодин.

– Ну, как утром выяснилось, детей похитили ночью через окно – его открытым оставили. Охранники тут же мне сообщили, и я приехал, а потом уже Николаю Степановичу позвонил. Следов под окном никаких не было, отпечатков пальцев ни на наручниках, ни на подоконнике, ни на всем остальном – тоже, видно, в перчатках работал или работали. Собака – я частным образом с нашими договорился, и они приехали – след не взяла.

– А вот будь в доме собака, она бы тревогу подняла, – заметил Гуров.

– Колька собак не любит, – сказал Погодин. – Тяпнула его в детстве какая-то шавка, вот на всю жизнь память и осталась.

– Понятно. Ну, Сергей, а дальше ты что предпринял?

– Мы весь сад осмотрели, но никаких следов не нашли, ограда нигде не сломана и кусты, что вдоль нее растут, тоже. Словно по воздуху этот гад сюда прилетел.

– Ага, дух не святой или джинн из бутылки, – буркнул Гуров.

– Хозяйка в истерике была и на мужа орала, что это случилось из-за его бизнеса и все такое. И требовала, чтобы он ни в коем случае в полицию не обращался, а то детей убьют, – продолжал Тимофеев. – К ней из частной клиники врача с медсестрой пригласили, так они с тех пор тут так и живут. Она, как до этого в детской жила, чтобы постоянно с детьми быть, так до сих пор там и находится и постоянно таблетки какие-то пьет, от которых в каком-то полузабытьи находится. И вообще сдала она за этот месяц страшно – ведь и не спала толком, и не ела. Ее еще раньше хотели в частную клинику поместить, но она такой скандал закатила – не приведи господи. Кричала, что останется дома, потому что о детях в любой момент какая-то информация может прийти, вот она и хочет первой ее узнать, потому и ноутбук к себе забрала, хотя он в доме один, и рядом с кроватью поставила. А что с ней было, когда о якобы смерти детей узнала, я даже передать не могу. А что будет, когда ей о покушении на Николая Степановича скажут, вообще представления не имею. Наверное, нужно будет ее все-таки в клинику эту положить, чтобы она там под присмотром врачей до полного выздоровления хозяина была, потому что лежать в стационаре все-таки понадежнее, чем дома. А еще, Леонид Максимович, хоть вы ее и не любите, должен сказать, что жили они нормально, не скандалили. Тихо все было.

– Ваш выход, Леонид Максимович, – Гуров повернулся к Погодину, поняв, что Тимофеев сказал все, что знал.

– Вела она себя действительно тихо, потому что я ее предупредил, что за ней и в Москве будут постоянно наблюдать, – подтвердил тот и замолчал, хотя видно было, что сказать ему есть чего, замялся он как-то, словно решая, говорить или нет.

– Леонид Максимович! Все, что вы скажете, между нами и останется, – твердо пообещал Гуров. – Поэтому говорите смело: вдруг это делу поможет?

– Ладно! – поколебавшись, согласился Погодин. – Короче, Колька не мог иметь детей, причем это совершенно точно. Бабы у него всегда были – дело житейское, но вот все как-то без последствий обходилось. А он о детях мечтал так, что словами не описать. И вот, когда мы уже нормально жить начали, появилась у него одна бабенка, и попыталась она свою беременность на него повесить. Ну, он, конечно, обрадовался, планы начал строить. А вот я сильно сомневался, что это от него, и погнал его к врачам, вроде как на обследование. Ты, мол, отцом собираешься стать, так убедись сначала, что ребенка сможешь на ноги поставить и до ума довести, а то загнешься до времени, как он без отца будет расти. Николай и пошел. Тут-то и выяснилось, что у него какое-то застарелое воспаление, которое уже давно перешло в хроническую форму, так что детей ему без очень серьезного лечения иметь не судьба.

– Бабенка тихо слиняла не без вашего участия, – догадался Гуров.

– Само собой, – невозмутимо заметил тот. – Колька после этого сник, даже пил некоторое время, а потом решил: не судьба – значит, не судьба. И лечиться не стал, хотя я и предлагал ему к тому знахарю обратиться, который ему мазь для лица делал.

– То есть никакого другого наследника – я сейчас не о жене, а именно о детях – у него быть не может? – уточнил Гуров.

– Могу сказать совершенно точно, что детей у Кольки нет, – уверенно сказал Погодин. – У него вообще на всем белом свете родственников нет.

– А вот, как оказалось, судьба ему детей иметь. Он же все это время в Москве лечился, – горячо возразил Тимофеев. – Я точно знаю. К знахарю не пошел, а к врачам обратился. Он постоянно на какие-то процедуры ездил, ему уколы делали. И супруга его тоже лечилась.

– Еще бы ей не лечиться, при ее-то прошлом! Там число абортов небось на сотни шло! – зло бросил Погодин.

– И все у них получилось, – продолжал Сергей Владимирович. – Они для этого специально в Америку летали. Николай Степанович и дом там, в Майами, снял, и прислугу они отсюда с собой взяли, чтобы вокруг свои были. С рабочими визами для них столько хлопот было, что не приведи господи, но мы их все-таки оформили на три года. И хозяйка там всю беременность провела. Там и малыши родились! А сюда их привезли, когда им уже по полгодика было.

Погодин смотрел на Тимофеева с такой жалостливой брезгливостью, словно хотел сказать: «Ну какая же ты бестолочь!» А вот Гуров сразу все понял.

– Суррогатное материнство?

– Да, потому что эта сука все равно выносить ребенка не смогла бы, – подтвердил Погодин. – Это была девка из той же деревни, откуда эта стерва родом, причем еще и мужа за собой потащила. Они-то потом здесь под видом няни и садовника жили. Видно, Колька решил все в тайне даже от нас сохранить. И в свидетельстве о рождении он с этой стервой настоящими родителями записаны.

– Я смотрю, что вы до всего докопаться смогли, – не то с осуждением, не то с одобрением покачал головой Гуров.

– Так не при коммунизме живем, денег еще никто не отменял, – хмыкнул Погодин.

– Сергей, ты сказал, что няня и садовник два месяца назад отсюда ушли. А почему? Не думаю, чтобы им здесь плохо жилось. Или их уволили?

– Да нет! Они сами так решили. Сказали, что, мол, денег достаточно заработали, а теперь им свою жизнь устраивать надо. Собрались они на юг податься и частную гостиницу там открыть. Садовник говорил, что они в Америке насмотрелись, как это делается, вот и решили сами попробовать. Николай Степанович им все до последней копейки честно заплатил, так что обижаться им не на что. И если ты подумал, что это они за что-то отомстили или просто решили себе детей забрать, то это не так. Их тут больше и близко не было.