Читать книгу "Лучшие годы мисс Джин Броди. Девицы со скудными средствами - Мюриэл Спарк"

Внезапно Сэнди захотелось проявить доброту к Мэри Макгрегор, и она начала думать: как будет хорошо ей самой, если она перестанет шпынять Мэри и станет добра к ней. Сзади послышалось, как мисс Броди говорит Роуз Стэнли:

— Всем вам, девочки, предстоит стать героинями. Британия должна быть страной, достойной, чтобы в ней жили героини. Лига наций…

Звук этого голоса, напомнивший о присутствии мисс Броди как раз в тот момент, когда у Сэнди уже вертелись на языке добрые слова, обращенные к Мэри Макгрегор, погасил ее порыв. Оглянувшись на спутниц, она вообразила их себе единым организмом, головой которого являлась мисс Броди. На один страшный миг ей представилось, что она сама, отсутствовавшая Дженни, вечно виноватая во всем Мэри, Роуз, Юнис и Моника, все они повязаны одной судьбой — повиноваться мисс Броди, словно Бог предназначил им родиться именно для этой цели.

После этого ее еще больше напугало недавнее искушение проявить доброту к Мэри Макгрегор, потому что этим она обособила бы себя от других и осталась бы в изоляции, заслужив порицание куда более суровое, чем получала Мэри, которая, хоть и была официальной виновницей всего, все же находилась внутри группы будущих героинь, каковых была намерена воспитать мисс Броди. Поэтому из чувства товарищеской солидарности Сэнди сказала Мэри:

— Я бы никогда не пошла с тобой, если бы здесь была Дженни.

А Мэри просто ответила:

— Я знаю.

Тогда Сэнди, снова начиная себя ненавидеть, принялась привычно шпынять Мэри, убеждая себя в том, что, если делаешь что-то много раз, оно становится правильным. Мэри заплакала, но тихо, чтобы не услышала мисс Броди. Сэнди не могла этого вынести и зашагала вперед, вообразив себя замужней дамой, выговаривающей мужу: «Знаешь, Колин, у всякой женщины иссякнет терпение, если в доме перегорают пробки, а мужчина не способен их заменить». — «Но, дражайшая Сэнди, откуда мне было знать…»

Когда они уже почти пересекли Медоуз, навстречу им попалась группа девочек-скаутов. Выводок мисс Броди — все, кроме Мэри, — гордо проследовал мимо, глядя прямо перед собой. Только Мэри уставилась на взрослых девочек в темно-синей форме, с положенным по регламенту бодрым видом и более вольной манерой выражаться, чем та, что позволял себе клан Броди в присутствии предводительницы. Когда они прошли, Сэнди сказала Мэри:

— Глазеть неприлично.

А та ответила:

— Я не глазела.

Шедшие сзади девочки стали расспрашивать мисс Броди о брауни-гайдах[13] и скаутах, поскольку многие ученицы младших классов их школы входили в дружину брауни.

— Для тех, кому нравятся подобные организации, — отвечала мисс Броди, умело имитируя эдинбургский акцент, — это именно то, что надо.

Таким образом брауни и скауты были поставлены вне закона. Сэнди припомнила, как мисс Броди восхищалась марширующими отрядами Муссолини, и привезенную ею из Италии фотографию, на которой был запечатлен победный марш чернорубашечников в Риме.

— Это фашисты, — объяснила мисс Броди и повторила слово по буквам. — Кто эти люди, Роуз?

— Фашисты, мисс Броди.

Вся эта черная масса маршировала безукоризненно стройными шеренгами, взметнув правую руку под одним и тем же углом, а Муссолини стоял на возвышении, как учитель физкультуры или вожатая скаутской дружины, и наблюдал за парадом. Муссолини со своими фашистами положил конец безработице, и на улицах не стало мусора. Когда они добрались до конца бульвара Миддл-Медоу, Сэнди пришло в голову, что клан Броди — это фашисты мисс Броди, не потому, что они идут строем, что заметно и невооруженному взгляду, а потому, что они спаяны воедино ради цели, поставленной мисс Броди, и по-своему равняются на нее. Это было нормально, но в то же время казалось, что в неодобрительном отношении мисс Броди к скаутам была доля ревности, и это выглядело непоследовательным и неправильным. Вероятно, скауты составляли слишком сильную конкуренцию фашистам, и мисс Броди не могла этого перенести. Сэнди решила, что следует подумать, не вступить ли в отряд брауни. Затем страх отбиться от своих снова обуял ее, и она убедила себя отказаться от этой затеи, потому что любила мисс Броди.

«Мы отлично подходим друг другу, Сэнди, — сказал Алан Брек, давя каблуком осколки стекла, разбросанные по залитому кровью полу корабельной рубки. Он взял со стола нож, срезал серебряную пуговицу с камзола и добавил: — Где бы ты ни показала эту пуговицу, друзья Алана Брека всегда придут тебе на помощь».

— Сворачиваем направо, — скомандовала мисс Броди.

Они приближались к Старому городу, которого ни одна из девочек до того толком не видела, ибо никто из их родителей не обладал историческим мышлением в достаточной мере, чтобы им пришло в голову тащить своих отпрысков в вонючий лабиринт трущоб, каковой представлял собой в те годы Старый город. Кэнонгейт, Грассмаркет, Лаунмаркет — эти названия ассоциировались с мрачным районом преступности и отчаяния: «Мужчина с Лаунмаркета заключен в тюрьму». Только Юнис Гардинер и Монике Дуглас довелось ранее побывать на Королевской миле[14], пешком пересекая Хай-стрит на пути из Замка[15] или Холируда[16]. Сэнди возили в Холируд на машине ее дяди, там она видела кровать, слишком короткую и слишком широкую, на которой спала королева Шотландии Мария, и крохотную, меньше, чем их домашняя судомойня, комнатушку, где королева играла в карты с Риццио[17].

Теперь они находились на площади Грассмаркет, над которой господствовал Замок, он был виден отовсюду, проглядывая в широком разрыве между домами, где раньше жила аристократия. Для Сэнди то был первый опыт знакомства с чем-то сродни чужой стране, которая входит в тебя постепенно своими незнакомыми запахами, абрисами, своими отличными от других нищими. На ледяном тротуаре сидел человек — просто сидел. Кучка ребятишек, некоторые босиком, играли в какую-то воинственную игру, кто-то из них стал кричать вслед лиловой стайке мисс Броди слова, которых девочки никогда прежде не слышали, но безошибочно опознали как непристойные. Из темных подворотен появлялись и ныряли туда дети и женщины, обвязанные на груди крест-накрест теплыми платками. В ошеломлении Сэнди поймала себя на том, что держит Мэри за руку, все девочки, в каждой паре, взялись за руки. Между тем мисс Броди читала им лекцию по истории. По мере того, как они углублялись в Хай-стрит, она рассказывала: