Читать книгу "Стрелы Перуна - Валерий Цуркан"

Где-то вдалеке курился дымок, а в стороне еще один — боярам топят баньку. Видать, сегодня праздник какой, раз все помыться решили. Он не знал, что люди здесь моются не только по праздникам, а чуть ли не каждый день.

Пока Бажен разглядывал окрестности, мужичок-дровосек успел перетаскать наколотые дрова и спрятал топор.

Потом проснулся старец Булат со своими молодыми друзьями и велел Бажену слезть с забора. Вот всегда так, только найдешь себе место, обязательно скажут, что нельзя. Но потом Бажен вспомнил, куда они хотели утром пойти, резво соскочил с забора и подбежал к Булату.

— Пойдем уже? К самому князю? Меня возьмете?

Шемяка и Стоян переглянулись и рассмеялись, хлопая себя по ляжкам.

— Экий шустряк, — сквозь смех сказал Шемяка.

— Ага! Точно шустряк! — вторил ему Стоян.

— Не в такую же рань! — Булат усмехнулся в бороду. — Чуть погодя пойдем, не будить же нам князя.

— Н-у-у-у, — протянул Бажен. — Ждать не люблю! Долго ждать будем?

— В Ростове ожидание — одно наслаждение, — с улыбкой сказал Булат. — Пойдем сейчас, людей поглядим, себя покажем. И поедим там же.

Бажен заметил, что лица братьев были помяты — у обоих глаза подкрашены синяками. Видать ночью где-то подрались. Старику это явно не нравилось, но он молчал. Может быть, он придумывает им наказание, ведь обещал ночью.

Они вышли со двора и Булат уверенно повел их куда-то. Видимо, дорогу знал только он, Шемяка и Стоян здесь раньше не бывали.

— Ты, малец, только дудку свою спрячь и не играй, — сказал старик, когда они проходили вдоль забора. — Не надо никому показывать, чему ты научился.

Бажен кивнул в ответ и промолчал.

Чем ближе подходили они к площади, тем богаче становились дома, а самый лепый был на той стороне.

— Красиво? — Булат положил ладонь Бажену на плечо. — Это княжеский дом, там князь Василько живет. А рядом — это церковь Бориса и Глеба.

Церковь возвышалась над всем Ростовым, и, казалось, готова защищать город от всех напастей.

— Красиво, — ответил Бажен, и тут они подошли к самой площади. — Чудо!

Несмотря на то, что было еще раннее утро, на площади уже собралось много народу. Здесь и кузнецы, и кожевенники, и косторезы. Кого только тут не увидишь! А вот и скоморохи! Сколько слышал о них Бажен, а увидеть привелось только сейчас. Скоморошка прыгал и кувыркался на свободном пятаке, играл на дудке, бил себя в бока, а люди, столпившиеся вокруг, смеялись и кидали ему бронзовые деньги. Колокольчики на его смешной шапке забавно звенели, а лицо лучилось улыбкой. Глядя на пляшущего дудочника, Бажен тоже заулыбался, сверкнув конопушками.

Дальше в стороне плясал на задних лапах медведь, а мужик в красной подпоясанной рубахе, черных портах, обмотанных подвязочками онучах и лаптях играл на небольших гуслях. Мишка был привязан веревкой к гусляру и был совсем ручным. Он пританцовывал, перебирая лапами, кружился то в одну, то в другую сторону и даже будто подпевал гуслям, мычал что-то неразборчивое. Толпа вокруг собралась внушительная, люди кидали игруну денежки, смеялись, шумели.

Городские забавы увлекли ребенка. Бажен остановился и стал смотреть на медолюба. Мальчику и в голову не приходило, что зверя можно приручить. Он и не понимал для чего это нужно? Зачем заставлять косолапого танцевать? При всей своей лютой нелюбви к медведям, мальчик не мог понять этой жесткости. Лучше просто убить, чем так издеваться над животным.

Несмотря ни на что, рука его потянулась к луку за спиной, но потом он вспомнил, что оставил оружие на постоялом дворе. Вот только нож с собой.

— Что, охотник, еще одного мишку вальнуть решил? — хохотнул Шемяка, заметив, как Бажен пытается нащупать древко лука.

— Ага, а заодно и гусляра! — сказал Стоян.

Мальчик стиснул зубы и промолчал. Жалость к зверю снова сменилась упрямой ненавистью. В этот миг медведь тоже заметил его. Взгляды мальчика и медолюба встретились. Что прочитал в глазах Бажена косолапый, неизвестно. Может быть, он испугался? Или просто озверел? Он вдруг перестал кружиться и застыл на месте. Вытянув вперед шею и опустив передние лапы, он стоял и смотрел на Бажена как завороженный. Гусляр, не переставая играть, сделал несколько шагов назад, натянув веревку и дернув зверя — медведь не обратил на него внимания и продолжал смотреть на мальчика.

Первым забеспокоился Булат. Возможно, он смог прочитать во взгляде медведя то, чего не заметил и не успел понять никто. Старик положил руку на плечо Бажена и хотел было отвести мальчика в сторону, но было поздно. Медведь вдруг словно очнулся от оцепенения и рванулся изо всех сил. Веревка, которой он был привязан к поясу гусляра, резко натянулась. Гусли, в последний раз тренькнув, шлепнулись на землю и были растоптаны. Хозяин косолапого что-то закричал, попытался остановить мишку, но упал на спину и юзом поехал вслед за зверем. Его матерщины почти и не было слышно за ревом взбесившегося медведя.

Медведь забыл о том, к чему его приучали и, опустившись на четыре лапы, резво бежал в направлении к Бажену, а верещавший гусляр волочился за ним. Булат, больно сдавив плечо мальчика, резко отбросил его назад, да так сильно, что Бажен едва не упал. А сам остался стоять на месте и выставил перед собой левую руку, словно защищаясь.

Опомнившись, загудела толпа, люди стали отходить, пытаясь отодвинуться как можно дальше от медведя.

Веревка перетерлась и порвалась и гусляр остался лежать на земле, пыльный и грязный, а медведь, почувствовав облегчение, побежал еще шибче. И когда он, добравшись до старика, прыгнул, то вдруг будто ударился мордой о невидимую стену. Голова его завернулась чуть назад, а сам он упал под ноги Булата и остался лежать без движения.

Над площадью нависла тишина и только пискляво дунул в свою дудку скоморох, да и замолчал.

— Ты что же, мил человек, за своим зверем усмотреть не можешь? — строго спросил Булат, обращаясь к лежавшему в изорванной цветастой рубахе и протертых штанах гусляру. Один лапоть его продолжал сидеть на ноге, а второй валялся рядом с разбитыми гуслями. Размотанная онуча длинной лентой лежала рядом.

Бажен посмотрел на медведя. Морда у того была в крови, будто он с разбега треснулся в каменную стену. Ведь не старик его ударил, косолапый до него и добежать не успел, шмякнулся оземь и затих.

Гусляр поднялся, стало видно, что он в кровь стер руки и ноги, пока волочился вслед за медведем, да еще и щеку изодрал. Прихрамывая подошел к зверю, потрогал недвежимую тушу босой ногой. Потом присел рядом на корточки, приподнял закрытое веко.

— Сдох, — удивленно сказал он.

— Бешеный что ль? — спросил Шемяка, оттеснив плечом, стоявшего рядом с Булатом Стояна. — А если б подрал кого?

— Ага, как пить дать бешеный, — добавил Стоян и боком толкнул брата.

— Да в жисть такого не было! — закричал гусляр. — Он же прирученный был, как ребенок для меня.