Читать книгу "На Сибирской флотилии - Геннадий Турмов"

Еще уведомляю: на третий день Пасхи погиб броненосец «Петропавловск», взорвало миной. Команда почти вся погибла, также и офицеры. А главное – погиб командующий эскадрой адмирал Макаров. Хороший был адмирал. Великий князь Кирилл Владимирович спасся…

Скоро нас назначат на суда, но – неизвестно, пойдет эскадра в Порт-Артур или нет. Еще кланяюсь Анне Андриановне, Кузьме Никитичу… и всем вообще».

Матвей Лаптев и Петр Кормщиков были приписаны к «Громобою», а Иван Берсенев пошел служить на «Рюрик».

Весной 1904 года, в апреле, состоялся третий поход. Четыре крейсера в сопровождении двух миноносцев под командованием контр-адмирала Иессена нанесли удар по японским коммуникациям, были уничтожены два парохода и транспорт «Кинсю-Мару» с ротой солдат на борту. Вероятность столкновения с превосходящими силами противника заставила русский отряд отказаться от бомбардировки Хакодате и возвратиться на базу. Результаты крейсерства вынудили эскадру Камимуры более не покидать акватории Японского моря.

Артиллерийский квартирмейстер Матвей Лаптев отправил в родное село очередное письмо.

«г. Владивосток, 22 апреля.

Желаю здравствовать, премногоуважаемая моя супруга Гликерия Андриановна… и уведомляю, я, слава Богу, здоров, но на сердце такое у меня лежит, такие бывают часы, что так бы слетал и посмотрел на вас и на ваше положение, но это, понятно, никому нельзя сделать. Даже письмо хотя бы ты послала, я тогда, наверно, хоть на одну минутку был бы рад, но когда это будет, дождусь я или нет от вас? Ты, наверное, посылала мне письма, но мне их не получить, так как я ушел из того места. Теперь я буду находиться на судне, не иначе как да конца войны, если буду жив, и если получишь письмо, то прошу тебя, пиши мне письма по этому адресу и описывай все, если есть у тебя желание уведомлять меня. А я писал бы вам каждый день, но это много будет, каждые десять дней у меня положение написать домой письмо. Я это нахожу облегчением для себя. Когда пишу, то как бы с вами поговорю и повидаю вас, через это мне легче на сердце.

Еще, дорогая Гликерия, если надо тебе денег, то я могу послать тебе деньги, у меня будут: я жалование получаю больше тридцати рублей в месяц. А сама знаешь, если держать при себе, то Бог знает, придется мне вернуться или нет. Поэтому буду присылать их домой, отцу, а они тебе дадут сколько я прикажу…

Дорогой мой Митя и Гликерия Андриановна, ожидайте моего возвращения и помните, всех по поле брани не положат, а кто-нибудь да вернется. Только тогда трудно остаться кому-либо живым, когда корабль уйдет ко дну, но опять же все не перетопят суда, какие-нибудь останутся… Напиши, как для тебя лучше писать письма, на Анну или на Кузьму. Я считаю, на Анну, так как она может сказать, что от Прокопия. Или можно прямо домой, так как у меня секретов нет.

Адрес: в город Владивосток, на крейсер 1-го ранга “Громобой”, артиллерийскому кварт. Матвею Прохоровичу Лаптеву.

После того как утопили три японских парохода и 210 японцев привезли пленных, в море не ходили. До свидания, дорогая моя Гликерия, Бог с тобой, живи, коли пришли такие дни. Матвей».

В этом походе радисты «Громобоя» перехватили переговоры японских крейсеров эскадры адмирала «Камимуры». Находившемуся на «Громобое» студенту Восточного института Евгению Мишневскому удалось перевести и расшифровать японское сообщение «…есть препятствие от густого тумана, передвигаться неудобно, даже разного рода указания направления и ход передач затруднительны…». Полученные из японской радиограммы данные позволили адмиралу Иессену не только избежать встречи с японцами, но и внезапно атаковать корейский порт Гензан, где был потоплен японский войсковой транспорт «Гойо Мару» и сожжены военные склады с военным имуществом, а на обратном пути уничтожить еще два японских парохода. Это был первый в мировой истории войн на море опыт по успешному применению радиоразведки и дешифровки перехваченных радиограмм противника.

В перерывах между походами тоска по родным и близким захлестывала сердца не только господ офицеров, но и нижних чинов.

Тосковал и Дмитрий Мацкевич по своей Марине Степановне, как оказалось, совсем не гордой полячке, умеющей быть и нежной, и ласковой, но и строгой тоже.

Однажды Дмитрий забежал в почтовую контору на Светланской и, отправляя очередную открытку Марии Степановне с изображением клипера «Вестника», идущего под всеми парусами, быстро написал прямо на этих парусах:

«Как в мае ландыш белоснежный Благоуханий льет волну, Звучит Ваш голос – чистый, нежный, Напоминает мне весну».

Сам себе удивившись, откуда у него это взялось (то ли сам придумал, то ли прочитал где-то), Дмитрий приписал на обороте: «Дорогая Мария Степановна! Очень скучаю» и подписался не как обычно, фамилией, а просто «Дмитрий».

Тосковал по родной Вятчине и артиллерийский квартермейстер Матвей Лаптев, вспоминая свою жену Гликерию, красивую той редкой спокойной красотою, которая еще встречается в глубинных русских селениях. Свою тоску он изливал в письмах.

«Город Владивосток, крейсер “Громобой”. 1904 года 25 мая.

Здравствуйте, дорогие родители тятя, мама и – братцы. Шлю почтение и поклон, и желаю от Господа Бога доброго здоровья и благополучия, и уведомляю: письмо ваше я получил сегодня, за которое спасибо. Очунь порадовала меня это письмо…

Еще кланяюсь дорогой моей супруге Гликерии и шлю супружеское почтение, а Дмитрию – родительское благословение.

…Спасибо, тятя и мама, что жалеете Гликерию… Тятя, я вам посылаю денег тридцать рублей, из которых дай Гликерие 5 рублей и маме 5 рублей… если не отдашь, я буду обижаться…

Не заботьтесь обо мне, а молитесь Богу и помогайте бедным, чем можно. Господь за это вас отблагодарит… Деньгами я не нуждаюсь… если мне покупать какие лекарства, то я все могу проесть – здесь все дорогое, а можно обойтись и без этого… Письма посылаю без марок, на это был высочайший указ, и требовать денег не могут. И вы пишите без марок.

…Прошу тебя, Гликерия, живи как-нибудь, не плачь – этим не поможешь… Если кто и обидит когда, то перенеси с терпением. Мне здесь тоже не очунь сладко. Военная служба такова – сегодня хорош, а завтра морду бьют, а чуть проступок и неисполнение по службе, готовьсь к расстрелу. Поэтому на все надо терпение и терпение – да поможет нам Бог пережить эти дни…

Скоро пойдем в море, неизвестно куда. Если не в Порт-Артур, то вернемся сюда скоро, а если в Артур, то больше писем вам посылать не придется. Прощайте тятя, братцы и Гликерия.

Адрес: г. Владивосток, на крейсер “Громобой”, 4-я рота, артиллер. квартирмейстеру Матвееву Лаптеву».

А когда тоска становилась невыносимой, то и письма получались длинными и искренними, как на исповеди.

«Город Владивосток, крейсер “Громобой”. 1904 года мая 28-го дня.

Здравствуй, примноголюбящая и дорогая моя супруга Гликерия Андрияновна! Первым долгом шлю я тебе супружеское почтение и низкий поклон и желаю от Господа Бога доброго здравия и всякого благополучия. Также шлю родительское благословение дорогому и милому моему сыночку Дмитрию. И спешу уведомить, дорогая моя Гликерия, письмо из дому я получил 25 мая, в котором положено твое письмо. Как видно из письма, ты на тятю не обижаешься, о чем я заботился больше всего…