Читать книгу ""Тигр" охотится ночью - Виктория Дьякова"

– Мне уйти, мадемуазель? – негромко осведомилась Женевьева, заметив, что гостья плачет. – Желаете побыть одна?

– Нет, нет, простите меня, – виновато улыбнулась Наталья и вытерла рукой слезы. Потом спросила: – А вы можете показать мне фотографии месье Штефана?

– Увы, – огорченно развела та руками. – Мадам Мари хранит их в ящике стола в своем кабинете, а ключ от кабинета имеется только у нее. Но я уверена, что когда мадам вернется с работы, она вам их непременно покажет.

– Благодарю, – понимающе кивнула Наталья.

– Вот здесь, – Женевьева открыла дверь в смежную комнату, – для вас уже приготовлена ванна. Там же найдете свежую смену белья.

– Спасибо, – в очередной раз поблагодарила Наталья домоправительницу и устало опустилась в кресло. – Я разберусь.

Айстофель лег рядом на ковер, пристроив морду между передними лапами и внимательно глядя на Наталью.

– Ты тоже знал месье Штефана? – спросила она его, с трудом заставив себя улыбнуться.

– Да, Айстофель знал месье Штефана, – ответила за собаку Женевьева, и Наталья поняла, что ее догадка оказалась верной: пес прибыл сюда вместе с Маренн и Джилл из Берлина. – Вы пока располагайтесь, а я, если желаете, принесу кофе.

Наталья согласно кивнула, и домоправительница направилась к двери. Однако у порога остановилась и с укоризной взглянула на собаку.

– Идем со мной, Айстофель, ты будешь мешать мадемуазель.

Пес и ухом не повел.

– Ничего, пусть останется. – Наталья наклонилась и погладила Айстофеля между ушами.

Он поднял голову и признательно лизнул ей руку.

6

– Как мадемуазель Натали? – спросила Маренн у Женевьевы, едва переступив порог дома. – Вы познакомились?

– Да, мадам, – кивнула экономка. – Очень милая девушка. Меня только одно смущает… – Она понизила голос: – Вы сказали, что наша гостья – подруга месье Штефана, но ведь она явно иностранка!

– Да, она русская, – подтвердила Маренн, передавая экономке манто.

– Я и сама до сих пор удивляюсь этому факту, Женевьева, – добавила Джилл.

– Тем не менее я прошу вас обеих ни о чем пока Натали не расспрашивать, – объявила о своем желании Маренн, направляясь в гостиную. – И никому о ней ничего пока не говорить, особенно о ее… дружбе с месье Штефаном. Знаю, что моя просьба наверяка излишня, вы и так всё понимаете, но, как говорится, на всякий случай…

– Хорошо, мама, конечно.

– Да, мадам.

– Ты сейчас пойдешь к себе? – повернулась Маренн к Джилл.

– Да, мама, мне надо переодеться.

– Прикажете подавать обед?

– Да, думаю, пора, Женевьева. И не забудьте приплюсовать еще одну персону, – улыбнулась Маренн домоправительнице.

– Я помню, мадам. Кстати, я отнесла мадемуазель кофе, но она к нему так и не притронулась.

– Возможно, это и к лучшему. И еще, Женевьева, возьмите вот это, – Маренн достала из сумочки и протянула домоправительнице рамку с фотографией Штефана, которую ей передала в клинике Наталья. – Поменяйте стекло и поставьте на комод в моей спальне.

– Все будет исполнено, мадам. – Взяв фотографию, Женевьева несколько мгновений молча смотрела на нее, а потом тихо всхлипнула и вышла.

Мать с дочерью поднялись по лестнице на второй этаж. Джилл сразу прошла к себе, а Маренн остановилась у дверей бывшей комнаты Штефана и прислушалась: внутри царила тишина. Она постучала, но ответа не последовало. Тогда Маренн тихонько толкнула дверь, и та приоткрылась. Айстофель тотчас вскочил и приветственно замахал хвостом. «Тс-с!» – Маренн прижала палец к губам, и собака снова улеглась на ковер.

Наталья спала на диване, сжимая в руках рамку с детской фотографией Штефана. На столе, в золоченой чашке на подносе, стоял остывший кофе.

Маренн бесшумно приблизилась и осторожно присела на край дивана. Айстофель снова поднялся и подошел к ней. Женщина потрепала его по жесткой шерсти на загривке и, наклонившись к уху, шепнула: «Не шуми». Собака послушно уселась у ног хозяйки, с любопытством склонив голову набок.

«Ты его таким не знала, Натали, – грустно подумала Маренн, глядя на детскую фотографию Штефана. – Ты знала его только таким, каким он изображен на том фото, что ты вернула мне сегодня. Это я его помню разным: и ребенком, и подростком, и юношей… Ох, Штефан, сколько раз я представляла себе, как ты, приведя Натали в наш дом, спросил бы меня смущенно: “Как она тебе, мама?”. И я бы тебе обязательно ответила: “Она мне очень нравится, Штефан! Мы подружимся, не сомневайся”. Так оно и вышло: мы действительно с ней подружились. И теперь мы вместе, только тебя с нами, к сожалению, нет. Но знай, мы помним о тебе! И я, твоя мама, и Натали, твоя невеста».

Наталья всхлипнула во сне, и Маренн, чуть подавшись вперед, прикоснулась ладонью к ее щеке.

– Не бойся, моя девочка, я здесь, рядом.

Наталья действительно успокоилась и даже, как показалось Маренн, улыбнулась во сне. «Интересно, что ей снится? – подумала Маренн. – Впрочем, нетрудно догадаться: наверняка что-то, связанное со Штефаном».

Мадам не ошиблась: Наталье и в самом деле снился Штефан. Жаркое лето, ясный солнечный день у реки… Бросив черную пилотку в траву, он обнимал ее, и металлические буквы на воротнике мундира слегка холодили обнаженные плечи девушки. Потом, откинувшись на траве на спину, Штефан цитировал английского поэта, которого, как он сказал, любил его отец. Потом рассказывал о картинах, которые отец писал всю жизнь и которые считаются теперь национальным достоянием. Так они провели весь день. А рано утром пришел приказ о выступлении, и Штефан, спрыгнув с сеновала, убежал к своей машине. Поцеловал на прощание, пообещал: «Я тебя найду». Но нашел не он, нашла его она. Спустя год после разлуки. На поле танковой битвы под Прохоровкой. Нашла то, что осталось от Штефана – обожженный труп, пепел… Пепел… Штефан…

Вздрогнув, Наталья испуганно открыла глаза.

– Успокойся, я рядом, – Маренн взяла руку девушки и с нежностью прижала к своей груди. – Все будет хорошо, моя дорогая. – Приподнявшись, Наталья обняла женщину за шею и тихо заплакала. Маренн взяла из ее рук фото сына и, вздохнув, положила его на подушку. – Идем обедать, – ласково предложила она. – Женевьева наверняка уже накрыла стол. Я познакомлю тебя с Джилл, мы приехали вместе с ней. Кстати, ты уже думала, Натали, чем хотела бы заниматься здесь?

– Я вам говорила еще на Балатоне, что хочу, как и вы, стать доктором, – ответила Наталья, встав с дивана и подойдя к зеркалу, чтобы поправить волосы.

– Для этого надо учиться.

– Меня не пугают трудности. Я готова.

– Это хорошо, – улыбнулась Маренн. – Тем более что учиться никогда не поздно. К тому же в таком случае мне будет кому оставить свою клинику.