Читать книгу "39 ключей. Раскол - Джефф Хирш"

– Хорошо! – слишком быстро ответил Аттикус. – Мое исследование продвигается очень быстро.

– Здорово, – ответил доктор Розенблюм. – Гарвард еще услышит про тебя! Но что вас привело ко мне? Я рад встрече, но всё так неожиданно. Что-то случилось?

– Нет, всё в порядке! – ответил Джейк. – Просто хотели повидаться. А у Аттикуса к тебе вопросы. Для исследования.

– Буду рад помочь. Какие вопросы?

– Ну, я изучаю сельскохозяйственные культуры, – начал Аттикус. – Основные культуры в Римской империи и кто ими занимался за пределами Италии.

– Как интересно!

Дэн закатил глаза, и Эми пришлось ткнуть его локтём в бок.

– Да, – продолжал Аттикус, – мне все время попадается одно растение, о котором мало что известно… Сильфий.

Доктор Розенблюм энергично закивал головой, при этом пытаясь быстро проглотить большой кусок пирога:

– М-м-м, дело в том, что о сильфии почти ничего неизвестно. Редчайшее растение. Произрастало с седьмого века до нашей эры по первый век нашей эры. В Риме за него платили столько же, сколько за серебро.

– И для чего его использовали? – спросил Джейк.

Доктор Розенблюм улыбнулся:

– Для всего в принципе. Сильфий добавляли в еду как приправу, им же лечили все болезни. По крайней мере, так считается. Чего не едите? Давайте ещё по кусочку!

Доктор Розенблюм выдал ребятам ещё по куску пирога.

– Если сильфий – такое замечательное растение, то почему оно исчезло? – спросил Джейк. – Почему нельзя было просто начать выращивать больше?

– Никто точно не знает, – ответил доктор Розенблюм, откидываясь в кресле и собирая крошки со своего мятого галстука. – Может, запасы сильфия быстро подошли к концу, а потом случился неурожайный год. Другие считают, что он был дикорастущим, выращивать его не получалось, но это вряд ли.

– А его выращивали здесь, в Карфагене?

– В Карфагене? – переспросил доктор Розенблюм. – Нет, больше всего его было в Кирене, если не ошибаюсь. Это на территории современной Ливии, на границе с Тунисом, но чтобы здесь выращивали сильфий… Такого не помню. А что?

– Да так, для исследования, – выпалил Аттикус. – Собираем материалы. Мой руководитель предложил поискать сильфий здесь.

– Поискать? Но этого растения больше нет! Аттикус, ты только время потратишь. Кто твой руководитель? Надо бы мне с ним пообщаться.

Доктор Розенблюм через стол потянулся за телефоном.

– Не надо! – выдохнул Аттикус. – Всё в порядке.

Аттикус вскочил, чтобы помешать отцу снять трубку, и выронил записи Оливии, которые всё это время держал в руках.

– А это что?

– Это? Ничего…

Эми чуть было не вскрикнула, когда доктор Розенблюм взял книгу и открыл её.

– Ничего особенного, – начал Джейк, – Просто…

Он осёкся. Лицо отца полностью переменилось, стоило ему пробежаться глазами по строчкам. Его ясное, довольное лицо словно затвердело, стало пепельно-серым. Эми подалась вперёд, в кабинет, но Дэн её остановил.

– А я-то думал, вы приехали со мной повидаться, – сказал доктор Розенблюм, нахмурившись.

– Пап… – начал Джейк.

– Оливия Кэхилл?! – бушевал отец, размахивая записями перед их носом. – Я же говорил вам больше не лезть в дела этих Кэхиллов!

– Мы и не лезли, мы только…

– Не ври, Джейк!

Крик доктора Розенблюма эхом разлетался по небольшому кабинету.

– Мы просто пообещали узнать про этот сильфий, – заговорил Аттикус. – Только и всего.

– Вы же видели, что про них говорят в газетах, – продолжал доктор Розенблюм. – И по телевизору? Тоже хотите так прославиться?

– Но это всё неправда! – запротестовал Аттикус.

– Подумай о своём будущем, Аттикус. И о будущем Джейка. Будь они настоящими друзьями, разве стали бы впутывать вас в свои дела? – Он всё ещё держал записи в руках: – Кэхиллов никто не волнует, кроме них самих и их глупых игр.

Эми отпрянула от двери, крепко зажмурив глаза, будто так могла закрыться от происходящего, но слова доктора Розенблюма попали в самое сердце. Слышно было, как он швырнул записи Оливии на стол.

– Какие игры! – поднял голос Джейк. – Всё очень серьезно! Эми и Дэн…

Джейк внезапно умолк, и Эми снова бросила взгляд в кабинет. Раскрытые записи Оливии лежали на столе, а доктор Розенблюм стоял, склонившись над ними, не в силах оторваться от строчек, привлекших его внимание. Он взял записи, положил их на колени и стал быстро листать страницы.

– Папа? – позвал его Аттикус.

Доктор Розенблюм поднял руку, призывая к тишине, и продолжил читать. Обиды на его лице как не бывало, и он приобрёл тот же просветлённый вид, что и Аттикус, когда брался за книжку.

– Быть не может, – покачивая головой, бормотал доктор Розенблюм. – Такого быть не может.

– Чего не может быть? – спросил Джейк. – Папа!

– Всё это время прямо у меня под носом!

Джейк, перегнувшись через стол, тряхнул отца за руку, пытаясь привлечь его внимание. Доктор Розенблюм резко захлопнул книгу:

– Вы оба немедленно возвращаетесь в Рим.

Джейк было запротестовал, но доктор Розенблюм резко оборвал его:

– Без обсуждений. Летите вечером. Жду звонка, как приземлитесь.

– Что ты такого вычитал? – спросил Джейк, глядя, как отец забегал по кабинету, набивая потрёпанный портфель бумагами и стопками книг.

– Улетаете, Джейк! Сегодня же! – повторил он.

Он натянул пиджак и направился к выходу. Эми и Дэн отпрыгнули и спрятались за дверью. Распахнув дверь, доктор Розенблюм не обратил на них никакого внимания, так спешил. Его шаги гулко разносились по коридору, вызывая удивлённые взгляды коллег. Бумаги разлетались из наполовину застегнутого портфеля. Вскоре дверь в конце коридора громко хлопнула – доктор Розенблюм ушёл.

Джейк и Аттикус вышли к Дэну и Эми в пустой, затихший коридор.

– Ребята, – начал Дэн, – а что сейчас произошло?

– Без понятия, – ответил потрясённый Аттикус, – с ним такое впервые.

– Вам всем лучше вернуться в гостиницу, – сказала Эми. – Надо понять, на что он наткнулся. Наверняка это очень важно!

– А ты что будешь делать? – спросил Дэн.

– Нужно осмотреть развалины Карфагена. И музей там тоже есть. Может, смогу что-нибудь выяснить.

– Я с тобой, – сказал Джейк.

– Нет, – ответила Эми, уже направляясь к выходу. – Ты остаёшься с мальчиками, будешь помогать.

– Но, Эми…

Эми распахнула двери и окунулась в яркий жар Туниса. Обогнув здание и скрывшись за поворотом, она обессилено прислонилась спиной к стене. Рывками заглатывая воздух, она силилась успокоиться, но сердце билось как сумасшедшее. Она сама не ожидала, что слова доктора Розенблюма так её заденут. Кэхиллов никто не волнует, кроме них самих.