Читать книгу "Бесконечность и дальше - Ольга Колпакова"

– А дальше что? – глядя на алфавит, написанный на обороте тетрадки, спросила Тоня.

– Дальше буква – Г, имя её – «глагол». «Глаголю» – значит «говорю», «рассказываю», а «глагол» – «слово», – сказала Милена. – А сейчас поменяем воду у цветов.

Мы обрадовались, потому что руки и ноги у нас уже устали учиться. А так нужно будет бегать в туалет за водой. Но учительница распахнула окно. В классе стало свежо и сыро. Туман медленно заполнял кабинет. Последнее облако, что осталось от грозы, протискивалось между парт в центр класса.

– Ну и чё ему нада? – испуганно спросил Вадик, который один сидел посреди кабинета.

– Что вы, тумана, что ли, не видели? – не очень уверенно сказал Юра.

– Па-адумаешь, – Вадик потащил свою парту ко всем поближе.

– Аккуратненько подводим облако к цветам и тихонечко тянем за край, – объяснила учительница правило поведения с облаками. – Резких движений не делаем, чтобы всё сразу не вылилось.

И мы стали потихоньку выжимать облако. Когда были политы все букеты, облако меньше не стало. – Это потому что мы дышим, – объяснила Милена, – мы выдыхаем пар, и он уходит в облако.

– Получается, что в этом облаке теперь есть моё дыхание? – сказал Коля Ульянов, когда мы потихоньку вытолкнули облако обратно в окно. – Это получается, что сейчас моя часть полетит над школой?

– Ага, а потом ты упадёшь дождём на землю и станешь лужей, – сказал Артём.

Но луж и без Коли Ульянова было достаточно. И мальчишки принялись их измерять сразу же после уроков. Вот первый класс сухой, а вот уже – мокрый! Был чистый, а стал грязный! Был грустный, а потом стал весёлый. А потом опять грустный, потому что некоторых родители за лужи ругали. Они просто не сразу поняли, что это было домашнее задание: находить у всего подряд вторую сторону.

Глава шестая. Вечер наоборот

Этот вечер был очень динамичный.

Папа говорил мне:

– Включи.

А я отвечала:

– Выключи.

Папа говорил:

– Кушать!

А я отвечала:

– Голодать!

Папа говорил:

– Дурдом какой!

А я отвечала:

– Ума палата!

Папа говорил:

– Ну, всё, я в вашем домашнем задании больше участвовать не хочу! Меня нервирует, когда мне всё время возражают. Мне этого на работе хватает. А если дома будет то же самое, что и на работе, я запутаюсь и перестану одно от другого отличать. Дома должны быть мир и согласие.

Тут я с папой согласилась, потому что не зря же меня зовут Лада. Ладить – значит жить мирно. «Ладно» – говорят, когда соглашаются. Есть ещё музыкальное слово – лад – это если звуки между собой дружат. А когда слова между собой дружат, то это склад, складно.

Вообще, было бы здорово, если бы все в мире поладили. Все противоположности. Например, врачи и больные, полицейские и хулиганы, правительство и народ, папа и его заказчики.

Я закрыла глаза, и врачи вылечили всех больных.

«Так, – сказал потом самый главный врач. – Что мы теперь будем делать? Кому мы теперь нужны?» Они сели на коробки с бинтами и заплакали.

И полицейские заплакали, потому что все люди стали хорошие, окна не били, чужие вещи не трогали и вообще никого не обижали. И полицейким стало нечего делать.

Потом заплакали дворники, потому что никто не мусорил. Но громче всех плакало правительство. Потому что народ очень постарался и стал жить хорошо: за стариками ухаживать, детей рожать, школы ремонтировать и с другими народами дружить – всё сам, теперь его не надо было заставлять. И что оставалось делать правительству? Правительство подумало и от скуки решило построить табачную фабрику, а потом ещё завод, на котором водку делают, и другие заводы, которые реки и воздух загрязняют. А по телевизору велели передавать, как друг за другом подглядывать, драться, животных на охоте убивать и тратить деньги. Как установили учёные – от этого люди быстро глупеют, а глупыми легко командовать.

Я открыла глаза и помотала головой. Странно получается. Чтобы было хорошо врачам, должно быть побольше больных. Дворникам нужен мусор, а полицейские не могут без бандитов. Ведь если исчезнет одно, не нужно будет и противоположное. Хотя если врачи исчезнут, а больные останутся, то плач ещё громче стоять будет!

Мама, которая готовилась к завтрашним урокам, вышла из-за стола и села с нами на диване. По телевизору показывали рекламу. Я люблю её смотреть. Потому что сразу становится понятно, что тебе нужно, чтобы стать чище, суше, веселее, красивее и здоровее. Но теперь я смотрела её как-то по-другому. Ведь тому, кто продаёт средство от облысения, совсем не надо, чтобы у людей быстро росли волосы, иначе кому он будет его продавать? И продавцы таблеток, наверное, радуются, когда побольше людей мучаются от боли в животе или гриппуют.

Мне стало ужасно грустно.

– Я нашла ещё две противоположности, – сказала я маме. – Врать и фантазировать. Вроде бы похожи, но это совсем разное дело.

– А у меня волшебный палец, – ответила мама. – Он умеет рисовать в воздухе разные фигуры.

И она нарисовала пальцем кружок.

– У меня тоже волшебный, – ответила я и пририсовала маминому кружку лучики.

И хотя наше Солнышко было не разглядеть, мы знали, что оно светит.

– Выключите уже свет! – крикнул нам папа, который проспал всю рекламу. – Спать мешает!

Глава седьмая, день третий. Третий – лишний или нет, или Как мы уничтожили лишние солнца, сотворили Луну, Гору, а Низина, Море и Река сами получились

– Мне двойка не нравится, – сказал Рафат, как только мы достали тетрадки по математике. – Потому что если есть богатые, то есть и бедные. Раз есть счастливые, то и несчастные, получается, должны быть из-за них.

– Без двойки никак, – объяснил Юра. – Всё замрёт. Даже на качелях нельзя будет покачаться.

– Это почему? – удивились мы.

– Чтобы качаться, нужны верх и низ. Вверх-вниз, вверх-вниз.

– Моя бабушка говорит: нет худа без добра, – сказала Рая.

– А может быть, их как-нибудь подружить… – раскрывая тетрадь, предложила Ирина.

– Кого подружить? – не поняли остальные: бабушку с Раей, что ли, или качели с бабушкой?

– День и ночь, например, – пояснила она.

– Жару и холод, лёд и пламень, – добавила Милена. Она немного прикрыла жалюзи, чтобы солнце не слепило нам глаза.

– Если день с ночью смешать, получится утро или вечер, – первым сообразил Юра.