Читать книгу "Три руки для Скорпиона - Андрэ Нортон"

Отец разогнул мизинец и опустил руку. Его золотой родовой перстень с печаткой сверкнул алым камнем в лучах лампы.

— Мне не по нраву, — проговорил он негромко, но более сурово, чем прежде, — этот намек на то, что некие высшие силы управляют нами и обвиняют мужчин и женщин в так называемых грехах. Однако говорят, что король прислушался к этому «голосу с гор», и, вероятно, так оно и есть. Если так, то я предвижу войну — такое противостояние, которое может уничтожить эту несчастную страну. Немногие гурлионцы посещали Алсонию — они могут лишь гадать о том, какие силы мы способны собрать. То, что случилось в год Нар, когда наше войско не стало переходить границу, могло заставить легковерных посчитать, что мы не в состоянии защитить Юг от вторжения. Люди по обе стороны от границы привыкли к набегам. Повсеместно бытуют поборы, и землевладельцу приходится платить двойную дань — первую, по закону, верховному правителю страны, а вторую, грабительскую, соседу, который сильнее него. Северяне глядят на лакомые богатства Юга и алчно облизываются. Пока они не могут собрать достаточно сильное войско для вторжения — слишком еще свежа память об Эрсуэе. Но если король решит созвать всю свою рать…

Отец поджал губы.

— Война? — спросила наша матушка.

— Кто знает… Однако теперь нам известно, что гурлионцы готовы вовлечь нас, Дом Скорпиона, в свои интриги. Быть может, они даже попытаются очернить наше имя в глазах королевы. Ее величество — горячая противница войны, но ей не чужды мысли о достойной обороне.

В одном я уверен; вы не должны позволять, чтобы ваши личные заботы возобладали над тем приказом, который я вам сейчас дам. Вы не поедете с нами на ритуал заключения перемирия — на самом деле остальным будет сказано, что вы оставлены дома в качестве наказания. — Он умолк и одарил нас теплой улыбкой; он всегда так улыбался, чтобы утешить нас. — В качестве наказания, — повторил он, — за вашу несдержанность. Надеюсь, когда вы появитесь на людях, вы сумеете повести себя как девушки, устыдившиеся своего проступка.

Затем взгляд отца вновь стал серьезен. Он на пару мгновений встретился глазами с каждой из нас.

— Не забывайте также о том, что каждая из вас может стать рычагом для того, чтобы подтолкнуть наше семейство — а может быть, даже ее величество — к какому-то неверному шагу. С этих пор вы должны быть крайне осторожны в своих речах. Дважды или трижды думайте, прежде чем что-либо сказать. Если бы я только мог, я бы оставил при вас Тведера, но на подписании перемирия непременно должен присутствовать мой начальник стражи. Ваша матушка также будет сопровождать меня, поскольку так было всегда. Ни в коем случае никуда не выезжайте из замка — вы не будете в безопасности за его пределами, а в Гроспере я оставляю столько стражников, сколько могу. На ночь запирайте дверь ваших покоев и смотрите, чтобы ваши стилеты и мушкеты всегда были при вас.

Отец встал и отсалютовал нам, словно перед ним стоял отряд под его командованием, и не просто отряд, а воины, которым предстояло сыграть стратегически самую важную роль в бою. Мы отдали честь. Нам согрела сердце мысль о том, что отец считает нас достойными доверия.

Мы не показывались в нижних залах замка, пока у нас гостили гурлионцы. А нам передали книги и кое-какие документы. Мы погрузились в изучение этих книг и бумаг, понимая, что полученные знания помогут понять те хитросплетения человеческих отношений и движущих сил, из-за которых отец столько лет пытается принести мир на пропитанные кровью приграничные земли.

Я вынула из тонкого деревянного тубуса карту и разложила ее на кровати. Прикрепленная к холстяной основе карта была очень старая и наполовину выцвела. Я улеглась на живот, подперла подбородок кулаками и стала разглядывать карту, чуть ли не уткнувшись в нее носом.

— «Иакинские горы», — прочла я. — Вы только посмотрите сюда…

Мои сестры отложили свои книги. Карта настолько выцвела и истерлась, что на ней с трудом можно было разглядеть хоть что-то.

Я села и левой рукой указала на три пятнышка, расположенных близко одно к другому.

— Что вы видите? — вопросила я.

— Ничего, — ответили мои сестры.

— В том-то и дело — нет никаких пометок! И вот сюда посмотрите… и сюда… и сюда…

Я быстро провела указательным пальцем по карте.

Нет, конечно, кое-что на этой карте все же было обозначено. Тут — тропы, там — сторожевая башня. Но в том месте, на которое я указала с самого начала, не было обозначено ровным счетом ничего. Только пятна и царапинки.

Бина, сидя на кровати, отодвинулась подальше от карты.

— Шерсть овец с высокогорных пастбищ высоко ценится. Помните, зимой королеве в подарок к наступлению Нового года послали плащ из такой шерсти? С этой областью ведется оживленная торговля. Но конечно, простые пастбища могут быть и не обозначены на карте объездчика…

Я перевела взгляд на Силлу. Словно бы в ответ на безмолвную просьбу, она снова склонилась над картой. Настала ее очередь рассказать о том, что она видит.

— Вот охотничьи угодья короля. А вот крепость под названием «Лангрун», а вот еще одна — «Слагенфорт». Но смотрите-ка: дальше лежит Проклятая земля — логово Бальтивайта!

— Много нехороших рассказов ходит про это место, — добавила Бина. — Правда, нет никаких доказательств того, что эти рассказы верны, — по крайней мере, со времен Отвратительного короля, ставшего демоном былого Гурлиона. Он правил пять столетий назад, и, хотя его прегрешения могут быть сильно преувеличены в преданиях, известно, что правил он долго и жестоко. Вполне возможно, что народ Гурлиона питает нелюбовь к местности, запятнанной подобной историей.

— В Иакинских горах жил отшельником Избранный, — заметила я.

Сестры сразу снова склонились над картой. Они отодвинулись подальше от меня, чтобы лучше рассмотреть ее. Однако в это мгновение запели фанфары. Мы соскользнули с кровати и подбежали к окну. Внизу мы увидели, как со двора выезжают вождь клана и верховный смотритель со своими свитами. С родителями мы попрощались раньше. А то, что мы не появились на людях, дабы пожелать отцу и матери счастливого пути, служило подтверждением: мы в немилости.

Я стукнула кулаком по подоконнику. Бина и Силла разделяли мой гнев, мне не нужно было облекать его в слова. Это чувство было порождено не разочарованием и не унижением, а обидой на то, что нас лишили свободы действий.

Но теперь, когда уехали гости, мы по крайней мере могли свободно передвигаться в нашей части замка. Книги и документы благополучно возвратились в библиотеку, и вопрос о Проклятой земле был на время забыт.

Однако занимались мы не только внимательным изучением древних манускриптов. Каждое утро мы отправлялись в зал, отведенный для нашего обучения боевым искусствам в ту пору, когда отец получил ключи от Гроспера. Там мы упражнялись во владении мечом и шпагой, стреляли из мушкетов в круглую мишень, нарисованную на каменной стене, оттачивали умение обращаться с копьем. Пусть пока мы не могли выезжать верхом, но совсем терять форму не стоило.