Читать книгу "Умягчение злых сердец - Вера Колочкова"

– Вы меня звали? – услышала она в дверях робкий голос.

– Да, звала, проходите…

Пожилая женщина робко ступила через порог, вытирая руки фартуком. Руки были давно сухие, но она все елозила по ним тканью фартука, напряженно глядя на Киру.

– Садитесь… Садитесь на диван. Вы не волнуйтесь так, пожалуйста.

– Да как не волноваться, если человек умер?..

– Я вас понимаю. Но все-таки вам нужно будет ответить на мои вопросы. Как вас зовут?

– Мария… Мария Тимофеевна Воскобойникова. Домработница я. Убираю, стираю, готовлю.

– Давно вы здесь работаете?

– Да уж года два, наверное. Я не подсчитывала.

– Скажите, Мария Тимофеевна… Вы первой обнаружили, что Настя мертва?

– Да, я первой… Так уж получилось. Я убраться хотела, я думала, в комнате никого нет, хоть и телевизор орал. Я думала, с вечера забыли выключить. Обычно Настя в спальне ночевала, с хозяином. Ой, что-то я не то говорю, да?

– Все нормально, Мария Тимофеевна. Расскажите, как вы ее обнаружили.

– Так я вошла, она в кресле сидела… Голова набок запрокинулась, а в руке стакан держала, вот этот самый, что на столе. То есть стакан на подлокотнике был, она его вроде как пальцами обхватила. Я думала, она спит… Потом вгляделась и поняла… И Клима позвала…

– Понятно… А скажите, Мария Тимофеевна, Настя часто пила?

– Да нет вроде… Хотя не могу утверждать, не знаю…

– А в тот вечер? Вы видели ее пьяной?

– Я рано из дому ушла… Я ведь не живу здесь, и ухожу рано, как все дела сделаю. У меня внук больной. Днем с нянькой сидит, вот я и тороплюсь, убегаю при первой возможности. Ничего не знаю про хозяйские дела в подробностях, уж извините. Когда ребенок болеет, ни до чего дела нет.

– Хорошо, спасибо. Вы идите, Мария Тимофеевна. Если у меня будут еще вопросы, я вас найду.

– Хорошо, я на кухне.

Женщина ушла, унося с собой горестную нервозность. Кира вслед за ней медленно вышла из комнаты, собираясь спуститься вниз, в гостиную. Собственно, больше здесь делать было нечего… Не мешало бы еще Рогова допросить, конечно. Может, позвонить ему, попросить приехать? Может, он объяснит, почему «нежная белая орхидея» вдруг такое сама с собой сотворила? Ведь знала прекрасно, что перебор со спиртным для нее смерти подобен. Вот и сподобилась, выходит? Сама?

В кармане рубашки аккуратно заворковал мобильник, и Кира ответила механически, не глядя на дисплей:

– Да, слушаю…

– Ну как ты там? Все посмотрела? Рогова опросила?

О господи. Опять мама. Никуда не сбежишь от ее бдительного ока. Нет, надо положить этому конец.

– Мне как тебе докладывать, письменно или устно? Или мне больше некому докладывать, как ты считаешь?

– Кирюш, да не злись, я же просто спросила. И вот еще что… У них там камеры слежения по периметру должны быть, надо бы записи изъять, только протокол не забудь составить.

– Мам… Ну зачем ты мне это говоришь? Думаешь, я сама не знаю, что нужно делать?

– Да знаешь, знаешь. Но я так, перестраховываюсь на всякий случай. Не нравится мне эта история, слишком нескладно все получается. Ну сама подумай… С чего бы молодой женщине, которая собирается замуж, вдруг напиваться до смерти? Тем более если она вообще не пьет?

– Ну да, ну да… Ты умная, мам, а я дура бестолковая. Думаешь, я сама себе подобные вопросы не задаю, что ли? Да я, между прочим…

– А Рогов что говорит? – не дослушав, перебила ее мама.

– Его нет в доме. Он в городе, своими делами занимается.

– Ну да, ну да… Наверное, шикарные похороны организует. А ты его звонком к себе в кабинет вызови. А если не придет, пригрози, что конвой за ним пошлешь. Так, для острастки, чтобы много о себе не думал. И записи изыми обязательно…

– Мам, я сама разберусь, что мне делать.

– Конечно, сама разберешься, кто бы сомневался. Ты же у меня умница, Кирюша. Ну все, пока, некогда мне. Дел много.

Нажимая на кнопку отбоя, Кира усмехнулась – вот так, значит, ага, дел у нее много. Получилось, будто она к матери с вопросами пристает. А бедной матери остается лишь отмахиваться – некогда мне, дел много… Неужели так всегда и будет? И что с этим делать, как быть? Пойти исполнять мамины указания? Ага, сейчас… Фу, как раздражает этот контроль, даже испарина нервная прошибла… Все кругом указывают, что надо делать! То охранник дает указания от чистого сердца, то мама родная.

Но в будку к охраннику Павлу она все-таки пошла и записи с камер слежения изъяла. И так быстро и ловко это сделала, что парень и опомниться не успел. Был он полной противоположностью Клима, что само по себе Киру чуть позабавило – может, Рогову нравятся такие контрасты? Может, он так развлекается? Один охранник явный бандит, другой – юный одуванчик, нежное прыщавое создание. Моргает белесыми ресницами, елозит руками по карманам в поисках телефона. Наверное, у хозяина хотел испросить разрешения насчет записей с камер, но так и не нашел телефона, бедолага, видать, дома забыл.

Записи она отсмотрела уже в отделении. Потом долго сидела за своим столом, пытаясь уяснить для себя, что там увидела. Вернее, кого увидела. В ту ночь, когда Настя умерла, к дому Рогова приезжал Севка Марычев…

Он мало изменился после школы. Такой же худой, неловкий. Но через роговский забор перебрался довольно шустро – камера все его действия довольно четко отследила. Но что делал Севка там, за забором, надо было еще выяснить.

Севку ей доставили еще тепленьким – в буквальном смысле слова. У него был выходной, из постели вытащили. Хотя и не заметно, что он спал – глаза были невыспавшиеся, трагически воспаленные. И сам весь такой… Будто побитый. Или больной.

– Кирка… Стрижак… Ты, что ли?

– Я, Севка. Здравствуй. Плохо выглядишь.

– Это меня к тебе привезли, значит? На допрос?

– Мы пока просто беседуем, какой допрос.

– Так позвонила бы, я бы сам пришел.

– Извини, но так быстрее.

– А, понятно… Ну, давай, спрашивай.

– Сев… А что ты делал предыдущей ночью в усадьбе у Рогова? Только не говори, что там не был. Тебя камеры зафиксировали, когда через забор шастал. Как ты вообще туда попал, ночью?

– Обыкновенно, как… На машине приехал. Машину на дороге оставил, а сам через забор перелез.

– Зачем?!

– Я Насте помочь хотел… Вернее, спросить… Вернее, она хотела у меня что-то спросить.

– Так помочь или спросить? Она что, просила тебя о помощи? Говори яснее, Севка!

– Да я сам не знаю… Понимаешь, она была у меня накануне. Домой ко мне приходила.

– И что? Чего замолчал, рассказывай! Приходила домой, и что?