Читать книгу "Так не бывает - Лана Черная"

Алекс сбавил скорость и остановил джип напротив центрального входа в Мединститут. Выключил зажигание, достал мобильный телефон, набрал номер и передумал.

Увидел её. Тогда Алекс уже знал, что Ирма дочь Димки Дубравина, его школьного друга. Она сразу показалась ему очень знакомой, ещё когда была лишь строчкой в личном деле её матери. Потом он долго состыковывал фамилию, дату рождения, родителей, а когда у него всё сошлось, приятно удивился, насколько девчонка похорошела. Впрочем, уже привлекательная девушка. Собственно, он и преподаванием занялся, когда узнал, что Ирма намерена в Медицинский поступать. Спасибо Серёге — помог с рекомендациями.

Ирма стояла в компании нескольких студентов и что-то горячо доказывала. Алекс даже вышел из машины, послушать на какую тему разгорался спор, но у него не вышло. Во дворе было шумно, а подойти ближе не решился. Впрочем, заметив невысокую расстроенную девчушку, показавшуюся ему знакомой, Алекс сделал вывод, что вряд ли их спор имеет отношение к медицине. Да и сам спор сейчас его мало занимал.

Его интересовала Ирма. Высокая, изящная, и невероятно красивая. Алекс любовался ею. Красная шёлковая блузка, застёгнутая на все пуговички, подчёркивала высокую грудь, облегала плоский живот. Да и длинные ноги в белых брюках и балетках выглядели потрясно и сногсшибательно! У Алекса даже шея взмокла. Он открыл дверцу и плюхнулся в прохладный салон. В голове немного прояснилось. Сразу стало легче. И теперь он заметил то, что ему решительно не понравилось.

Мужская рука на её осиной талии. Мужские пальцы на её бедрах. Чужая рука! И ей нравилось. Да она просто не замечала эту «чужую» руку на своём теле. Она привыкла к ней. Неудивительно. Этот юный наглец наверняка обнимал её своими «чужими» руками при любом удобном случае. И она, красивейшая девушка, позволяла это ему. Ему, этому невзрачному, но очень самоуверенному наглецу.

Неожиданный звонок отвлёк Алекса от девушки. Звонили из отделения — нервничали, что он опаздывает. Операцию пришлось перенести — Ирма никак не шла из головы. Да ещё и этот юный наглец, по-хозяйски её обнимающий.

Потом он выпытывал о ней у её профессора, кардиолога и своего друга.

— У неё большое будущее! — отвечал Алексу профессор Корзин. — Она умна, напориста, талантлива. А глаза? Нет, ты видел, как у этой Дубравиной горят глаза?!

Глаза у неё действительно горели. Главное — чтобы не померкли, иначе не быть ей хирургом. Но Алекс не сомневался: эти глаза — не померкнут.

Тогда же он твёрдо решил, что эта девушка непременно будет его. И он сделает для этого даже самое невозможное…

…Алекс едва заметно улыбнулся и вновь посмотрел на Ирку. Она по-прежнему стояла у зеркала и поправляла платье цвета шампанского. Алексу оно нравилось.

Он сам возил Ирку к знакомому модельеру на каждую примерку. И жутко боялся оставлять её одну — вдруг передумает, когда его нет рядом. Платье вышло безупречным и ему было наплевать, что видеть невесту в свадебном наряде до торжества, — плохая примета. Сшитое из атласа и шифона и украшенное стразами Сваровски, оно идеально подходило его невесте.

Невеста…

Приятные воспоминания совсем расслабили Алекса, и он некоторое время спускался с небес на землю. Поправил изумительно завязанный Иркой галстук — сам он их никогда не носил — и глянул на часы.

— Забавно! — вырвалось у него, когда вместо часов он обнаружил пустое запястье.

Ирма бросила на него недоумённый взгляд.

Алекс улыбнулся, уловив на себе её взгляд. Только улыбка вышла уж больно растерянная, что вряд ли прибавило ему привлекательности. Решит ещё, что он нервничает.

А он не нервничал, скорее растерялся. Неожиданное отсутствие на руке родных часов поразило его. Так уж повелось, что Алекс, всегда ценивший и не тративший время попусту, не помнил ни одного дня в своей жизни, когда на его руке не оказалось бы родных «Тиссов»[2]. Он и снимал-то их только когда входил в операционную. А тут! Он и не помнил, где их оставил. И главное, зачем снимал, если уже почти две недели не проводил ни одной операции.

Впрочем, наверняка найдутся.

Сейчас есть дела и поважнее.

Иришка сильно волнуется. Нужно её как-то успокоить. Ей ещё предстоит выдержать появление Сергея Васильевича Корзина. А это задачка не из простых, потому что она всё никак не может привыкнуть, что Серёга для неё теперь не просто профессор, а лучший друг её без пяти минут мужа. И она всё время теряется в его присутствии, смущается и говорит ему «вы», хотя они уже вроде как договорились общаться на равных.

Алекс подошел к Ирке и приобнял её за плечи. Она вздрогнула и попыталась отстраниться, но оказалась прижата лишь сильнее. Тогда Ирка смерила его пронзительным взглядом, от которого у него внутри всё холодело и пылало. Холодело и пылало! Он едва сдержал себя, чтобы не поцеловать её, хотя давно мечтал попробовать на вкус эти губы, кожу, уголки глаз.

Вместо этого чмокнул её в макушку и тутже пожалел об этом. Терпкий запах волос окатил новой волной желания. Носом осторожно втянул аромат ландышей, а в голове уже закружилось и завертелось. С трудом удерживая себя в рамках приличия и не отрываясь от русых волос, Алекс шепнул Ирке на ухо:

— Не бойся, девочка моя. Всё будет хорошо. Я же твой ангел-хранитель, забыла? Я всегда буду рядом…

И крепко сжал её холодную ладошку. Ирка расслабилась и прижалась к нему, позабыв о платье, которое ещё минуту назад так усердно поправляла. Обняла, уткнувшись носом в плечо, провела пальцами по его руке — вверх-вниз. Потом сжала его запястье и заглянула в глаза. Алекс поправил выбившуюся из причёски русую прядку и улыбнулся, ощутив на щеке невесомый поцелуй…

… — Почему он? — вопрошал Павел, сжимая в руках фотографию русоволосой девчонки в ярко-красном сарафане в белый крупный горох. Она смотрела на него смеющимися шоколадными глазами и молчала. Снимки не умеют разговаривать, а ему так хотелось услышать её звонкий голосок, почувствовать её горячее дыхание у своей щеки и прикосновение её мягких, не знающих помады, губ. Сейчас особо остро. Потому что именно сейчас он потерял её навсегда. Она больше не принадлежала ему, в эти самые минуты став женой другого. И его воображение вмиг подкинуло ему картинки одна откровенней другой. От разыгравшихся фантазий Павлу стало дурно. Тошнота подкатила к горлу, в глазах помутнело. Жаркая волна неожиданной ревности ослепила его, и он со всего маху швырнул фотографию. Ударившись о стену, золочёная рамка разлетелась вдребезги, а сверху упал неповреждённый снимок той, которую он ненавидел и любил. Отчаянно и безнадёжно. Покачиваясь от внезапно накатившей слабости, Павел вышел в кухню, взял со стола початую бутылку водки и на вдохе сделал несколько больших глотков прямо из горла. Прозрачная жидкость обожгла горло, раскалённой лавой растеклась по венам, принося минутное забвение. Выдохнув, Павел обессилено опустился на табурет. Он знал, что сам виноват, что Ирма сейчас не с ним. Он сам обидел её, выгнал, подтолкнул в чужие объятия. Тогда он наивно полагал, что главное — её счастье, пусть и с другим. С ним она никогда бы не стала счастливой. Он слишком жалок и слаб, чтобы быть рядом с ней. И он готов был на всё, чтобы увидеть счастливый блеск в её не по возрасту мудрых глазах. Но тогда Павел не думал, что будет так невыносимо больно видеть её рядом с Тумановым. Всё-таки Павел любил её. Пусть не так, как Ирма того заслуживала. Но любил. Он крепче сжал бутылку в надежде, что алкоголь освободит его от этого проклятого чувства. Сколько уже можно мучиться? Он так устал. Он поднёс к губам горлышко, но не сделал ни глотка. В дверь позвонили. Покачиваясь, Павел добрёл до входной двери. Провернул замок и криво улыбнулся. На пороге стоял его персональный Дьявол. Женщина, которая растоптала его жизнь. Амина.