Читать книгу "Любить птичку-ткачика - Светлана Лубенец"

Странно все-таки… Раньше ей никогда не хотелось, чтобы ее телом так безраздельно владел мужчина… Она начала думать о том, что испытывает совершенно небывалые ощущения, если сравнивать их с теми, что остались у нее в памяти после тесного общения с однокурсником. Потом эта мысль затерялась где-то в глубинах Милиного мозга… Женщина не заметила, что перестала мыслить вообще. Она перестала также видеть и слышать. Она только чувствовала. Она стала бестелесной и невесомой. Она парила в красновато-золотых всполохах в напряженном ожидании чуда. И когда оно с нею случилось, когда опять пришло ощущение тела, содрогающегося в сладостных судорогах, Мила заплакала.

– Что случилось? – встревоженно спросил тяжело дышащий Олег. – Я сделал тебе больно?

– Нет… нет… Мне никогда не было так… Я даже не в силах выразить то, что сейчас испытала… – с трудом, сквозь рыдания, проговорила Мила и опять залилась слезами.

Он прижал ее к себе и начал покрывать поцелуями лицо, трогательно шепча:

– Я люблю тебя, Милочка, люблю… Поверь… я не просто так тебя к себе привез… Я вообще никого никогда не привожу в эту квартиру… Она только моя… и будет твоя, если ты захочешь…

Несмотря на то, что тело еще помнило только что покинувшее его наслаждение, у Милы хватило здравомыслия не сдаться Романцу и не зашептать ему ответные слова любви. Она еще не знала, правду ли он говорил, а потому спешить не было смысла. Кто знает, на что готов пойти деловой человек, чтобы завладеть бизнесом другого!

Но, несмотря на свое здравомыслие, Мила все-таки влюбилась. Она упрямо боролась с этим чувством и выжидала момент, когда можно будет наконец проверить, чего стоят ласки Романца и его красивые слова. Однажды, после того, как он очередной раз заговорил о любви, Мила задала вопрос «не в тему»:

– А может быть, нам, Олег, объединить бизнес?

– То есть? – не понял он.

– Что же тут непонятного? – Мила постаралась произнести это без сарказма в голосе. – У меня авторские ткани, у тебя – эксклюзивные модели! Представляешь, что может получиться, если мы объединим наши усилия!

Олег вскочил с дивана и нервно заходил по комнате, что Миле сразу не понравилось. Чего суетиться, если у тебя не горят глаза на ее ткани!

– Неужели ты всерьез этого хочешь? – спросил наконец Олег, прекратив бессмысленное метание.

– Да, хочу, – твердо ответила Мила, настороженно следя за выражением его лица. Оно выражало нечто, похожее на досаду. Странно… Казалось, надо бы радоваться… Или он понял, что она его проверяет?

Олег вернулся к ней на диван, взял ее руку в свою и начал говорить:

– Мила… понимаешь… мне кажется, что это… не есть хорошо…

Она выдернула руку из его ладони и резким голосом уточнила:

– Не есть хорошо – это значит – плохо?

– Да…

– Почему?

– Честно?

– Конечно же, честно!

– Ну… ты только не обижайся… но я против нашего объединения как партнеров по модельному бизнесу…

– Да почему же?

– Потому что твои ткани… они уникальны… Они сами по себе произведения искусства… Да я тебе уже не раз говорил об этом! Понимаешь, для одежды из них не надо никакого особенного кроя. Более того, выкрутасы бессмысленны и даже вредны… Платья должны иметь самые простые линии, чтобы не терялась ткань. Не случайно ты делаешь еще и шали, шарфы, палантины… Еще можно наладить производство штор… покрывал… еще чего-нибудь такого, где ткань должна будет лежать или висеть сплошным полотном. А я… закройщик-фантазер, Милочка… Мне интересны новые возможности кроя, детали и даже их нагромождения. Твое искусство и мое… несовместимо… Понимаешь?

Конечно же, она все понимала, хотя в отличие от него считала, что детали из ее тканей вполне могли бы органично войти в его модели в качестве декоративных элементов. Но ее несказанно обрадовало то, что он, как оказалось, не покушается на «Иву». Неужели он и впрямь любит ее? Конечно, любит… именно ее… А почему, собственно, она недостойна его любви?! Она достойна! Она не хуже других!

Мила уже почти совсем собралась признаться ему в ответной любви, когда ей вдруг пришлось увидеть, как Олег разговаривает с клиентками и, главное, как ведут себя в его присутствии они. С того момента в душе Милы и поселилась страшная мучительная ревность. Ее мужчина, оказывается, принадлежал далеко не только ей. Он обворожительно улыбался еще и другим женщинам, делал им комплименты и даже целовал ручки. Если он и не возил, как утверждал, других женщин в свою квартиру на Васильевском острове, то вполне мог встречаться с ними в своем «Силуэте». В ателье у Олега был очень уютный кабинетик с мягким диваном, словно нарочно поставленным для эротических процедур, которые он наверняка принимает в качестве расслабления от напряженной работы.

Мила так ни разу и не сказала ему в ответ слов любви. Она вообще не была мастерицей говорить. Ей надо было родиться немой. У нее такие же ловкие и чувствительные руки, как у них. Она и занялась текстилем, потому что за этой работой можно было молчать. О любви Миле вообще ни разу в жизни говорить не приходилось, даже в юности, когда все направо и налево с легкостью бросали уверения в вечном чувстве. Сказать об этом Олегу было вообще немыслимо. Сначала Мила боялась попасть не в тон, сфальшивить. Потом стала бояться себя. Своей ревности. Боялась сорваться и полностью загубить собственную жизнь. Пока они не окончательно соединились с Романцом и иногда жили раздельно, каждый в своей квартире, она все же держала себя в руках. Казалось бы, когда еще ревновать, как не в отсутствие предмета? Но у Милы почему-то все получалось наоборот. Без Романца ревность в ее душе непонятным образом ужималась, ссыхалась в стручок, лопалась и исчезала, оставляя чуть едкий легкий дымок. Он выветривался окончательно к моменту возвращения Олега в квартиру Милы. А потом все начиналось сначала. По нарастающей. По усу параболы, направленной вверх. Чем невинней казалось лицо Романца, спящего в ее постели, тем в больших грехах подозревала его Мила.

После последнего конкурсного показа моделей, в котором принимал участие Олег, Мила совсем потеряла покой. Она не могла выставиться, потому что показ был объявлен неожиданно, в чем, собственно, и была его, как сейчас принято говорить, фишка. Модельеры в срочном порядке собирали коллекцию из того, что было у них в загашниках. Конкурс так и назывался: «Питерские закрома». Милины дорогие ткани нельзя было держать в закромах. Нельзя и изготовить в столь короткое время. Да и вообще последнее время дела салона авторской ткани «Ива» шли не очень хорошо. Мила понимала, что пора сделать очередной качественный рывок вперед, но все ее мысли занимал Олег. Вот ведь не зря она не хотела связываться с любовью. Знала, что пострадает ДЕЛО. Оно и страдало.

Конечно же, Олег Романец заслуженно взял приз «Питерских закромов», потому что пошел путем, отличным от остальных модельеров. Он не стал собирать в кучу однотипные модели, чтобы они представляли одну линию одежды. Он назвал свою коллекцию «Гардероб молодой горожанки», куда включил наряды для разных сезонов и на все случаи жизни.