Читать книгу "Облака не тают - Оксана Ткаченко"

Гринчук встала около десяти. У неё сегодня выходной. И этот последний день в Праге она мечтала провести по-особенному. Она подозревала, что Дюке что-нибудь придумает, поведёт её в какое-то необычное место, где они будут вдвоём находиться под впечатлением от волшебного города, исполняющего любые желания. Дина огляделась вокруг. Бернара не было. «Интересно, куда он ушёл? Готовить сюрприз? Вполне вероятно», – подумала художница. Она приняла ванну. Оделась. И только тут обнаружила, что чемодана нет.

– О, Господи! Он съехал! – воскликнула она. – Ничего не сказал. Не предупредил. Я – самая наивная девушка на всей планете.

Дина расплакалась. Она не ожидала такого поступка от Бернара. Ведь она ясно дала понять, что не против, чтобы он ночевал в этом номере. «Я ему ни капельки не нравлюсь, поэтому он уехал, чтобы не давать напрасных обещаний. Но это невозможно. Я ведь видела в его глазах любовь. Прочитала по губам. Я не могу ошибаться. Я чувствую, что он любит меня так же, как и я его люблю. Да, я люблю его. Где же он?» – терзалась Гринчук. Она ходила по комнате. Выглядывала в окно. Вдруг он ждёт её на улице? Там, за окном торопились по важным делам чехи. Чужой город, чужая страна. И она сама себя чужая. Ей хочется покинуть собственное тело, бежать за ним, искать его, в радостном предвкушении заворачивать за угол, чтобы столкнуться с ним. Чтобы их сердца громко застучали от любви, а души вспыхнули страстным огнём. Нет. Она никогда его больше не увидит. Даже случайно встретить на улице его не доведётся.

Нахождение в номере стало невыносимым. Дина решила пойти погулять. «Надо спросить у администратора. Может быть, ему известно, куда отправился Бернар Дюке. Какой пятизвёздочный отель его принимает как почётного гостя?» – подумала она. Подходя к двери, она сжалась в комок. Цветы. Она не заметила их раньше, хотя и ощущала приятный аромат. Гринчук взяла в руки букет, наклонилась понюхать любимые розы и увидела бумажку.

– Это ещё что? Записка? От Бернара? Разумеется, от него. Кто ещё мне может подарить цветы и оставить послание? Разве что поклонники живописи. Тут сомнительно. Никто так меня не понимает, как Дюке, – говорила сама с собой девушка.

Я надеюсь, вы больше не будете плакать. Но если вы когда-нибудь ещё начнёте лить слёзы, вам стоит лишь произнести моё имя, и я прилечу. Прилечу к вам, моя милая, моя хорошая девочка, моя Дина. Только не считайте мой отъезд предательством. Это не так. Я просто не хотел забивать вашу голову своими рабочими задачами, которые решать должен я самостоятельно. Верю, что вы чудесно проведёте последний день в Праге. Я уже скучаю, но большое мероприятие, связанное с выставочным залом, вынуждает меня повести себя подобным образом. Спасибо за ваше искусство. Ваши картины делают меня счастливым.

Навсегда ваш Бернар Дюке

– И никакого намёка, что мы увидимся вновь, – проговорила Дина. – Прощай, Бернар. Прощай, месье Голубые глаза. Кажется, я вас уже ненавижу.

11

Может показаться, что творческий человек – свободная птица, которой незнакомо слово «дисциплина», которая не знает ограничений ни в чём. Она летит туда, куда подсказывает ей сердце. Некоторые подумают, счастливчики они, эти все художники, писатели, музыканты и прочие люди искусства. Нет. Они – не счастливчики. Они несут свой крест, и он не такой уж лёгкий. Ведь они не умеют ничего другого, как сочинять по велению души. Создавать что-то – это всегда мука. Обычная работа, состоящая из восьми часов напряжения, строгого графика и подчинения начальнику, им неведома. Только это вовсе не означает, что творцы – бездельники, раз они не трудятся так же, как и большинство населения. Нет. Просто у них иной режим, который оказывается зачастую тяжелее традиционного. Подчиняться тоже есть кому – Богу, а также отдельным личностям на земле. В искусстве необходим и порядок. Потому не всегда творческий человек действует стихийно. Он сам решает, когда будет работать. Работать не по принуждению, как многие в офисах, а по собственному желанию. И это ценно.

Дина пришла в себя. Боль уничтожала её медленно. Она ясно понимала, что такое чувствует впервые. Да, в 26 лет жизнь круто изменилась. Она словно бы повзрослела за несколько часов, проведённых в одиночестве, в котором она итак довольно долго обитала и от которого отвыкла, пока Дюке был рядом. Она летела в Прагу с надеждой. Думала лишь о своих произведениях, о том, как примут её картины пражане. Гринчук и представить не могла, что ей настолько быстро разобьют сердце. Бернар уронил её сердце на пол, и оно подобно стеклянной вазе, разделилось на сотни осколков. Он исчез из номера. Но художницу не обманешь. Слишком глубоко она ощущает мир. Он исчез не только из номера. Он исчез из её собственной планеты. Она никогда больше не заглянет в его голубые глаза, не начнёт тонуть в них, желая, чтобы её не спасали из этого моря любви.

«Директор парижской галереи занят искусством, и ему нет дела, что какая-то девчонка из России, сходит с ума от любви к нему», – страдала Гринчук. Она отправилась на прогулку. Она не собиралась портить себе последние сутки в чешской столице. Разумеется, они уже испорчены. Однако Дина старалась выглядеть бодрой, весёлой, счастливой. Никто не должен видеть слёз души. Пусть внутри неё идёт дождь. Внешне она предстаёт солнечным днём.

Она делала неспешные шаги по Стромовке, наслаждалась красотой дивного парка. В центре города приобрела милые сувениры на память. Вечером сложила вещи в коричневую дорожную сумку. Перечитала записку Бернара. Снова расплакалась. Сфотографировала букет – его прощальный подарок. Отрезала ножницами бутоны и спрятала в пакет. Розы она заберёт с собой. Первая её мысль была при прочтении записки – выбросить цветы в окно. Потом подумала, что будет жалеть. Решено. Она вернётся в Москву с ними. Со временем розы засохнут, тогда она спрячет лепестки в какую-нибудь коробочку и будет иногда доставать их, вспоминая свою единственную любовь.

Полночи провела без сна. Мысли о Бернаре не давали ей расслабиться, не отпускали её душу. Дина грезила упасть в его страстные объятия. Ненавидела себя за слабость. Разве она имеет право теперь, когда он далеко от неё, когда она в точности не знает местонахождение Дюке, мечтать о его любви?! «Ну, и что из того, что он неизвестно, где существует в эту минуту. Я люблю его. И мне всё равно, где он. Я буду воскрешать в голове его лицо, его руки, его тело. Подумать только, ещё вчера он лежал рядом со мной на этой самой кровати. Жизнь, ты удивительно непостоянна! В этом ужас нашего счастья. Сегодня мы уверены, что так будет всегда. Завтра нас бьют по коленям, и мы падаем. Глагол „подняться“ некоторое время не употребляется, потому что нерешительность затапливает мозг», – крутилась с боку на бок на постели художница.

Она прибыла на российскую землю около двенадцати часов дня. В аэропорту её встретила мама.

– Диночка, ну как ты? Как выставка прошла?

– Всё замечательно. Прага – очень тёплый город. Доброта на каждой улице, – ответила Гринчук. Во время полёта она решила, что расскажет матери в подробностях свою историю любви. Она с юности делилась с ней сокровенными фантазиями. Вероника Васильевна поддерживала дочь в любом начинании. Она же настояла на том, чтобы Дина продолжала совершенствовать своё искусство, ни в коем случае не бросала только из-за того, что живопись – неприбыльное дело. «Если тебе нравится то, чем ты занимаешься, то какая разница, сколько ты получаешь за это», – говорила старшая Гринчук. Особенные взгляды у неё были и на любовь: «Не оставайся с человеком, который ценит тебя за что-то материальное. Финансы могут уйти, и тогда же уйдёт псевдочувство, а внутренняя любовь никогда не испарится, что бы ни случилось в реальном мире». Встретив маму, девушка поняла, что не сможет ей ничего личного сообщить. Пока не сможет. Ведь стоило ей вспомнить Бернара, как она начинала плакать. «Мама посчитает, что раз я реву, значит, он повёл себя не по-джентльменски со мной. А это совсем не так. Наоборот, он поступил как настоящий мужчина. Не обманул, не соблазнил. Просто тихо уехал», – промелькнуло в голове девушки по дороге домой.