Читать книгу "Рандеву с мечтой - Джулия Тиммон"

– Перестань! – Эдвард махнул рукой. – Это у меня тоже семейное. У нас всегда бывали гости – и пока отец жил с нами, и после его ухода.

Лицо Авроры напряглось. Между бровей снова мелькнула складочка.

– Твои родители в разводе?

– Да, – сказал Эдвард, пожимая плечами.

– Для тебя их расставание, наверное, было серьезным ударом?

Эдвард кивнул.

– Да, я тяжело пережил их разрыв. Отец увлекся молоденькой женщиной и будто немного тронулся умом. Попросил у мамы развод, та не стала устраивать сцены и чинить козни. Постаралась понять… – Он на мгновение задумался, вспомнив, каким мрачным и подавленным был отец во время их последней встречи.

– Давно это случилось? – осторожно полюбопытствовала Аврора.

– Уже двадцать с лишним лет назад, – ответил Эдвард. – Но меня все это время не покидает ощущение, что отец страшно жалеет о том, что оставил маму. И мечтает к ней вернуться.

– Она не вышла замуж второй раз? – тише обычного, будто боясь ранить гостя лишним словом, спросила Аврора.

– Поклонников у нее хоть отбавляй, – ответил Эдвард. – Она ведь у нас умница и красавица. Но того, с кем бы ей захотелось делить будни, все не находится.

Аврора приподняла руки, будто собравшись сложить их перед грудью и о чем-то попросить Бога, но тут же медленно опустила их.

– А может… – нерешительно начала она. – Может, ей лучше одной? Или еще найдется достойный человек. Или же… – Ее изогнутая бровь чуть приподнялась, и Эдвард ясно почувствовал, что в эту минуту горячее сердце, скрывающееся под аристократически сдержанной наружностью, желает одного: чтобы жизнь его родителей, которых она даже представить себе не могла, сложилась наилучшим образом. – Или же твой отец вернется к ней и она все простит?

3

Аврора понятия не имела, что страстно мечтает увидеть у себя в гостях Эдварда Флэндерса, до той самой секунды, пока не услышала из трубки его голос. Точнее, не желала об этом знать и всячески гнала прочь раздумья о нем и фантазии. Быть может потому, что тайно чего-то боялась. Что он не захочет приехать. Или что, наоборот, приедет и тогда она снова угодит в капкан собственных чувств.

Полуторачасовая тренировка помогла отключить мысли. Но, когда на экранчике сотового высветился незнакомый номер, сердце замерло в тревожно-радостном предчувствии.

В Эдварде Флэндерсе удивительным образом сочетались умение свободно держаться и скромность, непринужденность и сдержанность. Говорил он просто, без речевых завитушек и не стараясь произвести впечатление. Хотелось слушать его и слушать, продолжать разговор без конца.

– Ой, я не предложила чай, – спохватилась Аврора. – Будешь?

– С удовольствием, – не ломаясь ответил Эдвард.

– Есть жасминный и мятный. Ты какой предпочитаешь?

– Жасминный. – Эдвард улыбнулся, и его мужественно-доброе с широкими скулами лицо стало вдвойне более притягательным.

В груди Авроры будто развязался узелок давнишней горечи и загорелся бледный луч надежды. Испугавшись, она велела себе не слушать своего сердца.

– Моя мама ужасно любит жасминный чай, – пояснил Эдвард. – Когда я к ней приезжаю, мы всегда его пьем на пару.

С улыбкой кивнув, Аврора поспешила на кухню. Что происходит? Почему ей так настойчиво кажется, что и знакомство это, и сегодняшний визит Эдварда отнюдь не случайны?

Поднос с чашками и печеньем она опустила на столик с трапециевидным основанием, заканчивавшимся изогнутыми ножками, подкатила его к дивану и села на прежнее место.

– Прошу.

Эдвард не присоединился к ней на диване, а поднес стул и сел по другую сторону стола. Ральф непременно пристроился бы рядом, как можно ближе.

– Угощайся. – Аврора поднесла к губам фарфоровую чашечку и сделала глоток чая. Эдвард протянул руку за печеньем, и внимание Авроры привлекли заигравшие под тонкой материей его рубашки мышцы. – Спортивность в тебе тоже от родителей? – поинтересовалась она. – Кто-то из них чемпион?

Эдвард засмеялся.

– Вовсе нет. – Он откусил кусочек печенья и отпил из чашки. – Спортом я как раз, наоборот, увлекся в знак протеста, что ли. Отец всегда был довольно худым, к тому же слегка сутулится, а бейсболом или хоккеем в жизни не интересовался. Помню, я с убийственной завистью слушал приятелей-мальчишек, которые рассказывали о том, как ездили с отцами на футбольные матчи или болели за любимую команду перед телевизором. В восемь лет я принял твердое решение: надо во что бы то ни стало стать сильным и выносливым. А для этого полюбить спорт. – Он сделал еще глоток чая. – А ты?

– Я? – Аврора пожала плечами. – Я никогда не занималась всерьез никаким видом спорта.

– А тренировки? Не в счет? – улыбаясь голубыми глазами, спросил Эдвард.

– Тренировки – это так, чтобы быть в форме. В противном случае не заметишь, как станешь рыхлой и больной. – Аврора улыбнулась. – Одну из комнат я оборудовала под спортзал. Там у меня и шведская стенка, и тренажеры, и гантели, и гимнастические мячи. Очень удобно, когда можно заниматься физкультурой, не выходя из дома.

– Хорошо, если для этого есть подходящая комната, – сказал Эдвард.

– Комнат здесь больше чем достаточно. Бабуля обожала большие помещения. – Аврора вспомнила, как укрылась в этих стенах после пережитой катастрофы и опустила глаза. – Родители хотели продать этот дом, но я попросила их повременить. Будто почувствовала, что он мне пригодится.

Последовало неловкое молчание. Аврору вдруг охватило желание рассказать Эдварду историю своей жизни, со счастливого далекого детства и до вчерашнего дня. Но, побоявшись, что он не поймет ее порыв, отмахнулась от безумной затеи.

– Ты у родителей одна? – так же осторожно, как она, когда спрашивала про его семейные дела, полюбопытствовал Эдвард.

Аврора посмотрела на него с благодарностью. Перевести разговор на ее родителей было сейчас уместнее всего.

– Да, одна. Они мечтали, что у них будет много детей, но из-за некоторых проблем с маминым здоровьем не получилось. – Перед ее глазами замелькали картинки давно минувших дней: дни рождения с обилием сюрпризов и сладостей, нарядные куклы на полках в детской комнате, поездки в Шотландию и Францию. – С родителями мне очень повезло, – пробормотала она. – Во-первых, они ценят и любят друг друга, поэтому я понятия не имела ни о громких ссорах, ни о каких-либо скандальных выяснениях. Во-вторых, профессии обоих тоже связаны с искусством, поэтому тем для обсуждения в нашем доме всегда было видимо-невидимо. В-третьих, что мама, что отец, сколько себя помню, старались прислушиваться к моему мнению и уважать его, даже когда я была совсем крохой. Мы до сих пор прекрасно друг друга понимаем. Можно сказать, детство и юность у меня были безоблачными.

Эдвард слушал ее с таким вниманием, что, казалось, слова, слетавшие с ее уст, были не совсем английские, а с некими космическими призвуками. Взгляд его ласковых глаз немного смущал ее, окутывал магическим теплом и с каждой минутой все больше захватывал в странный плен.