Читать книгу "Всё вернётся - Кей Мортинсен"

Когда заплакал Ник, Рената не знала, радоваться ей или огорчаться. Его крик врезался ей в мозг и мешал думать. Как ни старалась она успокоить ребенка, Ник продолжал заходиться в крике. Нервы Ренаты были уже взвинчены до такой степени, что она готова была сама закричать.

Малыш не успокаивался. Наконец Рената сообразила, что он просто голоден. Следовало срочно найти место, где можно покормить его. Да и сама она едва держалась на ногах от усталости, к которой примешивался страх перед неизвестностью.

— Простите, — пискнула она в панике, ища глазами, куда можно присесть. — Он хочет есть.

— Вон там есть скамейка, — ледяным тоном произнес Мартин.

Рената села на деревянную скамью под старой грушей и, не решаясь взглянуть на Мартина, стала вытаскивать орущего Ника из люльки. Пальцы не слушались, и эта процедура заняла у Ренаты вдвое больше времени, чем обычно.

Она надеялась, что Мартин уйдет, но он продолжал стоять рядом, как часовой. Может, он считает, что я представляю опасность для окружающих? — мелькнула у Ренаты сумасшедшая мысль. Его ненависть она ощущала так, словно это была живая субстанция. Бурлившие в нем отрицательные эмоции подавляли ее.

Нашептывая сыну ласковые успокаивающие слова, Рената стала медленно расстегивать пуговицы на блузке. Обычно она не стеснялась кормить малыша при людях, но в Мартине было что-то откровенно мужское, что заставляло ее остро ощущать свою наготу. А он, как назло, продолжал пристально смотреть на нее. Его сверкающие недобрым огнем глаза следили за каждым ее движением, обводили плавные линии ее набухшей от молока груди.

Ник кричал не переставая. К черту приличия! — подумала близкая к помешательству Рената. Она метнула на Мартина свирепый взгляд I из-под опущенных ресниц, давая понять, что ему следует уйти. Но увидела на его лице столько ярости, что чуть не задохнулась от этой злобы.

— Давайте уточним. Вы говорите, что ваша фамилия Лонго, а на самом деле вы Фарино, так? — выдавил он из себя, игнорируя ее желание остаться наедине с ребенком.

— Да! — выкрикнула Рената, заглушив на мгновение пронзительный крик Ника. — И горжусь этим!

Он, кажется, узнал, что хотел, мрачно подумала Рената. И, уже не беспокоясь, увидит он ее грудь или нет, она расстегнула пуговицы и приставила к губам сына набухший сосок. Ник потыкался в него секунду-другую и начал жадно сосать материнское молоко. Рената почувствовала знакомое потягивание в области груди, которое обычно доставляло ей удовольствие. Но только не в этот раз.

Над ней угрожающе возвышался Мартин. Он был похож на ангела мести, который должен был заставить ее страдать за то, что она дочь своего отца.

Папа, ты должен был знать, что это случится! — мысленно причитала Рената. Ты ведь любил меня, зачем же подверг такому мучению?!

Даже вид довольного Ника, наевшегося и теперь мирно посапывающего у ее груди, не принес Ренате облегчения. Ее не покидало предчувствие несчастья. Какая-то непреодолимая сила заставила ее поднять взгляд на этого рассерженного мужчину. Нет, он не рассержен, ошеломленно подумала Рената, увидев в его глазах страх. Страх загнанного зверя. Она нервно провела языком по пересохшим губам. Если бы у нее были свободны руки, она бы заткнула ими уши, чтобы не услышать того, что Мартин скажет ей. Больше всего Ренату пугало резкое изменение его поведения — из доброго и великодушного человека он в одно мгновение превратился в злого, бездушного ненавистника. Причем эта вторая ипостась Мартина не была свойственна его природе, Рената чувствовала это. Она с первых минут знакомства ощутила какую-то внутреннюю связь с Мартыном, и эта связь при других обстоятельствах могла перерасти в прекрасные любовные отношения.

И тем не менее…

— Мне надо уточнить кое-что, — жестким, ледяным тоном произнес он.

Рената прижала к себе Ника, словно ребенок мог защитить ее. Чем ее отец заслужил такое отношение? Почему одно его имя вызвало у Мартина взрыв жгучей ненависти?

— Что именно? — спросила она сдавленным голосом.

— Полное имя вашего отца.

— Стивен Фарино.

Мартин резко выдохнул, и по его вытянувшемуся лицу и потемневшим глазам Рената поняла, что имя ее отца ему знакомо.

— И он умер, — произнес он, как бы ища подтверждения этого факта.

Рената вздрогнула.

— Вы знаете, что умер! Я даже развеяла здесь его прах!

Рената была на грани истерики. Она не могла постигнуть, зачем он, всего несколько минут назад бывший необычайно чутким и заботливым, мучает ее. Рената напомнила себе, что должна взять себя в руки ради ребенка, и попробовала совладать с нервной дрожью.

— Вы часто допрашиваете женщин, когда они кормят грудью своих детей? — бросила она ему в лицо и получила удовлетворение от румянца, выступившего на его высоких скулах.

— Сейчас другие обстоятельства.

— Вы так считаете? — с сарказмом осведомилась Рената.

— Вы хотите найти своих родственников? — последовал очередной вопрос.

Мартин уже контролировал себя, но по-прежнему оставался холодным. Такого каменного лица ей еще не доводилось видеть.

— Не знаю, — неуверенно произнесла Рената.

Мартин отвернулся. От тревожного ожидания Рената похолодела. Напряжение становилось невыносимым. Какова бы ни была правда, Рената предпочитала узнать ее, чем вернуться домой ни с чем и всю жизнь мучиться Подозрениями в отношении своего отца.

— Скажите, в чем дело! — потребовала она дрожащим от волнения голосом. — Вы знали моего отца…

Мартин повернулся к ней, у него был затравленный взгляд.

— Знаю о нем.

— И что же? — спросила она и затаила дыхание.

Он медленно окинул ее леденящим взглядом от блестящих светлых волос до зеленых лодочек, которые высовывались из-под мягких складок длинной юбки. Губы Мартина растянулись в тонкую линию, что, как показалось Ренате, означало неодобрение.

— Вы очень молоды, — отрывисто сказал Мартин, пытаясь, видимо, справиться со своими эмоциями.

Ренате послышалось, что он добавил: «Слишком молоды», — но она не была уверена.

— Мне двадцать пять! — сообщила она с оттенком негодования. — А вы что, старый?

— Мне двадцать восемь, — коротко ответил он. — И Ник ваш сын, ваш родной сын?

Рената разинула рот от удивления. Что же это такое!

— Разумеется! Вы считаете, что я таскаю с собой чужого ребенка и кормлю его собственным молоком?!

— Мне необходимо знать это! — раздраженно прикрикнул на нее Мартин.

— Ник — это единственное, что у меня осталось! — выпалила Рената.

Она сразу пожалела о своих словах. Это прозвучало так, словно она хотела смягчить гнев Мартина, прикрываясь ребенком.

У него действительно дрогнули уголки губ, когда он кинул быстрый взгляд на ее полную грудь и довольно причмокивающего младенца.