Читать книгу "Последняя реликвия - Эдуард Борнхеэ"

— Не только тебя это печалит, Габриэль, — заметил кто-то. — Тут многие рыцари вздыхают.

Крепыш-бородач сказал:

— Это бы не беда! Гулять — не помирать. Старика Мённикхузена мы много лет знаем: свадьбу он устроит пышную, перепадет и на нашу долю добрый глоток, щедрый кусок. Но вот что чертовски скверно — жениха настоящего на свадьбе не будет. Что это за жених? Тошно глядеть на него! Будь я на месте фрейлейн фон Мённикхузен, я, даже стоя перед алтарем, отказал бы такому жениху.

Из-под фуры подал голос граф:

— Угодила нечаянно бедная голубка к рыжему, подлому, глупому, криволапому коту…

— Да что о внешности говорить! — махнул рукой третий вояка, которого (впрочем как и многих иных, пирующих в этот вечер на мызе) природа красотой не наделила. — Лицо смазливое — это уж от Бога подарок. Никто не знает, за что его дарит Господь. Но дело в том, что сам человек этот, юнкер Рисбитер, никуда не годится. Глуп как овца, с подчиненными заносчив, мстителен и зол, перед бароном ползает на брюхе, скряга, трус, лгун последний и при всем при этом — хвастать он первый мастер. Одним словом — негодяй!.. Думаю, он плохо кончит. Однажды кто-нибудь вроде Габриэля переломит ему хребет… За твое здоровье, приятель! Молодец, что проучил Ханса!

Гавриил, неожиданно для себя оказавшийся в «теплой» компании, пил и, сам тому удивляясь, с сосредоточенным вниманием слушал, как единодушно эти люди поносят юнкера Ханса Рисбитера. У Гавриила не было чувства злобы к этому человеку, он считал его только вздорным мальчишкой, но все же испытывал в душе странное удовлетворение, замечая, что о Рисбитере — женихе прекрасной Агнес — никто не хочет сказать ни единого доброго слова. Гавриил спрашивал себя: как объяснить это удовлетворение? где корни его?.. И ответ он находил один: дело в том, что поносят именно жениха прекрасной Агнес, вздорного мальчишку, руки ее явно недостойного.

…Барон фон Мённикхузен задолго до прихода Гавриила возвратился со своими спутниками на мызу и сейчас сидел с верными рыцарями за обеденным столом. По обычаю того времени, длинный стол был уставлен всякими яствами и напитками в таком изобилии, что в наше время ими можно было бы досыта накормить втрое больше людей, чем за тем столом умещались. В голодное военное время изобильный стол — явление редкое. Поэтому никого не приходилось уговаривать отведать того или иного блюда.

Кубки и пивные кружки беспрерывно опустошались и наполнялись. Кувшины с вином и пивом двигались вкруговую. И новые блюда ходили по рукам. Совсем не скучно было пирующим под сводами мызной столовой. Оживленный говор не стихал ни на минуту, временами разве что прерывался взрывами хохота. Это юнкер Дельвиг, пользуясь удобным случаем, краснобайствовал: рассказывал в подробностях о неудаче Рисбитера, всячески стараясь выставить этого недотепу перед всеми на посмешище. И цели своей достигал: рыцарям, сидящим за хлебосольным столом, было очень смешно. Юнкер Рисбитер, правда, изо всех сил возражал Дельвигу и пытался представить дело совсем в другом свете, но ясно было, что слушатели в большинстве своем предпочитали верить Дельвигу, а не «герою повествования». Оно и понятно: мало здесь было людей, которые не завидовали бы незаслуженному счастью Рисбитера, становившегося обладателем прекрасной и богатой Агнес фон Мённикхузен; да и недолюбливали его по разным причинам.

Агнес сидела задумчивая, к еде и питью почти не прикасалась и часто поглядывала через окно во двор, откуда доносился шум пирующего мызного лагеря. Ханс Рисбитер, занимавший место рядом с невестой, старался оживленной болтовней отвлечь ее внимание от рассказов и колких насмешек Дельвига, но, не добившись успеха, в конце концов замолчал и с досады напился весьма основательно — хоть и держался на ногах, но соображал он явно хуже обычного.

Когда обед кончился, когда удалился барон и стали расходиться рыцари, юнкер вдруг схватил Агнес за руку и, пошатываясь, почти насильно увел девушку в смежную со столовой комнату.

— Это что за дурачество? — начал он, едва ворочая языком. — По… почему ты сегодня такая… не такая? Не смотришь на меня, не слушаешь моих речей и не отвечаешь мне… Что все это значит? Ра… разве ты меня больше не любишь?

— Я и сама не знаю, — ответила задумчиво Агнес и отвернулась. — Ах, юнкер Ханс, не мучайте, прошу, меня такими вопросами. Подумайте лучше над образом своим… и чаще взглядывайте на себя со стороны.

Рисбитер зло сверлил ее глазами:

— Что это еще за выдумки! Сама не знаешь!.. Ведь ты со мной об… обручена, ты моя невеста! Ты должна меня любить, — он взял ее за плечи и развернул к себе лицом. — Ханс фон Рисбитер не позволит над собой издеваться, слышишь? Ты думаешь, что я такой простак и ничего не понимаю? Я себя в обиду не дам! Взглядывать на себя со стороны? Что за блажь! Мне есть за кем приглядывать…

Последние слова прозвучали почти угрожающе, и Агнес с недоумением подняла на жениха глаза.

— Вы пьяны, юнкер! — сказала она, слегка покраснев и отшатнувшись от Рисбитера. — Отпустите мою руку! Мне больно, наконец…

Но Рисбитер и не думал выпускать ее руку; он вдруг с шумом упал перед девушкой на колени и слезливо заговорил:

— О, я несчастный человек! Все ополчились против меня! Прости меня, милая, дорогая Агнес, если я тебя рассердил, если сделал тебе больно. Но пойми: у меня так много обид накопилось в сердце, что я больше не могу терпеть. Этот чертов Дельвиг совсем потерял совесть: он, как видно, задался целью показать, что я недостоин тебя. Ты же видишь: он отравляет мне жизнь своими насмешками и беззастенчивой клеветой. Он намеренно выставляет меня глупым мальчишкой, трусом, тряпкой — чтобы унизить жениха твоего достойного и тем выставить в наиболее выгодном свете себя. Может, он нашел для тебя лучшего жениха, чем я?.. О, я в этом сильно сомневаюсь. Где такого найти!.. — Рисбитер просительно заглядывал девушке в глаза. — Скажи, дорогая Агнес, неужели ты веришь тому, что он на меня наговаривает?

— До этого дня не верила, — серьезно сказала Агнес.

— До этого дня? — вскинул брови Рисбитер. — А что же такого произошло этим днем?

Агнес не ответила и опять отвернулась.

Юнкер поднялся с колен:

— Не верь ему, Агнес! Ты — сокровище мое Только мое. А он мне ужасно завидует и старается очернить меня. Как можно называть меня глупым мальчишкой и трусом, если я своими руками, мечом своим отбил у врагов Дитриха фон Фаренсбаха и захватил его в плен? Не кто-то другой из рыцарей, а я. Я… Нет, дорогая Агнес, если здраво рассудить, я храбрец, я человек умный. Поверь, я бы давно заткнул Дельвигу глотку, подрезал бы ядовитый язык… но я не решаюсь поднять на него руку, потому что он твой родственник.

— О, из-за этого тебе не стоит его щадить, — сказала Агнес, улыбаясь. — Родственник он очень дальний.

— Нет, Агнес, — сделал убежденное лицо Рисбитер и попытался обнять свою невесту. — Я буду и дальше терпеть его ради тебя и твоего отца. Подумай, что сказал бы твой отец, если бы я изувечил его, дальнего родственника! Как бы после этого твой отец стал относиться ко мне?.. Сегодня по дороге твой родственник Дельвиг так меня разозлил, что я обнажил меч, я уже не владел собой. И плохо бы ему пришлось, недотепе, если бы другие не вмешались.