Читать книгу "Умереть - непозволительная роскошь - Марина Воронина"

Глава 4

Екатерина Ершова, красивая, с прекрасной фигурой, женщина лет тридцати решительно и ловко разрезала на перроне Белорусского вокзала нахлынувшую на нее разношерстную толпу пассажиров, спешивших в первопрестольную. Она опаздывала на брестский поезд, который должен был отправиться с третьего пути.

Вслед за женщиной спешил Илья Мещерский с кофром и дорожной сумкой в руках и подбадривал подругу:

— Не спеши, Катя, успеем!

— Какое «успеем», — не оборачиваясь к Илье, бросила на ходу фотокорреспондент, — мой вагон находится в «голове» состава, а туда пилить минут пять!

— Ничего, — парировал мужчина, — в крайнем случае запрыгнешь в ближайший вагон.

Ершова бросила взгляд в начало поезда и тяжело вздохнула: пройти оставалось еще метров пятьдесят, а кое-кто из проводников уже поднимал ступеньки и закрывал двери тамбура.

— Быстрей, Илюша! — подгоняла женщина своего спутника и ускоряла шаг.

— Да куда уж быстрее? — ворчал Мещерский, но ускорял темп и петлял следом за отъезжающей.

Когда прозвучали два гудка к отправлению поезда, молодая парочка наконец-то добралась до вагона'.

В тамбуре в панике метался визажист Славик Распопин, внешне чем-то напоминавший Борю Моисеева, только намного моложе. Он нелепо пританцовывал И постоянно высовывался из вагона, высматривая опаздывающую Ершову, а симпатичная молоденькая проводница что было сил пыталась затащить его обратно в тамбур.

Не зная сексуальной ориентации Славика, она обиженно бросала на него непонимающие взгляды. При каждом прикосновении девушки Славик недовольно и чопорно отшатывался от нее как от прокаженной.

Увидев бегущую Ершову, визажист облегченно вздохнул и энергично замахал руками.

— Катя, бесстыжая! — беззлобно закричал он. — Быстрее! Поезд уже отправляется!

Проводница быстренько подняла металлический люк, а Распопин протянул руку Кате.

— Осторожнее! — обеспокоенно крикнула молоденькая проводница пассажирам.

Фотокорреспондент на ходу запрыгнула в тамбур, а Мещерский семенил рядом с отходящим поездом и подавал вещи Распопину.

— Привет, Илюша! — как можно чувственнее поздоровался с Мещерским визажист.

— Привет, привет, Слава! — ответил на ходу мужчина. — Принимай вещички!

Когда кофр и дорожная сумка оказались рядом с хозяйкой, Ершова выглянула из тамбура и с благодарностью помахала рукой Мещерскому.

— Спасибо, Илюша!

Мужчина по инерции шел следом за набирающим ход поездом и, кивнув головой, медленно поднял руку.

— Решай, Катя! — бросил в ответ Илья и, остановившись у конца перрона, долго и внимательно смотрел на любимую женщину, словно видел ее в последний раз.

На брошенную Мещерским фразу Катя никак не отреагировала, а только послала воздушный поцелуй и крикнула:

— До свидания, Илья! Я позвоню!

Произнесенные слова потонули в грохоте колес и резком августовском ветре. Ершова еще раз махнула рукой и отошла от открытых дверей в глубь тамбура…

* * *

В купе, кроме Распопина и Ершовой, никого из пассажиров не было. Поезд хоть и был скорым, но не очень-то удобным по времени прибытия в Минск. Однако фотокора и визажиста он устраивал как нельзя лучше, Ребятам нужно было попасть в Минск в казино «Адмирал» на ночное шоу, в котором выступала молоденькая восходящая секс-звезда Клавдия Засулич.

С новым «проектом» и увлечением Варлама Кириллова, руководителя агентства мод, ни Славик, ни Катерина не были знакомы и даже не видели девушку на фотографии. Ребята исключительно полагались на опыт и вкус Кириллова, который пророчил Клавдии большое будущее не только как топ-модели в шоу-бизнесе, но и как одаренной драматической актрисе.

У Ершовой относительно артистического таланта новой протеже были большие сомнения, но, что касаемо «ног от ушей», бедер и грудей, у Клавдии Засулич все было в порядке. В этих познаниях Кириллову не было равных, в этом Варлам знал толк!

Впрочем, Екатерине давно уже было все равно, что творит ее бывший любовник. Единственное, что ее волновало в этой истории, так это сжатые сроки заказа и профессионализм клиентки: качественно отснять девчонку-симпапушку и вернуться домой в Москву…

Думая о своем, Ершова смотрела в окно, совершенно не слушая Славика, а тот вовсю срамил ее за опоздание, за безалаберное отношение к жизни и к своему таланту. Он все еще никак не мог отойти от своих переживаний…

— Разве так можно? — допытывался Распопин. — Нет, вот ты мне ответь по совести!

Чтобы отцепиться от взбесившегося Славика, Катя, не поворачивая головы, задумчиво ляпнула:

— Нет!

— Что нет?

Ершова удивленно повернулась к собеседнику.

— Нет совести, — настаивал гей, — или так нельзя поступать?

Женщина кивнула головой.

— Без совести нельзя, — тихо произнесла она и слегка причмокнула пухлыми губками.

Славик брезгливо отодвинулся в угол.

— Фи! О чем ты думаешь, мадам Ершова? — вздохнул визажист. — Представляешь, если бы ты опоздала на поезд, то сорвала бы съемку, а с ней загубила бы и свою, и мою светлую душу! А главное, мы подвели бы Кириллова!

Неожиданно молодая женщина очнулась и строго посмотрела на своего приятеля.

— Распопин, — отчетливо сказала она, — ты меня заколебал! Вместе со съемкой и со своим Кирилловым!

С Ершовой Распопин дружил давно и прекрасно знал, чего от нее можно ожидать, но никогда не мог привыкнуть к ее выходкам и оскорбительным выражениям. Его лощеное лицо вытянулось, как скороспелый огурец, а длинные наклеенные ресницы часто заморгали. От такой оскорбительной выходки Славик нервно запыхтел, снова бросил свое презрительное «Фи!» и, гордо откинув голову, закусил полную нижнюю губу и отвернулся от грубиянки.

Екатерина облегченно вздохнула и снова погрузилась в горестные мысли о своей непутевой женской доле: в ее распоряжении было минут пять относительного покоя, пока Славик ее не простит и снова не станет приставать с дурацкими вопросами и дружескими поучениями.

* * *

Жизнь фотокорреспондента полна беготни и суеты, порой некогда даже по-человечески перекусить, не говоря уже о какой-то личной, а тем более семейной, жизни. А над этим было бы пора уже и задуматься всерьез! Нужно было что-то решать…

Об этом ей и говорил при расставании Илья, которому осточертела такая «семейная» неопределенность. Екатерина закрыла глаза и снова увидела перед собой измученный вопросительный взгляд близ-; кого человека, который уже не просил, а требовал ответа.