Читать книгу "Я, президент и чемпион мира - Лали Морошкина"

Да здравствуют кавказские традиции, «самые гуманные традиции в мире»! Женись, «пригвозди» ее к кухне, и айда… К благословенным русским женщинам! Тем более что в вояжах такого плана одним из убедительнейших алиби является «благословение» самого тестя.

«Иди, сынок, генацвале, гуляй. А как иначе, мы ведь мужчины, вай! Охотники, воины. Если у мужчины заржавеет меч, грош ему цена. Так уж принято, дорогой! Главное, чтобы моя Нанука не узнала, семья ведь — это святая святых!» — Опа, и карты в руки, сам Бог велел!

Совсем иные беседы велись между тещей и дочкой: «Да хватит тебе, ну чего ты ревёшь, дурная? Ну, куда он денется. Немного побесится и вернется. Мужчина как собака, доченька, не сотрётся, иногда его нужно отпускать перебеситься, ну чтобы потом он верно служил. Посмотри на своего отца, немного покукарекал на стороне и вернулся, вай! Теперь сидит целыми вечерами у телевизора, и никто не видел его отклеившимся от дивана. Таков, золотце, наш удел, мы же порядочные женщины! Ну-ка, оглянись, есть ли в четырех подъездах такая семья, как наша? Подумаешь, у нищих Пертаия нищие невестка с мужем постоянно вместе. Не видишь, что эта несчастная девочка ходит в одном платье, а ты у нас каждый день в новеньком. То ли ещё будет, тьфу-тьфу не сглазить!»

Радикально отличалась позиция членов семьи мужа. Высказывание «Я привела сыну жену» — несравненный образец исключительно грузинского народного творчества. Представьте созревшего оболтуса, которому мама выбирает жену…

Преподнесенное свекровью бриллиантовое кольцо, как «Георгиевский трактат», нужно было принять безропотно и с большой благодарностью, несмотря на то, соответствовало ли дорогостоящее сокровище вкусу невестки. Обручальное кольцо в форме бублика и дюжий бриллиант должны были красоваться именно на безымянном пальце правой руки, чтобы все, повторяю — все, знали не только о незыблемом положении женщины, но и о материальном статусе семьи, что сие кольцо, как зеркало, четко отражало…

В ларце будущей свекрови в энном количестве можно было сыскать нижнее бельё «неделька», «перьевые» пеньюары и множество других «глупостей», которые приукрасили бы ретро-секс-шопы любой страны. Инструкция, как правило, не прилагалась. Всё это являлось скорее игрушкой для душевного спокойствия продолжателя рода. По крайней мере, по мнению Ее Величества Свекрови.

Вместе с рождением сына невестке давался еще один шанс в розыгрыше семейной лотереи, что, в свою очередь, не исключало получения денежного приза и других ценностей в виде золотых украшений или даже норковой шубы. Наверное, читатель думает, что еще нужно женщине? Отвечу: дело в том, что все вышеперечисленное благосостояние на протяжении времени по копейке, по волоску, по каратику, целенаправленно вытягивалось из горла нового члена семьи вместе с ее нервами! Сага «невестка-свекровь» хранит такие «жемчужины» садизма, что и не снились ни одному известному серийному убийце и маньяку. А Чикатило и вовсе отдыхает!

В грузинской культуре рождение ребенка — особый феномен, будто в других странах детей приносят аисты. Фраза «Я родила тебе сына» звучит как приговор, и, что главное, этот «железный» аргумент работает до конца жизни. Только в грузинском языке существуют такие определения, как «разрешение», «благополучное завершение», 40-дневный переход в родительскую семью, еда до сплетения кишок, а затем похвальба излишним весом. Давать деньги несущему благую весть допустимо, но лишь в том случае, если родился мальчик, и апофеоз этого неизбежного хаоса — двухнедельный запой мужа именно в то время, когда он нужен новоиспеченной маме и ребёнку, как кислород.

Короче, как говорят, по принципу «коса на камень» о способностях «противоборствующих» сторон можно сочинить многие тома. Но мы не продолжим эту тему и вернемся в сентябрь 1985 года.

Хотя учеба в школе возобновилась три дня назад, я и мои девочки были уже на третьем «шатало» (пропуск школы. — Л.М.) и скрывались в так называемом «Красном саду». Несмотря на то что для «шатало» лично мне «полагался» Кировский парк на Вере, мое сердце склонялось все-таки к Сабуртало. Пребывание с девочками было куда приятнее, чем наличие и интерес поклонников в новой школе.

— Э нет, из-за такой жизни можно повеситься, лучше уж никогда не выходить замуж, — сказала Кетино и с сожалением посмотрела на маму нашего одноклассника, выгуливавшую в сквере, где мы собрались посплетничать на «шатало», маленьких детей. На руках несчастной женщины был один сопливый ребенок, а другой ковырялся в песочке. В её глазах не чувствовалось жизненного огонька, она была измождена.

— А что, никто не поможет, а? — спросила Марикуна.

— Кто, Вахо? Он же натуральный лоботряс, жди от него помощи. И отца вот уже полгода никто не видел. Говорят, он с кем-то спутался в Волгограде и теперь живет с ней. И чего она рожала троих? — рассуждала я.

Интересно, а сколько детей будет у нас? Я, например, хочу троих. Только ясно, что у моих детей не будет приложения в виде такого папаши, как у Вахо, — сказала Кети и захохотала.

— Да, мужем Кети станет пухленький, низенький профессор-очкарик, который будет ее постоянно возить на симпозиумы, — смеялась Марикуна, указывая на Кети.

— А я подожду принца, он прилетит на собственном самолете и заберет меня с собой. Я рожу ему двух или трех златовласиков, а он, как это бывает в сказках, подарит мне дворец, фаэтон и полцарства! — Марикуна так ярко иллюстрировала сказанное жестикуляцией, что мы покатились со смеху.

— Я и вправду не знаю, к тому же о родах такое рассказывают, мало не покажется. Наверное, я вообще не буду думать о замужестве. Знаете, отец сказал мне, что после школы отправит меня в Москву, во второй медицинский, у меня там дядя Ильюша — самый крутой онколог в Союзе. Здорово, не правда ли?

— Ведь говорила, что завидую Морошкиной, у всех по одному отцу, а у нее сразу два, и второй сейчас активизировался! — продолжала смеяться Марикуна.

— А, кстати, отец тебя с сестрами познакомил? — спросила Кети.

— Да, очень милые девочки, маленькие, беленькие и голубоглазые, но, кажется, мы совсем не похожи друг на друга. К тому же они немного ревнуют и даже не вышли из комнаты, когда я у них гостила, — сказала я и замолчала. Просто не хотелось говорить на эту тему.

— Ну всё, разошлись. Завтра на том же месте, в тот же час? — шутливо спросила Марикуна.

— Я — пас. Завтра иду в школу, а то совсем отстану от программы. Когда вспоминаю первое сентября и Джонджолу, сразу умереть хочется, но ведь не могу же я прятаться до конца дней своих? — вздохнула я.

— Ну и ладно, мы и без тебя потусуемся, правда? — сказала Марикуна с издёвкой и посмотрела на Кети. — Пусть эта верийка уходит к своим.

— Да, точно, почувствуй разницу, — ответила Кети и многозначительно посмотрела на подъем Саирме.

— Ладно, девчонки, не дуйтесь, просто так надо! — Мы разошлись по домам.

Ночь я провела в кошмарах. То мне снилось, что Нукри и Джонджола убивают друг друга из-за меня, то выплеснувшийся из школы грязный поток уносит полученный при крещении крестик, то будто я зависаю над собственным телом сверху и кричу, но тщетно…