Читать книгу "Немножко иностранка - Виктория Токарева"

Гарик не загорал и не плавал. У него была аллергия на солнце. Он выходил на общий пляж в рубахе и целыми днями до обеда резался в пинг-понг.

Инна никогда не видела, чтобы он читал, например. Лучше всего Гарику удавалось безделье. Он бездельничал со вкусом и удовольствием. Инна иногда думала, что его время – это заря человечества, когда мужчина гонялся за зверем в набедренной повязке и с пикой в руке. А вечером плясал вокруг костра. А ночью активно размножался.

Инна не могла долго ничего не делать. Она постоянно обдумывала свои статьи, искала новые темы. И после двенадцати часов, когда солнце начинало шпарить, как беспредельщик, уходила в номер и садилась за письменный стол.

Это были хорошие минуты. Интеллектуальная деятельность доставляет большое удовольствие, наряду с другими удовольствиями. Интересно погрузиться в размышления и пребывать там, прячась от реальности. А потом вернуться в реальность и увидеть: как хорошо вокруг. И сказать себе словами Чехова: «Милости бог послал». А перед глазами готовая статья, как лукошко с малиной. День прошел не зря.

По вечерам пили молодое вино, смотрели, как садится в море утомленное солнце. И ждали главного часа: уйти в номер и остаться вдвоем. Он и она. Близость была желанна и не надоедала. Как еда и вода.

Однажды Гарик, обняв Инну, проговорил задумчиво:

– Если Машин отец узнает, он придет и выгонит меня из дома. – Помолчал и добавил: – Камни будут падать с неба, я все равно к тебе пойду…

Инна подумала: камни падают не с неба, а с горы. Это называется «камнепад».

– Не узнает, – сказала Инна.

Но она ошиблась. Отец узнал.

Гарика и Инну где-то засекли, может быть на сочинском базаре. Засекли и доложили. Шила в мешке не утаишь. Тайное стало явным.

Гарик вернулся в Москву и, ни о чем не подозревая, отправился к семье на дачу. Дача принадлежала Машиному отцу, а значит, и Маше. Гарик был примак – так в народе называют мужей, которых берут в дом на все готовое, – и не имел отношения к собственности тестя.

Гарик вошел в калитку и бодрым шагом направился к дому.

Мать Маши, то есть теща, тихая интеллигентная женщина, поливала розовые кусты. Она развела на даче целую оранжерею. У нее были розы всех цветов: красные, желтые, белые и даже черные. Увидев зятя, она медленно к нему направилась. Поставила лейку на землю и проговорила:

– Гарик, мы приняли тебя в семью, как сына. А ты? Вот как ты нам ответил. Ты опозорил нашу дочь. Честь моего мужа поругана. Он попросил передать тебе, чтобы ты больше к нам не приходил. Забудь эту дорогу. Мы никогда не хотим тебя видеть.

Она подняла с земли лейку и пошла обратно к розовым кустам.

Гарик стоял в растерянности. Не каждый день услышишь такое. Его прошлая жизнь тонула, как «Титаник».

Маша сидела в беседке и смотрела издалека.

– Гарик! – позвала Маша. – Поди сюда!

Гарик подошел к беседке.

– Сядь! – велела Маша.

Он сел на деревянную лавку.

– И каков теперь твой статус? – спокойно спросила Маша. – Мальчик при примадонне?

Он молчал.

– Какой же ты дурак! – удивилась Маша.

Гарик смотрел в землю. А что тут скажешь…

Он поднялся и пошел к калитке.

Из дома выскочила Дикареша. Увидела спину уходящего отца. Закричала:

– Папа! Папа!

Гарик не остановился. Может быть, не услышал.

Инна вошла в свою квартиру. Настя и ее бабушка (баба Валя) обедали на кухне. Настя увидела Инну и вздрогнула всем телом. Это был шок счастья.

Баба Валя тоже засветилась, как хрустальная люстра. Инна была стержнем семьи, как говорила баба Валя: «главарь семьи». Как ствол у дерева – промежуточное звено между корнями и ветками. Без нее как-то все не работало, не грело и не горело, как будто выключили тепло и свет.

Инна привезла крупную черешню, раннюю клубнику, особый сыр сулугуни, помидоры, пахнущие помидорами, с кулак величиной.

Жизнь зажглась и засверкала.

К ее коленям подошла Настя и спросила:

– А если бы я родилась у тети Ани и была ее дочка?

Тетя Аня – соседка по лестничной площадке – черная, носатая и крикливая, как итальянка. У Блинка в глазах стоял ужас от такой перспективы.

– И что? – не поняла Инна.

– Ты бы вышла выносить мусорное ведро, и мы бы с тобой встретились.

– Предположим…

– Ты бы на меня посмотрела?

– Я бы тебя украла и спрятала. И ты стала бы моя.

Блинок глубоко кивнула головой. Такой ответ ее устраивал. Не существовало ничего на этом свете, что могло бы их разлучить.

Вечером позвонил Гарик. Попросил Инну спуститься вниз.

Инна вышла. Села к нему в машину. Гарик все рассказал. В конце добавил:

– Жаль, что у меня нет драгоценностей.

– Каких драгоценностей? – не поняла Инна.

– Бриллианта в сто карат, величиной с грецкий орех. Я бы отдал его теще. Заплатил бы за все. Рассчитался.

Гарика мучило то, что он остался должен. Инна молчала. Было такое чувство, будто ее накрыло снежной лавиной – ни вдохнуть, ни пошевелиться. Впереди мучительный конец. Волосы шевелятся от ужаса.

Это был конец всему. Во-первых, конец дружбе с Машей. У нее больше не будет Маши. Гарика она получит в полном объеме, но он не нужен ей в полном объеме. Гарик – что-то вроде праздничного салюта, расцвел в небе и растворился. Ей же не нужен салют с утра до вечера, грохот над головой.

В результате вместо салюта получился коктейль Молотова – бутылка с горючей смесью, от которой горят дома.

Не говоря об отце Маши. Он может растоптать Инну, как жука. Наступил – и нет.

Необходимо вернуть Гарика на место. Но как?

– Что ты решил? – спросила Инна.

– Это я должен у тебя спросить. Что ты решила?

Гарик ждал предложения руки и сердца. Это было бы логично. Сказав «а», надо сказать «б».

Но Инна молчала, глядя перед собой. Выражение ее лица было тупым, как у бизона.

На ее плечах сидели дочка и мама. Оба плеча заняты. Куда сажать Гарика? На голову? Какой смысл играть в заранее проигранную игру?

Инна молчала, глядя перед собой. Гарик ждал. Потом сказал:

– Ну ладно, я поеду…

– Куда? – спросила Инна.

– К Вовчику. У него переночую.

Кто такой Вовчик, Инна не знала. У них не было общих знакомых.

– Ты голодный? – спросила Инна.

– У Вовчика поем.