Читать книгу "Прерванный полет "Эдельвейса". Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г - Дмитрий Дегтев"

Тем временем на помощь немцам неожиданно пришла погода. 29 февраля началось резкое потепление, вследствие чего передвижение наземных войск оказалось попросту невозможным. А 1 марта люфтваффе наконец принялись за дело. В этот день было выполнено в общей сложности 120 самолето-вылетов, в том числе 53 истребителями, 40 штурмовиками и остальные бомбардировщиками. Основной удар наносился по району вокруг Тулумшака, где оборонялась румынская дивизия. Завывая сиренами, «Штуки» пикировали на советские танки и вывели из строя 13 из них. Сам поселок Тулумшак и его окрестности также подвергся нещадной бомбардировке. А после удара пикирующих бомбардировщиков Ju-88 вся деревня полыхала в огне. Потери немецкой авиации за 1 марта составили один самолет. Это был Ju-88A из III./KG51.

Три торпедоносца патрулировали вдоль побережья Крыма. При этом один экипаж сообщил о безуспешной атаке транспорта водоизмещением 5000 тонн. Однако, по данным летчиков, упав в воду, торпеды преждевременно вышли из строя. Фактически речь шла о транспорте «Курск», который шел из Камыш-Буруна в Новороссийск. На его борту находилось 1100 раненых красноармейцев[13].

В течение следующих двух дней немецкие самолеты продолжали наносить удары по советским войскам. При этом, согласно сообщению II./KG26, возле побережья Кавказа двумя торпедами был потоплен транспорт водоизмещением 6000 тонн. Фактически же «Хейнкели» атаковали транспорт «Фабрициус» (2434 брт), который перевозил из Новороссийска в Камыш-Бурун 700 солдат, 6 минометов, 1200 тонн фуража, 20 лошадей и 12 повозок. Судно было атаковано со стороны берега с дистанции 300–500 метров. Однако судно не затонуло и выбросилось на мель в 150 метрах от берега.

Потери Авиационного командования «Зюд» в течение двух суток составили всего один Bf-109.

Попутно немецкие бомбардировщики постоянно бомбили порт Керчи и сам город – основную базу снабжения Крымского фронта. При этом была применена уже многократно доказавшая свою эффективность система наведения на цель по радиолучу. На северо-западном побережье Азовского моря был установлен радиопередатчик, посылавший узконаправленный сигнал на Керчь.

Держась в его створе, «Хейнкели» даже в плохую погоду выходили точно на цель. «2 марта 1942 года был ночной налет на Керчь, – вспоминал Ханс Райф. – После первоначальной хорошей погоды, за Днепром мы попали в снег и ледяной дождь, который шел на высоте между 2000 и 4000 метров. Однако радионаведение работало независимо от атмосферных явлений. Во всяком случае, мы прошли прямо над целью. Па обратном пути мы должны были приземлиться в Николаеве. Однако там и в Херсоне была низкая облачность, и лейтенант Вооге решил лететь в Запорожье, где погода была лучше»[14].

A4 марта во время налета на Керчь у Не-111Н-6 «1G+HK» лейтенанта Херберта Баумгартнера из 2-й эскадрильи KG27 отказал один из двигателей. На базу самолет так и не вернулся, и весь экипаж был объявлен пропавшим без вести. Однако через некоторое время советская фронтовая газета опубликовала письмо пленного летчика лейтенанта Баумгартнера, который призывал своих коллег отказаться от войны и переходить на сторону Красной армии. В публикации также сообщалось, что «Хейнкель» совершил вынужденную посадку на брюхо в районе Ленинска. Штурман и бортрадист при этом погибли, а пилот и бортмеханик «с радостью» сдались в плен. Это была в общем-то типичная история, многочисленные письма и обращения пленных немцев, в том числе и летчиков, регулярно появлялись в советских газетах с первых дней войны. Ранее летчики KG27 уже читали в «Правде» письмо бывшего командира первой группы Лессманна, который попал в плен 28 декабря прошлого года.

Тем временем к вечеру 5 марта наступление Красной армии постепенно выдохлось.

7 и 14 марта III./KG27 совершила два ночных налета на Новороссийск. Порт имел очень сильную ПВО, в чем некоторые летчики убедились на своем опыте. В ходе первой атаки пропал без вести Не-111Н-6 «1G+AO» командира 9-й эскадрильи гауптмана Вальтера Гроссбергера. Что конкретно стало причиной, так и осталось неизвестным.

По данным службы МПВО, на город было сброшено около 1000 зажигательных бомб, 7 SC250 и одна осветительная бомба. В результате сгорело 8 домов, было разрушено 140 метров железнодорожных путей, 300 метров электросвязи и 700 метров электроосвещения, еще три дома получили мелкие повреждения.

А второй налет едва не стал последним для Не-111Н-6 «1G+CS» унтер-офицера Роберта Вольфрама из 8-й эскадрильи.

«Сильная оборона, поэтому бомбардировка производится с большой высоты, – докладывал в рапорте штурман бомбардировщика унтер-офицер Ханс Цильх. – После относительного захода и бомбардировки мы решили также по прямой лететь домой. Бортмеханик сообщает о бомбардировке на командный пункт. Внезапно зенитный огонь значительно уменьшается и яркий свет захватил нас. Одновременно мы попадаем в целую кучу огней, и машина стала блестеть ярким светом… Не атакуют ли нас ночные самолеты-истребители иванов? Да! Мы даем полный газ, но они уже видят нас из темноты и поймали нас. Бортмеханик кричит вслух. Несколько реактивных снарядов пролетели левее нас. Мы все еще находимся в свете прожектора, и с земли по нас никто не стреляет. Следует новая атака, а мы стреляем из пулеметов, целясь по вспышкам выстрелов. Внезапно из темноты сверху показывается истребитель. Русские имеют хороший ночной истребитель? Это «Харрикейн» английского производства. «Охотник» появляется и исчезает в темноте. Теперь мы вышли из света прожекторов, и начинается зенитный огонь. Внезапно левый двигатель останавливается! Мы теряем высоту, кошмар, но она еще достаточна. Винт двигателя перестал вращаться. Мы не знаем, почему это произошло.

Обратный полет над Черным морем с неработающим мотором был нелегким. Наш бортмеханик сообщает наше положение на командный пункт, и посадка проходит нормально. После этого мы осмотрели двигатель. Оказалось, что на самом деле тяжелый русский зенитный снаряд калибра 7,62 см повредил масляный радиатор! Иван может стрелять очень хорошо!

Мы долго думали и обсуждали, почему русский летчик помахал нам и не сделал повторного нападения. Кто знает?»

Во время вылета получили ранения бортмеханик и бортстрелок[15].

Командир 1-й эскадрильи KG100 Ханс Бётхер, которому 1 марта было присвоено звание гауптмана, также продолжал свою боевую работу в Крыму. 5 марта он в течение четырех часов летал над Черным морем и атаковал пятью бомбами SC50 советскую подводную лодку, шедшую в надводном положении. А после шестидневного перерыва он совершил очередной налет на гавань Керчи, сбросив на нее четыре 250-кг фугаски. На следующий вечер Не-111 Бётхера снова появился над Керчью, на этот раз на многострадальный город с высоты 2800 метров посыпались 17 фугасных бомб.

Тем временем 13 марта войска Крымского фронта снова перешли в наступление. В результате на нескольких участках фронта сложилась весьма критическая ситуация. Немцам пришлось бросить в бой даже только что сформированную 22-ю танковую дивизию. Последняя едва прибыла на фронт и с ходу была брошена отражать атаки. Дивизия сразу понесли большие потери (32 танка были подбиты за несколько часов), тем не менее само ее присутствие на фронте добавило сил обороняющимся.