Читать книгу ""Горячие" точки. Геополитика, кризис и будущее мира - Джордж Фридман"

Для поставок оружия и потока эмигрантов из Чехословакии в порты Италии через Австрию был открыт негласный коридор. Все особенности торговли оружием между Чехословакией и Израилем известны достаточно широко. Как мне много лет спустя рассказали родители во время случайного разговора за ужином, евреи переправлялись в Израиль по тому же коридору. Родители стремились попасть в Братиславу — место в нескольких километрах от малой родины моей мамы, но что более важно — в нескольких десятках километров от Вены. Отец узнал из относительно надежных источников, что в Братиславе собирались евреи изо всех уголков советской империи, а затем их переправляли в Австрию и Израиль. Оставался вопрос, как попасть в Братиславу.

Итак, советская геополитическая стратегия в Средиземноморье вместе с текущей политикой в Праге предоставила моей семье шанс. Чтобы его реализовать, надо было решить три вопроса. Во-первых, нужно было тихо и незаметно для госбезопасности покинуть Будапешт и добраться до места, где можно было бы пересечь Дунай и попасть в Чехословакию. Во-вторых, требовалось добраться до Братиславы и связаться с израильтянами и, в-третьих, — переехать в Австрию и избавиться от израильтян.

Незаметно покинуть Будапешт было непростым делом. Родители хотели взять с собой зимние вещи, так как холода были неизбежны через пару коротких месяцев, а теплые пальто везде стоили дорого. К сожалению, стоял август, поэтому появление на улицах города семьи в зимней одежде выглядело бы весьма странным и подозрительным. Ко всему прочему, с собой надо было иметь запас еды на четырех человек на несколько дней. В общем, если вы беженец, то очень трудно не выглядеть беженцем. Наконец, самым важным было найти человека, который провел бы через границу и при этом не выдал бы нас.

К счастью, в этих местах контрабанда была поставлена на промышленный уровень едва ли не со времен Римской империи. На одном берегу Дуная постоянно находилось что-то, что стоило дороже, чем на другом. Всегда были люди, которые за рекой стремились спрятаться от чего-либо или кого-либо. Контрабандисты жили перевозками через Дунай. Это были отчаянные ребята. По роду своих занятий они всегда имели дело с людьми, которым было мало что терять, поэтому в их душах не находилось места для сантиментов. Каждая ходка через границу могла стоить им жизни. Такие люди безжалостны, и все знали, что отдавать свою судьбу в их руки — опасное дело. Но, с другой стороны, стабильный бизнес по нелегальной переправке людей через границу критически зависит от репутации. И если бы кто-то вдруг вздумал поживиться при помощи убийства и грабежа доверившихся ему, то вряд ли такой «бизнесмен» получил бы хорошие рекомендации. Может, пару раз такое и сошло бы с рук, но затем грабитель остался бы не у дел.

Если кому-то нужно что-то или кого-то нелегально переправить через границу, то надо знать кого-то, кто знает еще кого-то, кто слышал о ком-то, кто, может быть, был бы способен взяться за это дело. Отец всегда знал «кого-то», кто «знает кого-то». Во всем этом хаосе он нашел некоего субъекта, указавшего ему на человека, который за некоторое количество денежных знаков мог доставить нас туда, куда мы стремились. Деньги, естественно наличными, требовались, конечно же, вперед. Я не знаю, где отец взял эти деньги, — он никогда мне не говорил об этом, но я могу себе представить, что это должна была быть очень большая сумма — речь шла о четырех человеках.

Нам было сказано, что мы должны встретиться с контрабандистом вечером 13 августа 1949 года на берегу Дуная недалеко от деревеньки Алмашфюзито, где железная дорога из Будапешта подходит на минимальное расстояние к реке. Река в том месте достаточно широка, но ее течение небыстрое. На середине летом появляется остров, который может быть хорошим укрытием от прожекторов пограничников или в случае слишком раннего рассвета. Вот таким образом мы и оказались на резиновом надувном плоту на Дунае.

Риск быть обнаруженным и схваченным был очень велик. Я был самой большой угрозой для успеха всей операции — плачущий в ночной тишине младенец означал бы неминуемую смерть. Доктор Унгер, легендарная личность в истории нашей семьи, являлся нашим семейным врачом в Будапеште, и он знал о плане. Он снабдил родителей снотворным для меня, поэтому риск младенческого крика был предусмотрен. Сестра же — 11-летняя девочка — все время побега бодрствовала и прекрасно осознавала происходящее, что много лет спустя приводило меня поначалу в благоговейный трепет. Но затем я вспоминал, что к тому моменту у нее уже был богатейший опыт борьбы за выживание — с пяти лет. К счастью, этот этап «приключения» прошел достаточно гладко. Мы встретились с контрабандистом в назначенном месте и в назначенное время. Как только наступила ночь, мы погрузились в лодку и погребли к другому, чехословацкому берегу. Благополучно высадившись там, мы двинулись к городку Комарно, который когда-то был венгерским Комаром и до которого было несколько километров на запад.

Следующей целью была Братислава — столица Словацкой Республики в составе Чехословакии, которая в свою очередь возникла в соответствии с Трианонским мирным договором, подписанным после Первой мировой войны. Договор предусматривал распад Австро-Венгерской империи на национальные государства, но при этом появлялись и такие странные государственные образования, как Югославия — федерация враждебных друг другу народов, и Чехословакия — объединение Чешской Республики и Словакии, двух народов, испытывавших друг к другу чувство умеренной неприязни, если так можно выразиться. В результате исторические границы Венгрии были перечерчены: Трансильвания — юго-восточная область — была отдана Румынии, а некоторые северные земли — Чехословакии. Это замечание достаточно важно, так как наш путь от Комарно до Братиславы проходил по территориям, где говорили преимущественно по-венгерски, и мои родители знали, что это играло нам на руку, делая нас менее выделяющимися из общей массы.

Семья села в первый утренний поезд, направлявшийся в Братиславу. Мама достала салями и передала ломтики моей сестре, одновременно кормя меня. Сосед-пассажир нагнулся к маме и прошептал: «Уберите это немедленно. Это венгерская салями». Если бы наш путь пролегал через чисто словацкие регионы, нас, наверное, сразу бы арестовали. Венгерская салями не продавалась в Словакии. Но это был венгерский регион, а наш попутчик, сразу поняв, что мы бежим из Венгрии, сочувствовал нам и предупредил нас об ошибке. Эта история научила меня, что в упаковке салями может скрываться геополитическая реальность.

Наши проводники-контрабандисты были знатоками своего дела: кто-то работал на реке, кто-то — на железной дороге. Мы должны были повстречаться со следующими в этой цепочке в поезде — предполагалось, что они сопроводят нас в Братиславу. Семья вынуждена была разделиться: мама с детьми, отец отдельно, так как он мог быть основной мишенью для полиции. Он должен был найти контрабандистов и договориться с ними о деталях. К сожалению, четких инструкций о том, как распознать проводников, у него не было. Или он забыл какие-то ключевые фразы и сигналы. Находясь в поезде отдельно от нас, отец заметил кого-то, кто был похож на контрабандиста. После серии мимических ужимок, пожатий плечами и едва заметных жестов руками он подошел к этому человеку и задал какой-то вопрос, на который получил какой-то ответ. Одному богу известно, что понял из этого вопроса тот человек. Отец мотнул головой, сигнализируя, что он выходит из поезда. «Контрабандист» слегка кивнул и поднялся на выход. Отец последовал за ним. Тем временем мама заметила настоящего контрабандиста, который должен был сопровождать нас, в другом конце вагона. Она поняла, что происходит неладное, но было уже поздно. Она увидела, что отец сошел с поезда и только тогда осознал, что его «контрабандист» был обычным пассажиром. Поезд отправился дальше, а отец остался в одиночестве на северном берегу Дуная, в Словакии. Дело принимало плохой оборот. Тайные операции проходят гладко только в кино.