Читать книгу "Футбол без цензуры - Вадим Евсеев"

А посидели тогда прилично. То ли до двух, то ли до трех. И нам это надо было. Не присели бы – как знать, выиграли бы ответный матч в Кардиффе или нет. Когда ты находишься в таком моральном состоянии, как мы после первой игры, лучше не держать все в себе, а общаться, разговаривать. Из этого ведь тоже коллектив настоящий складывается. У нас в «Локомотиве» всегда так было…

В Кардиффе поселились на природе, у озера. Никакого ажиотажа не ощущали, ничего не видели и не слышали. Зато были поводы для веселья. Ноябрь, холод противный – но все до такой степени раскрепощены, что кто-то из массажистов на потеху игрокам даже окунулся. По этим вещам у нас всегда Слава Зинченко, сапожник, специалистом был, приговаривал: «Я везде купаюсь». Но сейчас уже не помню, он ли тогда отличился. Так или иначе, настроение хорошее было создано. И Ярцев нас не одергивал, шутки не пресекал. Понимал: главное – чтобы команда не вышла на ответную игру зажатой.

Сказалось и то, что побудки обязательной утром в день игры не было. Хочешь – спи сколько влезет, хоть до обеда, который в половине второго. Не каждый любит рано вставать, и кого-то такие подъемы выбивают из колеи. А тут все было как надо.

В день игры я созвонился с женой, она сказала, что с дочкой все нормально. Когда выходил на поле, о ней и думал. О том, что сыграю сейчас для нее – а потом полечу к семье, в Германию. Билет уже был, администратор сборной купил.

Стадион «Миллениум» – новый, раздевалки и коридоры большие. И некоторые от таких размеров места себе найти не могли. Тот же Димка Сенников бегал туда-сюда. Александр Бородюк, помогавший Ярцеву, смотрит на это и говорит: «Дима, что ты бегаешь? На поле будешь бегать. Успокойся. Потянись лучше». Сеня послушал. Сосредоточился на растяжке. И правда успокоился.

Настрой от Ярцева шел один – надо забить. И чем быстрее, тем лучше. Потому что, если мы забьем, им надо отвечать уже двумя голами. Да и вообще, главным, о чем он на установке говорил, было: «Играйте в футбол». Никакого отбоя, никакой концентрации на защите, на том, что у нас вратарь неопытный и ему надо помогать. Все как обычно. Даже лучше – стадион классный, полный, газон великолепный. Только играй!

Может, поэтому мы действительно сыграли в футбол. Если уж на то пошло, у нас в защите вообще только один Онопко опытный был. Но все помогли друг другу и сыграли хорошо. А Малафеев так вообще один из лучших матчей в карьере провел. Хотя внутри у него не могло не быть мандража…

Вдохновляющих речей в раздевалке никто не произносил – они и не нужны были. Понимали, что будет тяжело, очень тяжело. Но никакой паники и близко не было. Сидели в раздевалке, и вот от капитана Онопко прозвучало: «Всё, пошли».

Потом играли гимны, и во время нашего валлийские болельщики прилично свистели. Мы всё слышали, конечно. Но не скажу, что именно это нас завело. Просто очень хотели на чемпионат континента. И я – в частности. Всю жизнь смотрел первенства мира или Европы – и думал: неужели и я однажды туда попаду?

И тут – вот он, рядом. Один матч остался.

* * *

Я не знал, что за время между первым и вторым матчем валлийская пресса сделала меня врагом всего Уэльса. В ответной игре ждал каких-то неприятных эпизодов лишь от Гиггза. Но если партнеры Райана, в первую очередь Сэвидж, отличались провокациями, то именно с его стороны почти ничего подобного не последовало.

Конечно, он был настроен против меня и нашей команды, разгорячен, но держал себя в рамках. Только один раз не выдержал. Мяч ушел в аут, и обычно люди, чтобы ты его ввел, спокойно тебе его катят. А он со всей силы в меня ударил. Ничего страшного, я и не к такому был готов. Особенно после того как на третьей минуте Сэвидж, длинноволосый такой, шипами мне в колено врезался. Но я тоже не собирался плакаться. Игровой момент. Не разлетелось же колено, жив-здоров остался!

Откровенно говоря, я думал, что руку перед игрой Гиггз мне не пожмет. Но он пожал. Правда, Гиггз в этот момент, как я понял, смотрел мне в глаза, а у меня они были опущены. Но не потому, что я чувствовал себя в чем-то виноватым. Я умышленно не смотрел не только на него, но и на остальных игроков сборной Уэльса.

Не хотелось мне на них смотреть после того, как они играли в Москве. Ведь именно из-за их провокаций у нас в первой игре два ключевых футболиста на пустом месте, по сути, получили желтые карточки и вынуждены были пропустить ответный матч.

Не думаю, что это была сознательная работа, чтобы выбить у России сильнейших игроков: слишком уж мы любим все эти подозрения, чаще всего – беспочвенные. Мне кажется, просто так совпало. Арбитр не любил Овчинникова, а тот в конце первого тайма пошел с ним разговаривать. Ну судья и воспользовался ситуацией – причем мы узнали, что Серега пропускает второй матч, только после игры. А Мост, хоть и было ему уже много лет, всю нашу игру вел, и в Европе его не зря очень уважали.

В общем, потери для нас были очень серьезные. Хотя не могу сказать, что нас трясло от мысли, что Малафеев до этого не сыграл ни одного матча за сборную. Лично я вспоминал о вратаре, только когда он от ворот мяч выбивал. И перед игрой мы подбодрили его, сказав, что когда-то же надо начинать играть за сборную. Посоветовали действовать проще, особо не тянуть время. А мы, защитники, играли как всегда.

Зато в Кардиффе у нас дисциплина была, что называется, от и до. Ни на какие пакости мы не поддавались. Собранность, концентрация просто зашкаливали.

Когда прилетели, было смешно. Выходим из здания аэропорта. Шум, ажиотаж, телекамеры, микрофоны. И все мечутся, ищут кого-то одного. Потом выяснилось, что это меня искали. Но не узнали.

Вначале было как-то непривычно, когда мяч попадал ко мне – и раздавался дикий свист. Свистели, орали, улюлюкали все 72 тысячи – кроме наших болельщиков, естественно. Пресса своих за эти дни накрутила. Из-за истории с Гиггзом. Но я быстро привык.

Когда весь этот свист услышал, в голове всплыл эпизод с Луишем Фигу в матче «Барселона» – «Реал». Он тогда только из Каталонии в Мадрид перешел, и болельщики «Барсы» его ненавидели. И не просто на него орали и предметы разные швыряли, а даже свиную голову с трибун кинули. И ничего – он спокойно к этому отнесся и сыграл, как умеет. Вот и я себе сказал: «Сделай то же самое».

Скажу больше – мне это помогло. Я же человек такой – лучше всего играл, если был заведен, разозлен. Так что, может, и не забил бы я никакого гола, если бы весь стадион в Кардиффе мне не свистел. Знаете, как приятно играть в такой обстановке! Тем более что там, в отличие, например, от Стамбула, только кричали и гудели, но ничего на поле не бросали. В Уэльсе и сеток заградительных нет – менталитет не позволяет людям предметы в игроков кидать и на поле выбегать. Найдется, конечно, пара сумасшедших в год – как в том знаменитом случае, когда Эрик Кантона охамевшему фанату наподдал. Но в целом все безопасно.

То, что главное – меня завести, лучше всех Семин знал. И нередко этим пользовался. В 2002 году перед самым перерывом на чемпионат мира я только восстановился после разрыва крестообразной связки колена и мы играли с «Ротором» последний матч. Юрий Палыч пообещал меня выпустить в стартовом составе, но в последний момент передумал и оставил в запасе.