Читать книгу "Компромат на генерала - Александр Тамоников"

Анастасия в это время готовила обед. Самой есть не хотелось, но дочь должна питаться. Ковалева с кухни услышала протяжный звонок. Москвитин запретил ей кого-либо впускать в квартиру, и на это у майора были основания, но посмотреть, кто это пожаловал, следует, хотя бы для того, чтобы потом доложить о визитере тому же Андрею. Лена находилась у себя в комнате, пользуясь нежданно подвернувшимся выходным, надев наушники, слушала своего любимого Юру Шатунова. Она и звонка не слышала. Настя подошла к дверям. Осторожно, без шума открыла внутреннюю, посмотрела в объемный «глазок» второй, закрытой на прочный засов металлической бронированной двери и крайне удивилась, увидев слегка искаженную полусферой «глазка» физиономию бывшего мужа. Этот-то чего приперся. Ведь все решено было вчера! Относительно их дальнейшей жизни. Она сказала Артему, что будущего у них нет и что он может уезжать. Правда, он вполне законно требовал встречи с дочерью. За этим, наверное, и пришел. Вот только выглядел он как-то растерянно и… нервно. Ковалева, несмотря на строжайший запрет Москвитина, все же решила вступить в диалог с ним:

— Артем?

— Слава богу, Настя, ты дома, а я уж подумал, ушла на работу.

— Зачем ты пришел?

— У меня несчастье, Настя! Прошу, открой, я все тебе объясню.

— Что случилось?

— Послушай, я вчера тебя прекрасно понял и смирился со своей участью. В общем, ты права, я заслужил подобное к себе отношение. Но я не могу здесь на площадке кричать, привлекая ненужное внимание соседей. Неужели даже в прихожую ты не можешь меня впустить? На большее я не претендую.

Но Ковалева лишь повторила вопрос:

— Что случилось?

— Ну, хорошо, хорошо! Меня ограбили! Ночью я не мог оставаться в номере, вышел на улицу, прошелся немного. Навстречу двое. Удар — и я потерял сознание. Поднялся без документов и денег. А тут милиция. Забрали! Недавно выпустили, хорошо, что еще паспорт недалеко от места нападения нашли. Но у меня нет ни копейки, а до вылета в Бельгию целых пять дней. Кроме тебя, сейчас мне в Москве и обратиться-то не к кому!

Ковалева задумалась. То, что поведал ей бывший муж, было похоже на правду. И то, что он, растерянный, вполне мог не заснуть и решиться пройтись по улице, и то, что нарвался на грабителей, сейчас не редкость. И то, что милиция могла забрать Ковалева до выяснения личности, и то, что она же, эта самая милиция, осмотрев место происшествия, и паспорт нашла, что никак не мешало ее сотрудникам до утра задержать ограбленного бельгийца. Нашего, своего сразу отпустили бы на все четыре стороны, с иностранцем же поступили иначе. Да, все, что говорил Ковалев, очень смахивало на правду. И с людьми Оболенского он никак не мог быть связан. Оставить его в коридоре? Или впустить? Дать несколько сот долларов, из тех, что собирала на домашний кинотеатр, чтобы хватило Артему перекантоваться эти пять дней до вылета в свой Гент? Решила впустить, нарушая все инструкции профессионального диверсанта-ликвидатора майора Андрея Москвитина.

И как только железная дверь слегка приоткрылась, неведомая мощная сила рванула ее на себя, выбрасывая в коридор саму Ковалеву. И тут же бывшие супруги, получив по удару, были втащены Григоряном и Лопыревым в прихожую.

Капитан отдал команду старшему лейтенанту:

— Быстро нейтрализуй дочь, оборви все телефонные провода и отключи мобильники, что найдешь в квартире.

Лопырев ринулся в квартиру. В зале никого не было, в спальне хозяйки тоже никого и, только войдя в комнату четырнадцатилетней Лены, оборотень увидел девочку, пританцовывающую в наушниках в такт неслышной Лопыреву музыки. Подойдя сзади, предатель без труда захватил жертву, лишив ее на время сознания. Обмякшее тело усадил в кресло у школьного стола, крепко привязал руки и ноги девочки к нему. Не забыв заклеить и рот. Вернулся в прихожую, где Григорян уже обработал обоих Ковалевых. Бывший муж и жена до сих пор оставались без сознания и лишенные малейшей возможности не только переместиться или закричать, но даже шевельнуться, застонав. Впрочем, стонать они смогут. Совсем скоро. Капитан приказал Лопыреву начать обыск, предупредив:

— Но «чисто», Степа! Аккуратно! И не забудь надеть перчатки. Пальцы, что уже оставил, убери сейчас же. Их мы поставим потом, где надо! Обыск по полной программе. Твои — комната дочери и спальня Ковалевой, мое — все остальное. Начни с лоджии, но гляди, чтобы тебя кто из соседей не засек.

Они начали поиск фотографии Оболенского и Астаминова с досье на последнего. И делали это профессионально. Все же офицеры спецслужбы.

В сознание пришли и Настя, и ее Артем и дочь Лена, а обыск ничего не дал. Люди Оболенского осмотрели, казалось бы, все, простучали паркет и потолочные плиты, стены и мебель, проверили туалет с ванной, кухню вместе со шкафами и баночками из-под различных продуктов. Вскрыли аппаратуру и бытовую технику, от видеомагнитофона до холодильника с кондиционером. Документов нигде не нашли. Оставалось одно — работать с Ковалевой в жестком режиме, благо возможностей давления на женщину у Григоряна было предостаточно. Одна дочь чего стоила. Григорян усадил Настю в кресло у журнального столика, отклеил ленту, закрывающую рот, предупредив:

— Не советую вам, госпожа Ковалева, шум поднимать. Сидите спокойно и не дергайтесь, отвечая на мои вопросы, в противном случае мне придется применить силу.

Анастасия как-то спокойно спросила:

— А дальше что? Ведь Оболенский наверняка приказал убить всю семью, мной не ограничиться, тем более что все мои видели вас!

Григорян усмехнулся:

— Ну, зачем же так? Мы не убийцы. И если вы поступите благоразумно, ЧЕМУ станут свидетелями ваш бывший муж и дочь? Вторжения в дом сотрудников спецслужбы, в которой числитесь и вы? Но это внутреннее дело Службы. Так что, Анастасия Павловна, отдайте фотографию, которую вы сделали в кафе, с фотоаппаратом и копию досье на известную вам фигуру — и мы разойдемся. Мужа отправим в Бельгию, ну а вас оставим в покое.

Ковалева проговорила:

— Кому вы сказки рассказываете, Григорян? А то я не знаю, что означает «оставить в покое»! Покой на кладбище. Надежный и вечный.

— Короче, сучка! Прелюдия окончена. Где фотография и досье?

— Вам их не видать, как собственных ушей!

Он с размаху ударил женщину по лицу:

— Как ушей, говоришь, не видать? А вот это мы сейчас проверим. Лопырь, — крикнул Григорян, — а ну кати-ка сюда ее дочь!

И, нагнувшись к Ковалевой, капитан прошипел:

— Сейчас, тварь, ты заговоришь по-другому, клянусь памятью родителей, по-другому. Я жалеть малолетку не буду!

Настя вскрикнула:

— Что вы хотите делать?

— Что? Ты ничего не поняла? Проверить твои слова!

— Подожди, капитан, подожди! Хорошо, я все скажу. В кафе «Каприз» я действительно заметила Оболенского в компании подозрительного кавказца. Фотографию не сделала, не успела, на ходу не получилось, да и официант помешал, но физиономию собеседника генерала запомнила. По приезде домой я вскрыла базу данных главного компьютера и скачала оттуда информацию по главным фигурантам, целям нашей Службы. Но когда увидела досье так называемого Батыра и узнала, что это с ним встречался Оболенский, испугалась, поняв, какую угрозу для меня составляет эта информация. Я тут же уничтожила копию досье, порвала и смыла в туалет, решив сегодня на службу не выходить. Этим я хотела узнать, зафиксирован ли несанкционированный вход в главный компьютер. Думала, что все пройдет незамеченным, ведь сам генерал в кафе на меня даже не посмотрел, а тебя… вас… я не увидела. Так что, говоря, что ни фотографии, ни досье на бандита вам не видать, я подразумевала то, что у меня ничего этого просто нет. А за грубость извините.