Читать книгу "Сокровища Аттилы - Томас Перри"

– Он в своем университетском кабинете в Гейдельберге?

– Нет, в Берлине. Он оставил номер.

– Да, записываю.

Она продиктовала номер, и он записал его на листке, вынутом из бумажника.

– Спасибо, Сельма. Как дела дома?

– Все в полном порядке, неважно, в доме ли хозяин и хозяйка или нет.

– Вы ведь не стали бы звонить человеку ночью, только чтобы посмеяться над ним?

– Никогда, – ответила Сельма. – Спокойной ночи! – И повесила трубку.

Сэм прошел на кухню и хотел закрыться там, но Реми уже встала и просунула голову в дверь, не давая ей затвориться.

– Я все равно не сплю. Завтра оба будем усталые.

– Который час в Берлине?

– На семь часов больше, чем в Луизиане.

– Значит, восемь утра.

Сэм набрал номер, подождал, пока установится соединение, и включил громкую связь. Они услышали звонок.

– Алло, Сэм! Wie geht es Ihnen?[4]

– Хорошо, Альбрехт. Сельма сказала, вы что-то хотите обсудить с нами. Мы оба слушаем.

– Да, – сказал он. – Находку, которую я сделал неделю назад. Я привез сюда несколько предметов для исследования и только что получил результат.

– Какой же?

– Друзья мои, полагаю, что нашел совершенно невероятное, и отныне это нужно держать в полной тайне. Это нечто огромное, я не могу вести раскопки в одиночку, даже предварительно осмотреть не могу. Через месяц начинается лето, и опять – я не в силах выразить, до какой степени необходимо сохранять тайну.

– Мы понимаем, необходимо сохранять тайну, но вы не могли бы хоть намекнуть, о чем речь? – спросила Реми.

– Думаю… Мне кажется, я нашел поле древней битвы. Оно выглядит совершенно нетронутым, непотревоженным.

Сэм написал на листке бумаги: «Что думаешь?»

Реми на том же листке ответила: «Да».

– Мы прилетим к вам, – сказал Сэм.

– Спасибо, Сэм. Я сейчас в Берлине, кое-что покупаю, кое-что одалживаю. Сообщите мне номер вашего рейса, встречу вас в аэропорту.

– Мы с Реми сядем в самолет утром, но, наверное, проведем в воздухе весь день. До скорой встречи! – Он положил трубку и посмотрел на Реми.

– Надо было спросить, что это за поле битвы, – сказала она.

– Он сказал только: битва древняя. Думаю, можно не беспокоиться о неожиданных артиллерийских сюрпризах.

– Если это в Европе, возможно и такое.

– Он в Берлине, но как будто проводит исследования, а сама находка не там.

Утром, пока они ехали сорок пять миль до Нового Орлеана, Сэм позвонил Рею Холберту и сказал:

– Вчера вечером позвонил наш друг; ему нужна срочная помощь в одном проекте, и мы вынуждены улететь. Прошу прощения за столь поспешный отъезд.

Холберт ответил:

– Не переживайте. Вы проработали у нас целый месяц, и нам будет вас не хватать. Не так уж много у нас добровольцев, которые оплачивают свои расходы и часть наших. Мы будем поддерживать с вами связь, держать в курсе, сообщим обо всех обнаруженных предметах.

– Спасибо, Рей!

– Ах да, кстати, Сэм. Если кто-нибудь захочет найти людей, взявших напрокат черно-серую лодку, откуда вы предложили бы начать?

– Ну, точно не знаю. С протоков в районе озер Алое и Грязное, например. Наверное.

В аэропорту уже ждали заказанные Сельмой билеты. Рейсом «Голландских королевских авиалиний» Сэм и Реми долетели из аэропорта Луи Армстронг в Новом Орлеане до Атланты, а оттуда отправились в Амстердам. Последний перелет, в Берлин, был совсем коротким, и на следующее утро они приземлились в 11:20 в берлинском аэропорту Тегель. Альбрехт Фишер ждал их.

Фишер был высокий, худой, со светлыми волосами, уже кое-где тронутыми сединой, и с некогда светлой, а теперь неизменно сильно загорелой от долгого пребывания на солнце кожей. На его лице поражали глаза без ресниц. Фигуру облегало короткое серое спортивное пальто, довольно поношенное, а на шее болтался темно-синий шарф. Фишер пожал Сэму руку и расцеловал Реми в обе щеки. И только когда они направились к выходу из терминала, Альбрехт Фишер заговорил о своей находке:

– Простите, что так мало сказал вам по телефону. Думаю, вы сами все поймете, когда увидите привезенное в Германию.

– Значит, сама находка не из Германии? – спросил Сэм.

– Нет, – ответил Фишер. – Еще там я почувствовал: за нами наблюдают. Мне нужно было провести лабораторные исследования и осмотр, но этим я не решался заняться там. И поэтому вернулся сюда. Коллеги в «Гумбольдте» и в Свободном университете предоставили мне свои лаборатории. Спал я в кабинете сотрудника, который сейчас в отъезде, а душем пользовался в химической лаборатории.

– А почему вы не отправились в свою лабораторию в Гейдельберге?

– Пытаюсь сбить с толку тех, кто интересуется моим исследованием. За работой у меня все время возникает какое-то странное чувство. Я теперь верю: когда за человеком следят, он это чувствует.

Фишер подвел их к своей машине и отвез в отель «Адлон-Кемпински». Пока Сэм регистрировался, Реми наслаждалась красотой отеля: роскошные ковры, изящная мебель, сводчатый потолок, но еще она заметила – Альбрехт Фишер непрерывно наблюдает за людьми, входящими в вестибюль и выходящими из него. Он был взбудоражен, горел нетерпением, но одновременно боялся. Сэм отправил коридорного с багажом в их номер, присоединился к Реми и Фишеру и спросил:

– Поднимемся в номер?

Реми отрицательно покачала головой:

– Полагаю, лучше посмотреть, что нам покажет добрый профессор.

Лицо Альбрехта прояснилось:

– Да, конечно. Я понимаю, вы устали после перелета, но я молчал о находке долго, чуть не сошел с ума. И лаборатория близко.

Сэм и Реми переглянулись, и Сэм согласно кивнул:

– Тогда конечно. Идемте.

Они вышли из отеля; швейцар остановил для них такси и открыл дверцу. Альбрехт дождался, чтобы дверца закрылась, и только потом сказал:

– Университет Гумбольдта, пожалуйста.

Таксист провез их всего несколько кварталов, к памятнику Фридриха Великого перед главным корпусом университета на Унтер-ден-Линден.

Они быстро вошли в здание, которое как будто целиком занимали научные лаборатории – двери с дымчатыми стеклами и номерами на них. За некоторыми открытыми дверями виднелись молодые люди в лабораторных халатах, расхаживающие между черными шкафами с экранами или стоящие у химических приборов и счетчиков, центрифуг и спектрометров. Проходя мимо, Сэм заглядывал во все лаборатории. Реми взяла его за руку и тихо произнесла: