Читать книгу "Братья по крови - Саймон Скэрроу"

Кир, помолчав, удрученно протянул пятерню:

– Вы выкручиваете мне руки, префект. Пользуетесь моим положением… Но пусть будет так.

Рукопожатие вышло вялым и длилось не дольше секунды, после чего торговец согнулся над сундуком и вынул короткую накидку, кольца которой были из железа явно дешевле, но хотя бы тоже с заклепками. Катон подумал, не упереться ли, чтобы накидка была из того же металла, что и кольчуга, но решил этого не делать. Рядиться при покупках он был не мастер, да и вообще пора было заканчивать этот затянувшийся торг.

Через палатку он прошел к кованому сундуку под своей походной койкой и, сняв с шеи ключ на тесьме, открыл замок. Жалованье было выдано частично золотом, частично смесью серебра и бронзы. Оговоренную сумму Катон отсчитал в кожаную сумку. Сириец тем временем кликнул рабов, чтобы те вынесли из палатки сундук с товаром. Скрупулезно пересчитав монеты (некоторые из них он для верности проверил на зуб), торговец при выходе отвесил почтительный поклон.

– Для меня было большой честью иметь с вами дело, господин префект. Если кому-нибудь из ваших сослуживцев понадобится что-нибудь из доспехов, то смею рекомендовать им обращаться к Киру из Пальмиры, гордому поставщику самых что ни на есть надежных доспехов героям империи. Боги да пребудут с вами.

С очередным поклоном он скрылся за складками палатки. Макрон шумно выдохнул щеками, глядя на обновку друга.

– Будем надеяться, что вещица по деньгам.

– Время покажет, – сказал Катон и, набрав в грудь воздуха, рявкнул наружу: – Тракс, ко мне!

Через несколько секунд в палатку расторопно вошел невысокий широкоплечий ауксиларий и с ходу отсалютовал. Новый слуга Катона хотя и числился во фракийской але, но родом был из Македонии, что угадывалось по его смуглости и узковатым глазам. Катон взял его на место прежнего слуги, погибшего в Брукциуме. Денщицкого опыта у новичка было маловато, но зато имелись чистый послужной список и ручательство декуриона насчет честности и сносного знания латыни. Так что пока сойдет и такой, а с окончанием сезона кампании можно будет купить на рынке в Лондиниуме подходящего раба для домашних нужд, а Тракса вернуть в его турму.

Катон указал на свой старый нагрудник:

– Этот я оставляю только для смотров. Сходи к маркитантам, отыщи какой-нибудь лак, что ли. Чтобы вещь смотрелась как новая: где надо подчищена, где надо подкрашена и надраена до блеска.

– Слушаю, префект.

– И заодно, пока ты там: нам что-нибудь нужно для пополнения моих личных припасов?

Тракс опустил взгляд и немного подумал.

– Кое-что да, префект. Вина и сыра. Запас поубавился. – Он бросил взгляд на Макрона. – Из-за недавних снятий пробы.

– Денег в моем подсумке хватает? – осведомился Катон.

– Пока да, префект. Хотя к концу месяца не мешало бы пополнить.

– Хорошо. Только смотри, чтобы в этот раз вино было приличное. А то последние два кувшина были как моча.

– В самом деле? – удивленно поглядел Макрон. – Я что-то не ощутил.

Катон лишь вздохнул и вновь напутствовал слугу:

– Вино чтобы хорошее, ты понял?

– Понял, префект. К нам в лагерь как раз приехал новый виноторговец. Со свежим запасом. Вот я и попытаю, что он там привез.

– Вот и давай. Всё, свободен.

Слуга учтиво поклонился и вышел наружу. Макрон подождал, пока тот отдалится, а затем в задумчивости поскреб щеку.

– Не знаю, что и думать.

– Ты о Траксе? А что, с работой справляется… И солдат хороший.

– Толку-то… Ауксиларий, в моем понимании, так разговаривать не должен. Как какой-нибудь из тех мудрожопых говорунов-греков.

– Ты, видимо, о философах?

– Как хочешь, так и понимай, – в сердцах огрызнулся Макрон. – Мне кажется, я описал их точно. И справедливо. Да и ты все понял, как надо.

– Люди сплошь разные, Макрон, – заметил Катон со вздохом.

– Только не в армии, друг мой. У нас здесь занятие одно: убивать людей, а не болтать, как на базаре… Кстати, о болтовне, – что-то вспомнив, Макрон полез в свой заплечный мешок, вынул оттуда табличку для письма, положил ее перед собой и проглядел свои нацарапанные на вощеной поверхности пометки, восстанавливая спокойную деловитость, вменяемую службой. Его голос чуть заметно изменился: ушла дружеская непринужденность. Макрон вновь стал старшим центурионом Четвертой когорты Четырнадцатого легиона.

– Отчет за вчерашний день, господин префект. Сила возвращается к нам. Первая центурия: шестьдесят два годных, восемь больных, один отбыл для исполнения штабных обязанностей.

– Это еще каких?

– Известно каких. Допросных. Навыки легионера Пуллония требуются для допросов последней партии пленных.

– Очень хорошо. Дальше.

Макрон снова сверился с записями:

– Вторая центурия: пятьдесят восемь годных, десять больных. Хирург говорит, один из них до конца дня, похоже, не дотянет.

Катон кивнул, мысленно прибрасывая цифирь. При обороне форта когорта Макрона понесла тяжелые потери, а потому вместо шести сильно прореженных центурий префект отдал приказ сформировать два более-менее приемлемых по численности подразделения, которые действовали бы как полноценные тактические единицы. То же самое и в отношении его собственной Второй Фракийской алы. Конников в ней едва хватало, чтобы заполнить седла трех турм, то есть от силы девяносто десятков. Получается, под его началом состояло сопровождение обоза и маркитантов численностью до двухсот десяти человек. И если Каратаку удастся незаметно просунуть ударный кулак между основной колонной Остория и арьергардом, то он может учинить здесь хаос до того, как на помощь успеет подойти достаточная сила и вновь его отогнать. И в случае, если такое произойдет, верховный неизбежно взыщет все с Катона. «Такая вот несправедливость офицерского бытия», – оставалось ему размышлять с оттенком горечи.

– Что еще?

– Запас зерна на исходе. Полного рациона осталось на четыре дня. А еще оружейник жаловался насчет кожи, которую пускает на починку доспехов.

– Что с ней не так?

– Сырость проникла. Большинство запаса непригодно. А полосы, что идут на подмену, не выдерживают.

– Ну так пускай возьмет из резерва.

Макрон цокнул языком:

– В том-то и заковыка. Из резерва Четырнадцатого легиона он брать не может: интендант не дает.

Катон устало прикрыл глаза.

– Почему?

– Потому что считает: моя когорта на довольствие прикреплена сюда, а значит, мы должны использовать запасы обозного сопровождения.

– Но у нас же нет кожи.

– А это, говорит, не его забота.

Катон, раздраженно выдохнув, открыл глаза.