Читать книгу "Алиби для красавицы - Наталья Александрова"

– А может, она на машине уехала! – сгоряча ляпнул я.

– Не уехала она на машине. – Теперь правый мент был спокоен. – Не уехала, потому что автомобили там не ходят, ремонт на Литейном, ты и сам про это знаешь. Значит, догнал ты ее, поговорил с ней – так, мол, и так. Она тебя и послала: еще бы, девка красивая, видная, а ты – сморчок, лезешь к ней с какими-то бабушкиными сумками. Ты затаил на нее злобу в сердце, а после подкараулил в подъезде и отомстил. Ты ведь только придуриваешься, что такой маленький да слабенький, а сам – вон какой спортсмен! В доме одни награды да кубки.

Так, значит, они уже дома побывали, и бабуля им все рассказала и показала. Ох и трудно с ней!

Я поглядел на часы. Стрелки бежали к девяти. Утром, когда уходил, я сказал бабуле, что приду к обеду, часам к пяти. И так задержался, а тут еще менты привязались. Бабуля уже понемногу впадает в панику. Она никак не может примириться с тем, что я уже давно взрослый и могу за себя сам постоять. В ее глазах я все тот же маленький Андрюшенька, которого каждый может обидеть. Поэтому, когда я опаздываю, она начинает воображать себе разные страхи: например, что меня сбила машина или прицепилась, допустим, целая компания, избила и бросила умирать на снегу. Никак ей не втолковать, что с моей реакцией от автомобиля я могу легко увернуться, а с компанией из трех-четырех человек могу справиться, если только они не десантники из группы «Альфа».

Но бабуля этому не верит и боится за меня, а от страха ей всегда становится плохо с сердцем. Поэтому я не воспитываю ее, а стараюсь не опаздывать и обязательно звоню, если задерживаюсь. Нужно беречь бабулю, ведь у меня больше никого нет.

– Ну, что скажешь, Андриан? – напомнил о себе правый мент.

– Фигня все это, – высказался я решительно. – Хотите дело пришить? Не выйдет. Девушку убили когда? Вечером. Я в это время дома был. Вернулся тогда, отдал соседке сумку и домой пошел. И до самой ночи так дома и находился, бабушка может подтвердить.

– Ну, твоя бабуля – божий одуванчик, конечно, подтвердит, но ей верить-то не очень можно. Она проспать, да и забыть могла все на свете. Головы-то у старух не больно соображают.

Я хотел ответить, что голова у моей бабули соображает лучше, чем у этого козла, но промолчал.

– Позвонить дайте! – попросил я. – Она волнуется, что меня нет.

– Обойдешься! – отмахнулся он и вышел, заперев дверь снаружи на ключ.

Я огляделся с тоской. Комната находилась на первом этаже, но на окнах стояли решетки. Да и куда я побегу? Чтобы они меня сразу же обратно привезли? Да еще уверятся: раз побежал, значит, виноват. Я прислушался: за стенкой раздавались голоса.

Потолки в комнате были невысокие – метра два с половиной, в углу под потолком находилось вентиляционное отверстие, под которым стоял шкаф для бумаг, такой же обшарпанный, как и столы. Я подошел к шкафу. Наверху лежал толстый слой пыли и валялись две пустые бутылки из-под водки. Я влез на шкаф так аккуратно, что бутылки даже не качнулись, и приник ухом к решетке.

– Ерунда все это, дохлый номер, – рассудительно произнес левый мент, он сразу же произвел на меня более серьезное впечатление. – Пустышку мы, Виктор, тянем. Ну что ты ему предъявишь? Нет же у нас на него ничего.

– А чего он тогда у Громовой идиотом прикидывался?

– Мало ли кто где идиотом прикидывается! У нас половина народа прикидывается, а другой половине и прикидываться не надо – и так всем ясно, что идиоты. К тому же, возможно, бабка ограбленная путает, и девушка вообще не та была. Нужно было ей нищую старуху грабить! А тогда этот козел малорослый вообще получается – ни пришей, ни пристегни! Отдали бы его Громовой, уже давно бы дома были. А ты – расколем, расколем! Чистосердечного признания от него добьемся!

– А чего он тогда психует? – запальчиво возражал правый. – Чего дергается? Печенкой чую – нечиста у него совесть. Вот слушай, – судя по голосу, он оживился, – в тот же день в том районе магазин ограбили. Может, он про магазин что-то знает, а, Володя?

Я чуть со шкафа не свалился. Еще и магазин на мою голову! Ну у них и методы!

– Ну, ты, Витя, даешь! – фыркнул левый мент Володя. – Этак ты на него все дела повесишь. Там еще накануне вечером изнасилование было, и колеса у одного чудика сняли.

– Да ладно, все равно мы ничего не теряем, ну, посидит в камере до утра, завтра мы его прямо к Громовой, пусть она своими психологическими методами с ним разбирается. Ты пойми: ребята, что на труп выезжали, что говорят? Убийство нетипичное. Ножом в подъезде, девка одета как картинка, в ушах серьги с бриллиантами – оставили, шубу не сняли. Сумочку даже не забрали, а в ней, между прочим, деньги были. Ведь могли хоть догола раздеть, никого в подъезде не было, и валялась она там не меньше сорока минут, пока кто-то из соседей не прошел. Я еще раз на этого недомерка посильнее нажму, авось повезет.

Я кубарем скатился со шкафа, потому что послышался стук отодвигаемого стула.

– Ну что, Андриаша, надумал признаваться? – Правый мент выглядел посвежевшим и отдохнувшим: дернули они там, что ли?

– Позвонить дайте, – снова попросил я.

– Кому это ты звонить надумал? Уж не адвокату ли? – издевался мент.

– Говорят тебе, у бабки сердце больное! – Я тоже повысил голос. – Она будет волноваться, если я к сроку не вернусь.

– Ничего твоей бабке не сделается, – отмахнулся он.

«Сделается, еще как сделается, – с тоской думал я. – До утра эти сволочи меня здесь продержат, бабуля к полночи от волнения заболеет, а к утру точно может и концы отдать… тьфу, чтобы не сглазить… А дома никого нет, помощь оказать некому, даже «Скорую» никто не вызовет».

– Давай так договоримся, – снова завел мент, – ты сейчас пишешь что знаешь, а ведь я вижу, что ты дергаешься, значит, что-то знаешь, а я потом даю тебе позвонить бабуле там или дедуле… куда хочешь. Подойдет такой вариант?

Как видно, он вник в рассуждения левого мента и понял, что я не полный идиот и признаться в убийстве девушки заставить меня будет нельзя. Тем не менее, чтобы выйти скорее из этого свинарника, а не ночевать в камере, я готов уже был рассказать им про «Ауди» и про директора фирмы «Поллукс». Но тут я еще раз взглянул на правого мента и понял, что, если я скажу ему хоть что-то, он обрадуется и тогда вообще меня замордует вопросами и не то что выпустить, а даже позвонить все равно не даст. Это только в сериале менты хорошие. А пожалеть больную старуху, которая уж точно ни им, ни государству ничего плохого не сделала, – это они не могут…

– Пока не дашь телефон, никакого разговора не получится, – твердо сказал я. – Больше никаких вариантов не предлагай.

Тут он вскочил, с грохотом опрокинул стул и заорал. Долго обзывал меня всякими словами и рассказывал, что он уже позаботится подсадить меня в такую камеру, чтобы до утра мне некогда было скучать, мной будут заниматься, и так далее и тому подобное. Я смотрел на него снизу вверх и думал, что вот прямо сейчас могу сломать ему руку или ногу, а может, и вообще убить А что, руки у меня не связаны, в любой момент могу вскочить. А ведь этот козел знает, что я владею карате, что же он так подставляется? От безнаказанности, понял я. Он знает, что он может сделать со мной что угодно, а потом скажет, что я сам упал десять раз и ударился. А я если только подниму руку, то сидеть мне ой сколько за нападение на нашу славную полицию. Вот так-то. А может, он просто не верит, что я что-то могу – подумаешь, дипломы бабка показывала, внешность-то у меня обманчива. Соблазн был велик, но я удержался. Но поклялся себе, что если, не дай бог, с бабулей за сегодняшнюю ночь что-то случится, то этого мента я найду и сделаю так, что он не то что в полиции, а нигде больше работать не сможет по причине инвалидности. Будет всю оставшуюся жизнь ездить в инвалидном кресле и вспоминать боевые полицейские будни.