Читать книгу "Княжья Русь - Александр Мазин"

— О себе думаешь, — вкрадчиво произнес Блуд, нависая над женщиной, вжавшейся в уголок. — А ты вот о нем думай. — Боярин кивнул на люльку, где под маленькой иконой Богоматери спал младенец.

Наталия вскинулась вмиг, забыв о прежнем страхе:

— Ты не посмеешь! Он — княжич!

— По вашим, по ромейским законам — может, и так, — промурлыкал Блуд. — А вот по нашим он — так же, как и ты. Никто. Вот кабы принял его Владимир в род — другое дело. Но ведь не принял. Так что не княжич твой сын, а изгой безродный. Радуйся, что живой. Я б на месте Владимира его придушить велел. Зачем ему сын старшего брата? Вот в степи нынче Варяжко печенегов против Киева мутит. Хочет Владимиру за убийство Ярополка отмстить. То-то ему бы сынок твой пригодился…

— Матерь Божия Пресвятая! — взмолилась Наталия по-ромейски. — Спаси нас, грешных!

— Может, и спасет, — посулил Блуд. — Если я захочу.

И тут, вовсе уж некстати, позвал из-за дверей голос доверенного холопа:

— Господин!

— Прочь пошел! — рявкнул Блуд. — Сказано: не тревожить! Запорю!

— Не серчай, господин! — испуганно пискнул холоп. — Великий князь в Загорском! К тебе едет, господин! Блуд выругался. Вот черти принесли…

— Помолись, — бросил Блуд пленнице. — Но помни: я теперь твой бог и твой кесарь. Вот гляди сюда, — Блуд показал на горящую под иконой свечу. — Когда догорит эта свечка, ты станешь моей рабой, покорной и ласковой. Но берегись, если я останусь тобой недоволен. — Блуд несильно ударил княгиню по щеке. — Тогда попрощайся со своим детёнышем! Блуд круто развернулся на каблуках и вышел, притворив за собой дверь.

Наталия услышала, как лязгнул снаружи засов. Слезы сами заструились из глаз…

Она понимала, что бороться не сможет. Только на Божью помощь уповать и осталось. Но услышит ли Бог ту, что когда-то была его невестой? Пусть и не по своей воле ушла Наталия из монастыря, но там, на Небесах, простили ли Наталии ее короткое женское счастье?

На Блудовом подворье уже было тесно. Владимир приехал не один, а с ближней гридью: варягами Пежича и нурманами Сигурда. Может, был их черед сопутствовать князю, а может, Владимир сознательно взял с собой и тех и других, потому что нурманы и варяги весьма друг Друга недолюбливали и оттого оберегали Владимира с отменной бдительностью.

Блуд терялся в догадках. С чего бы это великий князь приехал сам? Да еще целое войско с собой привел? И сам — в панцире золоченом да в шлеме боевом…

Не к добру это…

Обеспокоенный боярин сбежал с крыльца и поклонился князю ниже обычного — земным поклоном.

Когда распрямился, князь уже передал высокий шлем, обернутый от солнца в рысий мех, ближнему гридню и глядел на боярина сверху, насупив светлые, отчетливо выделявшиеся на загорелом лице брови.

Гневался великий князь.

Блуд кинулся вперед, собрал руки ступенькой — помочь князю сойти с коня…

Владимир помощью пренебрег. Спешился сам — соскользнул ловко, по-степнячьи. Смерил злым взглядом согнувшегося Блуда, отодвинул плечом и пошел в боярский терем — будто в собственный. У Блуда сердце упало. Никого из своих рядом. Оттерли всех. Одни люди княжьи вокруг. Что им Владимир велел — неведомо. Кончат боярина прямо тут — и не поможет никто.

Однако не тронули. И когда перепуганный боярин бросился вслед за Владимиром, мешать не стали. Правда, кто-то за спиной засмеялся обидно. Волки они все, что нурманы, что варяги. Страх нюхом чуют…

Блуд догнал Владимира только в думной палате, обставленной боярином с особой любовью и роскошью. Здесь, посиживая в высоком резном кресле из черного дерева, привезенном из самого Константинополя, развалившись на удобных подушках, потягивая бесценное заморское вино с медом и пряностями, придумывал боярин самые свои замысловатые хитрости.

Теперь в роскошном кресле сидел великий князь. Шелковые подушки с дорогой шемаханской вышивкой Владимир небрежно смахнул на пол. Ему и на голом дереве удобно.

— Сядь! — сурово бросил князь. — Сядь и рассказывай!

— Что, мой государь? — Блуд осторожно опустился на лавку у стены.

Что разрешил сесть — это хорошо. А все остальное — плохо. Что же он такое успел пронюхать? Неужели кто-то из дурней-смольнян проболтался о похищении вдовой княгини? Не дай Бог…

Увы! Все оказалось намного хуже.

— О чем? — Владимир сузил глаза, оскалил ровные зубы и стал очень похож на своего отца Святослава. Тот в гневе тоже скалился… Страшен в гневе был покоритель Булгарии и Хузарии. Мог собственноручно в Ирий отправить…

— О чем? Да о том, как князя своего ограбить вздумал! Говори, боярин! И не вздумай лгать — язык вырву!

— Я… Мне… Княже! Да я только о твоем благе и пекусь! — воскликнул боярин, лихорадочно пытаясь сообразить, что же такое стало известно князю. — Денно и нощно!

— Ах денно и нощно? — страшным голосом рявкнул князь. — А вот это — что? — Владимир швырнул под ноги Блуду пергаментный свиток. — Благодари своего ромейского бога, что я прежнее добро помню! Не то висеть бы тебе в пытошной!

Блуд осторожно, будто ядовитую змею, подобрал свиток, развернул…

— Читай, читай, — прорычал Владимир. — И ищи, чем оправдаться, потому что железо для твоей кожи уже калят… Уж мои-то нурманы сумеют тебя разговорить!

Блуд дрожащими руками развернул свиток. Знакомые ромейские буквы прыгали перед глазами, не складываясь в слова… Но подпись и печать Блуд признал сразу. И ему сразу стало не до красивой вдовицы…

* * *

Боярин Серегей пришел к великому князю сегодня утром. Пропустили его немедленно, но Владимир встретил его не слишком дружелюбно:

— С чем пришел ко мне, воевода… моего отца?

Сергей укол княжий проигнорировал.

— Я слыхал, тебе деньги нужны? — напрямик спросил Сергей.

— Нужны, — согласился Владимир, пристально разглядывая загорелое, испещренное светлыми шрамами лицо славного воеводы. — Хочешь поделиться?

О несметных богатствах боярина в Киеве ходили легенды.

— Хочу помочь, — длинные варяжские усы качнулись, когда воевода усмехнулся. — Рассказать кое-что о твоих собственных (с нажимом) деньгах, княже, о которых ты и не ведаешь.

— Говори, — разрешил Владимир.

— Ты лучше сам прочитай, — предложил Сергей, кладя на стол два пергаментных свитка. — Ты ведь разумеешь по-ромейски. — Если нет, то я помогу.

— Обойдусь, — буркнул князь, разворачивая первый свиток. — Разберусь как-нибудь.

Вообще-то, Владимир читал по-ромейски не очень хорошо, но не хотел выказывать даже малой слабости перед этим огромным варягом. Смущал его боярин Серегей.

С первым свитком все оказалось просто: это было собственное письмо князя ромейскому кесарю. Даже печать Владимирова трезубца имелась.