Читать книгу "Пороки - Евгения Савченко"

Дверь резко открылась, и в комнату, словно запыхавшись, влетела Сатира. Её удивление длилось всего секунду, затем лицо расплылось в широчайшей улыбке, а глаза засияли восторгом:

— Браво! Браво! — Она зааплодировала нам, заливаясь громким издевающимся смехом.

Мы обе так и застыли на полу, остолбеневшие от её неожиданного появления. Я, сидя на ногах Никки, не могла найти способ вывернуться из неловкой ситуации.

И едва я раскрыла рот, как Сатира опередила меня. Она швырнула мне что-то, что держала в правой руке:

— Лови, Кнопка, ты забыла!

Глаза моей подруги наполнились слезами, когда она увидела, как на пол перед нами упал испачканный в пыли лифчик, оставленный мною в комнате Тода.

— Никки…

Я не успела договорить, она грубо столкнула меня:

— Слезь с меня!

Собрав последние силы, я поднялась на ноги, подняла брошенное мне белье и яростно швырнула его в Сатиру. Она мгновенно отвернулась. Неконтролируемое желание выдрать ей все волосы переросло в бешенство, я кинулась к дверному проему. Но когда Сатира снова взглянула на меня, мои ноги сами не захотели двигаться с места. От мочки уха к виску с левой стороны ее лица тянулась красная полоса, и яркие капельки крови скапливались на ней, едва-едва не срываясь вниз. Должно быть, она не успела вовремя отвернуться, и с силой брошенный лифчик застёжкой оцарапал ей лицо.

Что я наделала…

В проеме двери возник Тод с нахальной маской на физиономии:

— Ну что у вас, кошачья драка?

Медленно, Сатира сделала шаг ко мне, несколько алых капель при этом сорвались, прочертив на её лице параллельные линии и соскользнув на плечо.

Я отступила. Оттолкнула Тода и бросилась прочь из этого дома.

Было даже странно ощущать чувство вины. Казалось бы, за что? Она сама виновата, она наглая, самоуверенная, бездушная кукла без тормозов. Как можно делать вещи, которые делать просто нельзя?!..

Сырая трава в парке возле дома едва ли заметила, что становится ещё более мокрой от слез, капающих из моих глаз. Свернув с тропинки, я завалилась лицом в землю под деревом, которое шуршало зелеными ещё листьями, словно не желая слушать мой плаксивый вой. Так я пролежала в траве и листве до заката, в воздухе витал запах плесени и дождя. Осени. Никто не разбудил меня, когда сон застелил моё ноющее от боли сознание.

Примета № 4. Лгать можно, нужно лишь держать пальцы «крестиком»

Утро 7 октября

Раннее утро было чересчур свежим. То ли действительно наступала осень, то ли ночной дождь оставил на улице сырость и запах озона.

Когда я вошла в Дом, Где Никогда Не Запирается Дверь, там было тихо. Едва слышные голоса раздавались из Песочной Комнаты. Они не спорили, а скорее просто неспешно болтали. Я и не ожидала найти здесь такое умиротворение. Казалось, при первом моем шаге всё взорвется и обрушится на мою бестолковую голову как кара за тот невежливый, последний уход. Побег, если быть честной.

Но вот шаг сделан, и нет ни взрывов, ни воплей, ни осколков, ни грохота рушащихся стен. Никто и не заметил, что я посмела придти сюда вновь.

В Песочной Комнате всё было на своих местах. Юлий, прислонив подушку к стене, навалился на неё спиной и положил ноги на небольшую стопку книг. Он был в тёмно-синей майке и изодранных джинсах. Закинув руки за голову, Серый Кардинал с закрытыми глазами слушал разговор своих гостей, чувствуя себя полноправным хозяином дома.

Тод медленно ходил из стороны в сторону, рассуждая вслух, иногда помогая себе высказаться бесконтрольными жестами:

— Понять это не сложно, нужно всего лишь попробовать. Лучше сделать и жалеть, чем жалеть и не сделать. А я не жалею. Мне кажется, я даже цвета стал воспринимать иначе — ярче, выразительнее. Стало приятно открывать глаза, смотреть на этот Мир, который на самом деле красив.

— Но ты же не художник, Тод, не художник… — Ему возражал незнакомый мне парень, сидевший на полу: — А если бы ты присмотрелся к Миру, то увидел бы, что живем мы все в помойной яме, где даже дышать противно. И все эти теории о Тотеме — сплошная ересь, потому что ничто так не разрушает жизнь как понимание, зачем ты живешь и для чего. Продолжай любоваться цветными картинками, Тод, продолжай… Я лишь не понимаю, для чего тогда тебе нужен был Тотем, ведь получается, что ты принял его напрасно.

Тотем?..

Этот человек говорил удивительным голосом. Бас, смешанный с мальчишеским криком. Одет он был в клетчатую рубашку поверх белой майки и ветхие джинсы. Сидя на полу, он вытянул одну ногу и согнул другую, упершись локтём в колено. Скорее всего, парень был очень высоким: он напоминал согнутую металлоконструкцию. С первого взгляда было заметно, что он немного сутулится.

Я нерешительно остановилась в дверном проеме.

— Впервые слышу, чтобы кто-то, употребляющий наркотики, рассуждал о напрасных поступках других людей. — Тод вдруг озлобился, словно собеседник был прав.

В разговор вмешался Юлий:

— Если ты хочешь задеть его, то не получится. — Он сонно поднял взгляд на меня: — Доброе утро, Кнопка. Тебя давно не было. Проходи.

Внутри всё похолодело, но как можно не принять приглашение Серого Кардинала?

— Знакомься, — Юлий указал на странного человека: — Этого ленивца зовут Наркоман.

Наркоман посмотрел на меня безразлично-потухшим взглядом:

— Мне жаль их. Ещё одна твоя марионетка?

— Ну… — Осуждающе протянул Серый Кардинал: — Ты не должен так говорить. И о Тотеме тоже.

— Да я вообще здесь ничего говорить не должен, — Наркоман удобно улёгся на спину, подобно Юлию подложив руки под голову: — Я же лишний.

— Брось. Одиночество же… Эх, то есть Фред, — Юлий раздраженно поднялся и подошел к окну: — Мне не надоело, но я хотел бы оставить сейчас всё как есть и просто остановиться.

— Ты не можешь, — на лице Наркомана играла довольная улыбка: — Кроме того, они совершенно не понимают, о чём мы говорим. Эй, как там тебя… Кноп… ка. Кнопка, спроси у Юлия, что тебя заинтересовало в нашем разговоре.

Юлий повернулся ко мне лицом, и я нерешительно взглянула на него.

— Ну же? — Серый Кардинал пристально смотрел на меня.

— Что такое Тотем? — С трудом выдавила я.

Наркоман засмеялся, а Юлий с облегчением вздохнул:

— Это такая магическая вещь, Кнопка. Ты веришь в магию? Нет, не веришь. А между тем, я нашел способ, как сделать наше сознание более восприимчивым и широким. Для этого и нужен Тотем.

— И как это работает? — Мне не была понятна его мысль.

— В тебе сосуществует два «Я». Твое сознание и твоя душа…

— Три, по Фрейду.

— Закрой рот, — заткнул меня Юлий и продолжил, отвернувшись к окну. — Душу можно заточить в Тотем. Ты уже видела у меня такой на запястье, — он поднял руку, демонстрируя браслет с маленьким резным деревянным идолом-уродцем: — Душа живет вне тела, а это — дополнительные возможности. Ты начинаешь чувствовать, ощущать Мир, в котором живешь, более полно. Обостряется интуиция, ощущение времени, чувства… иными словами, меняется всё.