Читать книгу "Ричард Длинные Руки - маркграф - Гай Юлий Орловский"

– Это все из Брабанта, – сказал я настойчиво. – Из диких северных королевств совсем немного. Ограниченный контингент! Добровольцы. Энтузиасты. Они разбросаны по воинским единицам лордов Брабанта, угрозы не представляют.

Он уронил взгляд.

– Да-да, ваша светлость. Именно так я и думал.

Я стиснул челюсти, такого обмануть непросто, сказал четко:

– Не то важно, что вы думаете. Главное, чтобы придерживались этой линии. А все прочие разговоры пресекали. Словом, сэр Куно, действуйте!

Он понял, что разговор закончен, полномочия получены, напутствия даны, и, поднявшись, отвесил почтительнейший поклон, отступил к двери.

– Я не подведу вас, ваша светлость!.. – заверил он напоследок. – Но, простите, последний вопрос…

– Если последний, – сказал я милостиво, но властно.

– Насчет Тоннеля…

– Имеете в виду торговлю? – спросил я.

Он торопливо кивнул.

– Мне радостно, что вы, полководец и герой, замечаете и такие мелочи жизни…

– Торговля пока беспошлинная, – сказал я, бросая на стол козырный туз, что бьет любую карту. – На самом деле, если честно, просто не успел продумать эту систему. Неважно, подавайте как хорошо продуманную рекламную акцию по расширению и ознакомлению. Первые торговцы, что проследуют из Сен-Мари через Тоннель в северные земли, получат тем самым все преимущества. И продавать свои редкие товары смогут по ценам, какие установят. Разве не рай для купца? А закупать местное смогут по более низким ценам, пока нет конкуренции. Это вообще, даже не знаю, как и назвать.

Он кивнул, несколько ошарашенно, я уже видел по его глазам, как оформляет в уме создание транснациональных компаний, осторожно закрыл за собой дверь.

Толстая дубовая дверь не пропускает звука шагов, но едва он исчез, появился хмурый Бернард.

– Прохвост, – сообщил он раздраженно. – Мы все слышали через стенку. Там нарочито такая тонкая. Наверное, чтобы советники все слушали, а потом королю подсказывали ответы. Не слишком ли большими полномочиями наделил? Добрый ты, Дик!

– Кто смел, – ответил я, – тот двух съел. Он пришел сам и предложил свои услуги! А другие все выжидают, присматриваются. Жизнь такая штука: более знающих и умеющих обычно опережают именно инициативные да напористые.

– Да уж…

– А что делать? – возразил я. – Откуда мне знать, кто что может? Сидят и ждут, что сам предложу работу и пряники за нее?.. Да, жизнь несправедлива. Но она ко всем несправедлива. Одинаково, если уж уточнять, несправедлива! Пусть и пряники получает этот Куно Крумпфельд, раз уж и работать взялся. А нам одной заботой меньше.

Он качал головой, но я видел по его глазам, что из наших в самом деле некому поручить налаживать разоренное войной хозяйство. Пусть даже не разоренное, но все же ущерб немал, а этот, похоже, работу знает, плюс сумеет организовать местных торговцев и поскорее двинуться с товарами на загадочный север.

Асмер, солидаризуясь с Бернардом, тоже с неодобрением посмотрел на закрывшуюся за советником дверь.

– Скользкий какой-то…

– Можно обладать достоинствами, – согласился я, – и не достигнуть высокого положения! Но нельзя его достигнуть, не имея хоть каких-то достоинств. По крайней мере, у этого хватило отваги явиться и предложить свои услуги человеку, в руке которого меч!

– А умение?

– Думаю, какими-то навыками обладает, – ответил я. – Иначе бы так не рисковал. Посмотрим!

Асмер вздохнул, допил вино и поднялся, красивый и гибкий. За время кампании в Сен-Мари стал как будто еще стремительнее в движениях, а уши совсем уж заострились, выдавая потомка эльфов издали.

– Пойдем, Бернард! – сказал он. – Мы обещали Митчеллу помочь с разбором королевской оружейной.

– Там же сэр Растер, – сказал я, похвалившись знанием, кто чем занят из моих приближенных.

– Где Растер, так и Митчелл, – ответил Асмер весело.

Они направились к двери. Я сказал строго:

– Асмер, Бернард! Вам не отвертеться от рыцарских званий. Берегитесь, скоро беспечная жизнь кончится.

Асмер вздохнул и поскорее выскользнул за дверь. Бернард, сразу став мелким и незаметным, просочился за ним следом чуть ли не в замочную скважину.

Первые дни по всей столице спешно и по возможности тайно прижигали язвы, как мы деликатно называем эту операцию, надо же сохранить общество здоровым. И хотя я в этом не участвовал, в самом деле некогда на небо взглянуть, а насчет чистки только принимал доклады: сколько уничтожено языческих культов, сколько убито жрецов, сколько убежали.

Куно Крумпфельд поступил мудро, в первую очередь занявшись дворцом, я уже к концу дня ощутил его железную хватку. Появились слуги, тихие, молчаливые и очень исполнительные. Возле дверей моих покоев на страже церемониймейстер и главный дворецкий, оба определяют, кого пустить, а кого сразу в шею.

Заработала на полную мощь кухня. Готовят пока из дворцовых запасов, но советник обещал в ближайшие дни наладить бесперебойную доставку свежих продуктов из ближайших сел.

О темном боге, которого «проглотил», я помню постоянно, но забиться в угол и поэкспериментировать хотя бы с полчаса, не удается: под дверью кабинета не уменьшается наплыв ходоков.

Граф Ришар с местными архитекторами прикидывал, как надежнее защитить город, пустые проемы ворот – безумие, если их не закроет магия намного более мощная, чем врата из толстых досок, да еще и оббитых железом. Но все-таки надежнее, когда и магия, и крепкие ворота.

Раз уж я занял королевский дворец и личные покои Кейдана, ко мне то и дело пытаются прорваться безумно красивые женщины из числа придворных дам. То ли прежние фаворитки, то ли метящие в них, неважно. Я со злостью велел стражам не пропускать никого, ни одной и ни при каком случае. Даже, если какая разденется догола прямо перед моей дверью и окажется подлинной Афродитой. Или Венерой.

Это просто теплое парное мясо, даже Афродита не заменит Лоралею, а других женщин ну не нужно мне вовсе, не нужно. Настоящие женщины – это те, от общения с которыми в душе хоть что-то шевельнется!

Отца Дитриха, исхудавшего и бледного от недосыпа, я увидел только раз, он привлек уцелевших священников столицы к работе, меня благословил мельком, напомнил отрывисто:

– Держишься? У тебя сейчас время соблазнов!

– Каких? – переспросил я. – Отец Дитрих, я та самая свинья, что искренне, представьте себе, убивается по Лоралее, но уже успела дважды согрешить с женщинами просто так, на ходу. И хотя второму разу еще можно отыскать оправдание, мол, покрыл позор деревенской дурочки, то для первого у меня оправданий нет. Я вел себя как свинья, как сладострастное насекомое. Я не просто поддался зову плоти, но наслаждался тем, что это запретно, что… что это гадко, а я вот беру и делаю!