Читать книгу "Ни слова правды - Ульян Гарный"

Я его на завалинку положил, водичкой из лужи брызнул, захлопал он глазенками и с хрипом выдохнул:

– Ты это, потише, витязь. Люди кругом, а не монастры какие из ваших киношек, ты тут Халка[32]не устраивай. И еще чего это за нитки ты видал, я этому тебя не обучал. Кстати, ты чего из этих картинок понял?

– Понял, что ты всеми этими дуболомами управлял и что стрелять в меня собирался, ну то есть экзамен, как я понял, по полной программе.

– Ну и ладненько, и хорошо.

Косматко заметно повеселел и хлопнул меня по плечу своей сухой ладошкой. Хлопок вышел такой мощный, что я с корточек на задницу плюхнулся.

– Давай, витязь, пойдем отобедаем и в путь. Тут шептун прилетел от Осетра: Славен черные мрассу осадили, аккурат после того, как тебя ко мне отправили. Так что придется тебя приодеть слегка, да хошь ни хошь коня все-таки дать придется. Но конь – это мой, – с неожиданным нажимом сказал Косматко и уже спокойнее: – С тобой поеду, за Кауркой присмотрю. Пойдем посмотрим, чего тебе по размеру-то есть.

Зашли мы с Косматкой в его дом, хоть и большой, и, видно, старый, а чисто везде, и пахнет хорошо – вроде травами какими-то.

А в комнате мебель разная и на таких, как я, и на Косматку есть, видно, были предшественники-то ростом не мелкие. Я за стол присел: брюхо не отваливается, напрягся, в живот потыкал: камень, все кубики на месте, как-будто снова молодой.

– Слушай, а как так…

– Ты, Тримайло, меньше думай, больше делай. А если тебе про то, как тело твое натренировалось, когда я тебе знания прямо в башку посадил, интересно, то я тебе отвечу – не знаю. Самому бы разобраться, раньше я такого не делал. А может, так: «В боренье с плотью дух всегда сильней, когда рабом не следует за ней»[33]. Там разберемся – не до этого сейчас, отечество в опасности. Щас пожрем, тебя приоденем – и вперед.

Сели мы за стол, каждый за свой. Тут в комнату вошла женщина размером мне под стать, поставила передо мной чугунок с кашей, такой же, только размером соответственный, перед Косматкой. Посмотрел я на нее: экая силища. Хоть ростом пониже меня, но крепкая, широкоплечая, видно – ловкая.

Зная, что первой не заговорит, поздоровался, однако ответа не получил: молча поклонилась – и снова на кухню. Вернулась с хлебом и молоком.

Поели молча, каждый о своем думал. Я вот лично думал, какая еда вкусная: и не ел давно, и натурпродукт, молоко чуть в горле сметаной не стало, а хлеб ржаной сладенький. Как поел, подумалось: жизнь налаживается в маленькой провинции Ху-Нань, от, и женщины тут есть любых размеров.

После еды повел меня Косматко на улицу, там с другой стороны дома – отдельный вход: кладовая. Там по стенам оружие всякое, доспехи, просто всякий железный хлам, в углу – горн, тиски, всякие клещи-молотки. Нормальный такой гараж.

– Ну, ты давай командуй тут, я к Василисе схожу, насчет одежи распоряжусь.

Здесь надо сказать, что я и в принципе мужчина не без рук, а тут еще Косматкина наука, я и не заметил, как стемнело, а был уже экипирован и вооружен по полной: меч по руке подобрал, подогнал, копье по росту, наконечник что твой меч, булаву, несколько ножей метательных, кинжал, саблю, две кольчуги: одну облегченную – вроде футболки, вторую на английский манер, с капюшоном и длинными рукавами – подол – до пят, две брони: одну полностью стальную, другую – кожаную с булатными бляхами, два шлема, лук со стрелами, ну и мелочь всякую: рукавицы кожаные, запасную тетиву, тул и прочая, и прочая – целый мешок.

Косматко зашел, поглядел, одобрительно крякнул, весело сказал:

– Совсем разорить решил, по миру пустить.

Видно, что для порядку ворчит, но я все ответы знаю:

– Свои люди – сочтемся!

– Ладно, свой, пошли с Каурым познакомлю.

Снова вышли мы из дому и через еще один отдельный вход вошли в конюшню. Вот тут следует использовать какой-нибудь литературный штамп, как-то: дохнуло теплом и навозом, но на улице лето и вообще тепло, а конский навоз пахнет где-то даже приятно, если в него особенно не лазить.

В загоне стоял рыжий конь, не красный, а именно рыжий красавец, огромный, мне под стать, могучий, как першерон, только еще больше. Глянул он на меня своими огромными глазами, и я понял, почему Косматко так на слове «мой» нажимал. Быть владельцем такого прекрасного животного – особое ощущение. Я пожалел, что не захватил с собой ни горбушки, ни морковки, но Косматко меня оборвал:

– Это тебе не говно возить, а конь богатырский. Он свободен, куда хочет идет, что хочет берет, кто не понравится – куснет, а не поймет – прибьет.

И действительно, двери в конюшне были настежь открыты, а у загона их вовсе не было. А перед мордой у Каурого были к стене прикреплены несколько корыт: с овсом, с водой, с морковкой, с сеном, с пшеницей, с репой, с солью и с яблоками.

Рыжий конь шагнул ко мне и положил мне морду на плечо.

– Гляди-ко ты, признал, – удивился Косматко.

Тут к нам присоединилась могучая дева, одежду принесла: три рубахи белые с вышитым воротом, пару черных шелковых штанов и – шик – алый шелковый плащ с тесьмой и золотой сустугой[34], с огромными сапфирами. Плащ я тут же напялил – не удержался.

Косматко откуда-то приволок седло, и Василиса его на Каурого надела. Я было сунулся помочь, но тут как раз тот случай, когда посмотрит – ножом погрозит, так глянула, что я чуть не отскочил.

Седло есть – уздечки нету. Как править, непонятно.

– Коленями и правь. Да и то не особо старайся, ты, главное, понимай, куда попасть хочешь, а Каурый и сам разберется. Ну что, вечеряет, поехали уже.

Взобрался я в седло, Косматко сзади приспособился, за луку седла взялся, ему Василиса узелок подала, приобняла его одной рукой на прощанье, я еще подумал: ага, а что ага, сам не знаю.

Ну тут мне не до чужих отношений стало, Каурый мысль, видно, мою про Славен уловил и взял с места в карьер. Ну уж взял, так взял. Я чуть с него не грохнулся. И понесся Каурый, да с поскаком, замелькали только картины смутные: то вроде болото Косматкино, а вот уже и осины с березами, а вот уже и дубы стоялые возле Славена белокаменного.

Здесь Каурый на рысь перешел, и увидел я силу вражескую, до самого горизонта дымы от костров и шатры, а меж шатров от мрассовцев – черным-черно. Ну ничо, сщас пересчитаем.

Косматко тут и говорит:

– Ты, богатырь, спесь удержи – на все свои правила есть. И мрассу их чтят, и мы. Ночью боя нет, завтра будем биться. Ставь копье, чтоб видно было, и – спать. Утро вечера мудренее.

А я подумал: во-во, точно не мудренее, а мудрёнее, то есть что с вечера не сделал, то утром сложнее будет. Но когда трудности останавливали китайских комсомольцев.