Читать книгу "Черный выход - Денис Бурмистров"

А чуть левее, отсюда не видно, лесок. И план Б, если ничего не изменилось.

– Спускайся, скотина! – обиженно крикнули снизу.

– Идите в жопу! – смело откликнулся Игорь, но на последнем слоге один из роликов транспортера, на котором стояла нога, неожиданно пришел в движении. Фомин поперхнулся, замахал руками, пытаясь удержать равновесие, плюхнулся на задницу и стремительно поехал вниз, словно саночник с горы. Заорал от страха, боясь слететь с края ленты. Его закрутило, вынесло наружу, скоростным экспрессом понесло вперед и вниз. Мир закрутился, встал на дыбы, потом транспортер резко кончился, наступил краткий миг свободного полета… Хлесткий удар по лицу, словно когтистой лапой мазанули поперек, что-то упругое сломалось под тяжелым телом, вокруг хруст, шелест падающего снега. Спиной упал на что-то мягкое, и все закончилось.

– Твою ж… налево, – мученически простонал Фомин, но разлеживаться было некогда. Не до конца осознавая, насколько же ему повезло, парень полез прочь из ельника, в который прилетел.

Судя по всему, не ожидающие подобной выходки патрульные на какое-то время потеряли Игоря из виду. По крайней мере он слышал их крики, рев катающегося квадроцикла, но звуки оставались за спиной не приближаясь. Впрочем, не стоило обольщаться, рано или поздно ооновцы возьмут след.

Но, черт возьми, куда делся Ряба?

Проломившись сквозь обледеневший орешник, Игорь позволил себе пару секунд отдышаться, после чего заставил свое желающее упасть в мягкий снег тело совершить последний рывок. Выскочив из кустов, он забрался на невысокую насыпь. Облокотился о торчащие деревянные столбы с полосатой поперечиной, перевел дух.

Где-то, совсем недалеко, захрустели ломающиеся ветки. Долетели встревоженные голоса.

Они идут!

Фомин отлепился от столба и как можно быстрее пошел к высокому сугробу, ощущая под ногами железные горбы рельсов. Нагнулся, подцепил еле заметный кусок выцветшего брезента, ощущая под пальцами задубевшую фактуру ткани, и с усилием оттащил полог в сторону. С шумом съехал снег, брезент захрустел и покатился вниз по склону Игорь удовлетворенно выдохнул и позволил потрескавшимся от мороза губам растянуться в улыбке.

Перед ним предстала старая дрезина с рычажным механизмом. На деревянных и стальных деталях серебрился иней, над белоснежным настом торчали полумесяцы колес, в помосте не хватало пары досок.

– Выноси, родная! – с чувством произнес Фомин, крякнул и попытался столкнуть дрезину с места.

Голоса патрульных приближались, явственно слышались отдельные слова. Судя по этим словам, ооновцы были очень злы.

А проклятая дрезина не сдвинулась с места ни на сантиметр! Колеса примерзли к стальному полотну.

– Давай! – сдавленно просипел Фомин, налегая грудью на тяжелую тележку и упираясь в разъезжающийся снег. Чуть не упал, вновь надавил плечом, попробовал раскачать.

Дрезина скрипела, но сопротивлялась.

Тогда Игорь решил прибегнуть к последнему методу. Напряженно вслушиваясь в приближающиеся звуки преследования, он встал напротив первого колеса и расстегнул ширинку.

* * *

Только в кино сталкеры, выйдя из Зоны, тут же бросаются с целыми баулами хабара к ближайшему торговцу, сидящему в некоем подобии скобяной лавки и практически в открытую скупающему инопланетную дрянь. В жизни все не так. От Зоны нужно отойти, отмыться, отлежаться. Вернувшихся всегда видно, они чем-то отличаются от окружающих. Какой-то апатичной усталостью, излишней дерганостью и раздражительностью. Затравленностью во взгляде. Через несколько часов подавленность проходит, возвращается «человеческий» вид. «Тень Зоны» отпускает, если говорить поэтическим языком. Если говорить языком сталкеров – пропадает перегруз.

Некоторые предпочитают пересиживать перегруз до прихода в Искитим, отсыпаясь пару часов где-нибудь в кустах. Некоторые возвращаются исключительно ночью, стараясь избегать ненужных глаз. Некоторые умудряются проскользнуть и днем, обводя вокруг носа и своих, и всевидящих комитетских стукачей. Однако в городе все равно все знают, кто занимается собирательством внеземных объектов, кто барыжит, кто крышует. Чего уж, каждый пацан знал, где живет и как выглядит Беня Вездеход, какие известные артефакты нашел Лёха Ползуба, чем занимаются ребята Роди Волчка.

Мало знать, а ты поймай!

Подобный принцип совсем не подходил Игорю. Он старался, чтобы и не поймали, и никто не узнал о его нелегальном заработке. Особенно домашние. Причем дело было не только в страхе перед неприятными разговорами и материнскими слезами, а еще и в том, что дома обитает тот, кому вообще не нужно знать сколько и на что зарабатывает Фомин.

Дома обитал отчим.

Игорь бросил дрезину недалеко от «карантинки» – окраинного района Чернореченского, пустующего с начала девяностых. После неожиданного расширения территории Посещения жителей отсюда в спешном порядке переселили в другие районы Искитима, самым удачливым достались квартиры в Новосибирске. Долгое время сюда вообще опасались ходить, боялись неведомой инопланетной чумы, а потом привыкли, успокоились. До сих пор были популярны страшилки о всяких ужасных чудовищах, вылезших из Зоны и забравшихся в подвалы заброшенных домов, о ночных криках и странных звуках.

Детским сказкам Игорь давно уже не верил. Нет в Зоне монстров, кроме разве что мифических шатунов. И ночами тут воют разве что осатаневшие наркоманы да сбрендившие уфологи. Фомин уже пару лет ходил через «карантинку» на работу, как и десяток других горожан, и ничего загадочного и мистического до сих пор не встречал. Вот и сейчас, переодевшись в засаленную робу и старенькую дубленку, нахлобучив лохматую собачью шапку, Игорь, оставив пустой рюкзак и влажную одежду в тайнике, тяжело шагал по узкой пустой улочке. Встреть его кто из знакомых, то удивились бы, насколько устало выглядел Игорь. Впрочем, неудивительно – работа на железке тяжела и однообразна.

И вряд ли кто подумает, что он, Игорь Фомин, сцепщик вагонов товарного перегона Искитим – Черепанове, валится с ног не от трудовой усталости, а от того, что у него сталкерский перегруз. По крайней мере Игорь рассчитывал именно на это.

До родного квартала Фомин добрался уже затемно, влившись в вечерний поток идущих по своим делам горожан. Заскочил в продуктовый, купил кефир, полпалки вареной колбасы и буханку черного. Не удержавшись, впился в хлеб прямо на ходу, отрывая зубами тугую корку и сочно жуя мякиш. В животе заурчало – молодой организм требовал еще и побольше.

Свернув с Комсомольской на Коротеева, углубился во дворы, освещенные теплым светом из окон квартир. Здесь размеренно шла вечерняя жизнь – кто-то гулял с собакой, кто-то чистил снег возле машины. Пара ребят висела на турнике, а возле темного подъезда небольшая компашка курила, смеялась и мусорила семечками.

Здесь блочные дома комфортно соседствовали с частным сектором, объятые общим лабиринтом из гаражей и «холодных» сараев-кладовых. Игорь знал тут каждый закуток, каждый кустик, каждую тропинку Здесь любой прохожий – знакомый, сосед или товарищ. Здесь все являлось частью его истории, все несло печать воспоминаний.