Читать книгу "Новая эпоха - старые тревоги. Политическая экономия - Евгений Ясин"

И мне не нравились ваучеры. Однако их влияние на глобальные перемены в российской экономике представляется сегодня не столь уж существенным. Зато значительная часть работы по приватизации уже позади, она сделала рыночные преобразования необратимыми. И кто бы ни правил ныне в России, как бы ни крыл он радикалов-приватизаторов, хотя бы втайне он должен подумать: этого мне делать уже не нужно, а пользоваться плодами — могу. Правда, другие втайне думают: было бы государственное, мог бы прихватить. Но против них приватизация и была направлена.

Если же говорить о росте социальной дифференциации, о кричащих противоречиях между богатыми и бедными, то здесь приватизация сыграла совсем малозаметную роль. Главные же факторы таковы: отрицательная ставка банковского процента; льготные кредиты ЦБ, существовавшие в 1992–1994 годах; пропускание бюджетных денег через уполномоченные банки, а также льготы, квоты и лицензии во внешней торговле на фоне разрыва между внутренними и мировыми ценами на продукты российского экспорта. По оценке Андерса Ослунда, на долю этих факторов приходится 90–95 % всех разворованных государственных средств.

Но это как раз то, с чем боролись реформаторы и что защищали многообразные лоббисты. Большинство их вышло из старой номенклатуры или теневой экономики советских времен, к ним подключились и некоторые «демократы». Вместе они под шумок реформ ловили рыбку в мутной воде.

Однако при чем здесь реформы? Конечно, вызванная ими ломка социально-экономических отношений не могла не поднять пену, не могла не усилить стремление к корыстному использованию экономической свободы.

Так что, на этом основании прикажете сидеть и ничего не делать?

Вывод: к нынешнему кризису рыночные реформы не имеют отношения. Все, кто говорит: вот вам печальный конец пагубного курса, — мягко скажем, не правы. Определенно, мы имеем дело с результатами затягивания реформ, с их недостаточностью или отсутствием.

2

Истинные причины кризиса

Надо отдать должное нашим СМИ и гражданам, которых они образовывают: так причины финансового кризиса на самом деле оценивают немногие. Преобладающее же мнение: государство, уподобившись

Мавроди, выстроило пирамиду ГКО, вот она и рухнула. Считаю объяснение в первом приближении правильным.

Попробуем, однако, раскрыть эти причины более корректно. Постараюсь не очень повторяться, имея в виду, что разъяснений, в том числе вполне разумных, было уже немало.

Мне представляется важным показать, что кризис — результат не чьей-то злой воли или некомпетентности, но стечения обстоятельств, большинство которых сложилось против нас.

Напомню приведенные в начале доклада второй и третий постулаты: в России реформы неизбежно должны были идти трудно и сопровождаться ростом социального недовольства и напряжения. Это было известно заранее.

2.1

Общий план

Теперь восстановим логическую цепь событий, приведших к кризису.

1. Конец 1994 года. «Черный вторник» и решение отказаться от эмиссионного кредитования бюджетного дефицита.

После этого резкого поворота в бюджетной политике необходимо было обеспечить улучшение сбора налогов, сокращение государственных расходов и дефицита бюджета и уже для сокращенного дефицита — переход на его финансирование за счет так называемых неинфляционных источников, то есть внешних и внутренних займов.

Общий план был таков: за год существенно улучшить сбор налогов, а до этого пойти на рост заимствований и государственного долга. (Тем более что тогда государственный долг, не считая внешнего долга бывшего СССР, был не так уж велик — около 15 % годового ВВП против 32 % в 1992 году; с тех пор он обесценился вследствие инфляции.) Если расходы по обслуживанию долга (процентные расходы) не выйдут за пределы лимитов, то можно снизить инфляцию, стабилизировать рубль, снизить процентные ставки. Вследствие этого начнется развязка неплатежей, рост кредитных вложений и оживление производства. За этим последует увеличение налоговых поступлений, возможность рассчитаться по долгам и снизить налоги, придав толчок инвестициям и реструктуризации экономики.

Этот не только вероятный, но практически единственно реальный путь выполнен, однако, не был.

2.1.1

Рынок ГКО

2. Раскручивание рынка ГКО плюс широкое использование КО (казначейские обязательства) и КНО (казначейские налоговые освобождения), гарантии и затем поручительства Минфина по кредитам коммерческих банков на покрытие текущих бюджетных расходов — пик применения этих денежных суррогатов пришелся на конец 1995–1996 год. Две трети налоговых поступлений в бюджет в апреле 1996 года было представлено этими бумажками. Пришлось отрабатывать назад. Снижение выпусков КО и КНО заставило еще больший акцент делать на ГКО.

В 1995 году оборот ГКО вырос в 7 раз, в 1996-м — в 3 раза. Доходность ГКО перед выборами достигала 200 %. В 1997 году произошел рост еще на 52 %, в том числе под требование президента заплатить все пенсии и зарплаты бюджетникам, включая обязательства регионов. Опасность пирамиды к августу 1996 года стала очевидной.

Почему это все же делалось? Да потому, что, зная трудности российского переходного периода и недовольство населения всякими дополнительными испытаниями, находясь к тому же под давлением многообразных лоббистов, любителей наживы за счет бюджета, правительство медлило с решительными действиями, старалось вывернуться, уклониться от последствий своего же правильного решения о прекращении эмиссионного финансирования бюджетного дефицита. Дума противодействовала.

Расходы никто не желал сокращать, решили, что здесь резервов больше нет. Необходимые реформы, способные снизить государственные расходы, которые приходились в основном на социальную сферу, осуществлять никто не хотел. Одинокие энтузиасты были за пределами правительства.

А налоги стали собираться хуже. Попытка дать Госналогслужбе повышенное задание на 1997 год (до 15 % ВВП) была ошибочной. Не было понимания важности организационно-технической работы в этом ведомстве. Не было и реалистичной оценки возможностей улучшения сбора налогов.

Более того. Напомню, что именно в это время развязана чеченская война. Она обошлась как минимум в 8–10 млрд. руб., не говоря о человеческих жизнях и судьбах. Одновременно шла дорогостоящая реконструкция Кремля, строился храм Христа Спасителя и другие стройки века.

ГКО в тот момент оказались самым простым выходом. О последствиях стали задумываться только осенью 1996 года. Приведу цитату из моей собственной записки B. C. Черномырдину, датированной октябрем: «Погасив инфляцию не за счет сбалансированного бюджета, а за счет роста государственного долга, мы только отложили инфляцию». Считаю себя вправе напомнить об этом, поскольку записка (против моей воли) была напечатана в «Независимой газете» (1996.26 ноября).

То, что произошло в августе 1998 года, — это первый взрыв отложенной инфляции.