Читать книгу "Диверсант №1 - Сергей Самаров"

Говоря честно, избавление от улики ему не слишком понравилось. Браслет в кармане заставлял сердце радостно подрагивать, когда на улице попадался полицейский. Впрочем, полицейским пока было так мало дела до Джошуа, что их невнимание казалось просто обидным.

После банка Джошуа вернулся в отель, дополнительно заплатил за два месяца вперед и сообщил, что собирается сегодня уехать в Альпы.

– Если будет почта, оставляйте ее у себя, – попросил он портье. – Приеду – разберусь…

– Да, кстати, не почта, но…

Портье протянул американцу картонный прямоугольник визитной карточки.

– Вас просили обязательно позвонить… И срочно…

Джошуа посмотрел.

Что-то в груди радостно подпрыгнуло, затрепетало, и стоило большого труда сдержать довольную улыбку.

«Комиссар уголовной полиции Журден» – значилось в визитной карточке.

Процесс начался медленно, но пошел в верном направлении…

3

Такие машины не часто заглядывали в Верхнетобольск, если заглядывали когда-нибудь вообще. И потому они вызвали законное опасение у горожан, считающих себя сельскими жителями больше, чем городскими, по причине захолустности своего города и забытости всем остальным миром, в который можно было только выезжать, но который, как правило, к ним сам не приезжал. Три больших черных новеньких джипа. И даже сквозь осевшую на машины пыль дорог пробивается блестящая лакировка и никелированные детали тяжелых корпусов, подчеркивающих мощность двигателей. А опасения горожан были вызваны причинами абсолютно прозаическими. Те же постоянные детективные истории, приходящие в местные умы через многочисленные ежедневные телевизионные фильмы, говорили однозначно, что на таких машинах ездят только бандиты. Но когда машины остановились у двухэтажного, из силикатного кирпича сложенного стандартного дома, опоясанного недавно подведенными газификаторами трубами, и из передней вышел большой, слегка толстоватый человек с короткой прической, возрастом лет сорока или около того, люди присмотрелись и узнали Алексея Столбова.

Зашептались.

Но как вести себя с известным земляком, не знали, потому что слухи о Лехе ходили разные. Большей частью не слишком хорошие. Леха Столбов уехал в Екатеринбург учиться в институте, потом поговаривали, что посадили его, потом, говорили, крутым бандитом он стал. И никто точно не знал, что правда, а что кривыми путями по людским ушам с долгим эхом загуляло. Сам Владилен Юрьевич не слишком распространялся о сыне, а на прямые вопросы только плечами пожимал. Он и сам, скорее всего, знал не слишком много. Когда жива была мать Лехи, женщина простодушная и общительная, еще можно было что-то выяснить, выспросить. После ее смерти Владилен Юрьевич, и без того молчаливый, совсем в себе замкнулся и с соседями общался мало. Все что-то, поговаривали, читал и писал…

Любопытный народ, обделенный развлечениями, стал собираться быстро. Но тут из других машин вышли парни помоложе, с физиономиями не слишком умными, но откровенно решительными. И верхнетобольцы дружно порешили за благо стоять пока в стороне и просто посматривать на гостей издали.

Алексей потер уставшую с дороги спину, бросил взгляд на дом, но на второй этаж, в захудалую отцовскую квартирку, подниматься не поспешил, зная, что никого там не застанет. В родном городке Алексей не был уже много лет и сейчас осматривался и к народу местному приглядывался, соображая, к кому лучше подойти с вопросом. Но прежде чем подойти, кивнул одному из приехавших с ним парней:

– Санек! Восемнадцать верст дальше по дороге. Райцентр. Прокуратура. Следователь Юргин. Узнай, что у них есть. Потом сюда двигай. Порешаем, как дальше… Новости будут, я брякну.

– Сделаю, Алексей Владиленыч… – Санек кивнул тройным подбородком и, пристроив на колени живот, сел в джип, подъехавший последним, на место рядом с водителем. Трое парней помоложе поспешили за ним, устроившись на заднем сиденье. Машина солидно качнулась, переезжая плохо засыпанную газификаторами канаву, но дальше резко и без видимых усилий набрала скорость.

Оттого, что машин осталось только две, верхнетобольцы почувствовали себя полегче, хотя и три машины вроде бы ничем им не грозили.

Алексей, осмотревшись, сунул сигарету в рот, щелкнул зажигалкой и вразвалочку направился к ближайшей группе. Лица показались знакомыми, хотя и изрядно покореженными временем, которое он провел вдали от родного дома.

– Здоровы бывайте, земляки, – сказал мрачноватым баском.

Больше минуты на него смотрели молча.

– Не признаете, что ль?

– Да никак это Леха Столбов, – вроде бы только что узнал его Ерофеев, рабочий с пилорамы, и тут же смущенно кашлянул.

Алексей пытался вспомнить, как зовут Ерофеева, но вспомнить никак не мог. Словно и не было у человека имени. А память угодливо подставляла только фамилию, произносимую на разный лад разными голосами. Так, по фамилии, кажется, и звали пилорамщика всю жизнь.

– Молодец, Ерофеев, не полностью, значит, память пропил…

Ерофеев довольно хохотнул беззубым ртом, словно его поздравили с присвоением звания народного артиста. Выпить он любил всегда и пить мог все, что имеет хоть какую-то крепкость, от одеколона до самой сивушной браги, запахом схожей с силосом. И этой своей способностью гордился.

– Ну, земляки, рассказывайте, рассказывайте, как на духу, что вы тут с моим отцом сотворили? – Столбов-младший нахмурился и спросил уже сурово.

– Да разве ж это мы? – Ерофеев даже улыбаться перестал, и щетинистые щеки его виновато и испуганно провалились. – Ты уж скажешь, Леха, тоже…

– Как дело-то было?

Горожане переглянулись и начали рассказывать. Сначала неуверенно, а потом заговорили сразу все, друг друга перебивая, громче. Леха только успевал глазами с одного на другого перебегать, но даже переспросить, уточнить что-то возможности ему не давали.

Мимо них по дороге проехал маленький «Форд-Эскорт», сбросив скорость, чтобы рассмотреть джипы и людей, на них приехавших.

– Это кто тут еще на лимузинах раскатывает? – спросил Леха, останавливая сбивчивые рассказы, потому что смысл он уже понял, почувствовал боль в голове, словно его самого резиновой дубинкой огрели по затылку, но не желая этого показывать.

– Самвел…

– Какой Самвел? Откуда тут таким взяться?

– Самвел Гараян. Хозяин универмага. «Самый великий», говорит, имя его означает…

– Хозяин?.. Много сейчас хозяев на нашу голову понаехало. Где он живет?

– На выезде, к реке ближе. Красный кирпичный дом в два этажа. У него там еще два двоюродных брата охранниками работают. Наглые, как танки… Наших во двор не пускают…

– Заяц!

От машин, бросив недокуренную сигарету, подошел широколицый и коротко стриженный парень с маленькими глазками. Внешне его, пожалуй, легче спутать с медведем, чем с зайцем.