Читать книгу "Путин. Россия перед выбором - Леонид Млечин"

Одна супружеская пара подала заявление на выезд из ГДР в Западную Германию. Вдруг в их доме пропали все голубые полотенца, затем они появились, а пропали зеленые, затем зеленые появились и пропали белые. Их знакомые удивленно выслушивали рассказы о таинственном исчезновении и появлении полотенец. Теперь выяснилось, что это была операция госбезопасности — в надежде выставить уезжающих людей сумасшедшими — дескать, только сумасшедший желает уехать из ГДР…

При таком гигантском аппарате министерство государственной безопасности не справилось со своей главной и единственной задачей — оно не спасло государство от распада. Пока государственная безопасность занималась всякой чушью, ГДР исчезла с политической карты мира.

Аппарат министерства государственной безопасности составлял сто тысяч штатных сотрудников. Не хотелось бы сравнивать… Но в нацистские времена в гестапо служило вдвое меньше, хотя население довоенной Германии в четыре раза превышало население ГДР! А еще в Восточной Германии имелось девяносто пять тысяч неофициальных сотрудников госбезопасности — то есть осведомителей. Такого даже в Советском Союзе не было. В некоторых городах один сотрудник госбезопасности приходился на каждые двести жителей. А вот с врачами в ГДР было похуже — один на четыреста человек.

Все граждане Восточной Германии знали, что осведомители МГБ всегда рядом — в учебной аудитории, на рабочем месте, в автобусе или поезде. И совсем немногие понимали, что осведомителем может оказаться даже любимый человек. После исчезновения ГДР с политической карты мира некоторые люди с ужасом узнали, что на них стучали собственные жены и лучшие друзья.

Стратегия МГБ состояла не столько в репрессиях, сколько в жестком контроле, в том, чтобы парализовать волю, блокировать любую несанкционированную активность. Само знание, что агенты и осведомители рядом, действовало, как взгляд змеи. Люди боялись говорить откровенно. Как показал опыт МГБ, угроза террора ничуть не менее эффективна, чем сам террор. Впрочем, как и в Советском Союзе, сотрудники министерства госбезопасности ГДР время от времени сбегали на Запад. В общей сложности убежали 484 немецких чекиста. Одиннадцать человек были казнены за такую попытку, из них семь человек выкрали на Западе, тайно вернули в ГДР и расстреляли.

Представительство КГБ СССР по координации связей с министерством государственной безопасности ГДР размещалось в помещении бывшей больницы в берлинском пригороде Карлсхорст. Сотрудники КГБ занимали большой комплекс зданий, окруженный колючей проволокой и тщательно охраняемый.

По советским понятиям восточные немцы жили прекрасно, здесь можно было купить то, чего у нас не было. Жену Путина Людмилу Александровну поразили бананы, которые она обожала… А счастливчикам еще и разрешалось ездить в Западный Берлин, где магазины не уступали лондонским или парижским. Можно было отовариться, посидеть в пивной или посмотреть порнофильм — это экзотическое удовольствие советскому человеку еще было в новинку. В посольском магазине Путины приобрели телевизор, магнитофон, потом видеомагнитофон — это была новинка, недоступная советским гражданам. Часть зарплаты (чтобы поднять престиж работы в социалистических странах) платили в долларах, так что, когда вернулись в Ленинград, купили «Волгу».

Представительство КГБ СССР, правда, находилось в унизительной материальной зависимости от немецких коллег, рассказывал мне бывший начальник информационно-аналитического отдела представительства полковник Иван Николаевич Кузьмин.

Министерство госбезопасности ГДР организовало в Берлине закрытый магазин для советских чекистов. Но это заведение превратилось в «лавку самообслуживания» для самих немецких офицеров, которые обкрадывали советских братьев — выносили через черный ход лучшие продукты.

Представительство КГБ в ГДР было крупнейшим аппаратом госбезопасности за рубежом. Понятно почему — там находилась группа советских войск. Ее надо было, говоря профессиональным языком, обслуживать, то есть следить, чтобы наших офицеров там не завербовали и чтобы они не убежали на Запад.

Наши разведчики использовали ГДР как плацдарм для проникновения в Западную Германию и шире — во все страны НАТО. Большое значение придавалось научно-технической разведке, то есть промышленному шпионажу. Во время встречи в Российской академии наук в мае 2010 года Путин неожиданно вспомнил работу в разведке:

— Когда я служил в другом ведомстве, еще в своей прошлой жизни, наступил момент — где-то в конце восьмидесятых, когда полученные специальными средствами разработки ваших коллег из-за рубежа все равно не внедрялись в экономику Советского Союза. Не было даже оборудования для того, чтобы их внедрять!

Еще одна задача — она считалась как бы второстепенной — сбор информации о том, как ведут себя наши друзья — восточные немцы. Но этим следовало заниматься очень осторожно. Вербовать граждан социалистической страны, заниматься конспиративной деятельностью строжайше запрещалось. Запрет обходили: вербовка не оформлялась, а недостатка желающих поделиться информацией с советскими товарищами не ощущалось.

Ситуация в ГДР, правда, несколько отличалась от положения в других европейских социалистических странах (за исключением Румынии и Югославии). Член политбюро ЦК Социалистической Единой партии Германии СЕПГи министр государственной безопасности ГДР Эрих Мильке считал себя лучшим другом Советского Союза, но пресекал попытки товарищей по партии наладить столь же близкие отношения с посланцами Москвы.

Эрих Мильке покровительственно, а иногда пренебрежительно относился к сотрудникам представительства КГБ, особенно к тем, кто не знал немецкого языка, поучал их, объяснял, как надо работать.

В последние годы существования ГДР внутри разведывательного аппарата представительства КГБ была сформирована оперативная группа, которая полностью сосредоточилась на анализе положения дел внутри Восточной Германии. В группу, насколько мне известно, включили разведчиков, которые не были официально представлены немцам как сотрудники комитета — то есть те, кто работал под журналистским или коммерческим прикрытием. Впрочем, руководство разведки это никогда не подтверждало.

— Не возникало необходимости в создании такой группы, — сказал мне генерал-майор Виктор Георгиевич Буданов, который был первым заместителем главы представительства КГБ СССР в ГДР. — Мы делали то, что было необходимо, но никогда восточным немцам не раскрывали до конца нашу работу. Так же, как и они перед нами, к сожалению. Это более всего проявилось в последние годы. Мы не обязаны были им докладывать о том, что мы делаем. Более того, был период, когда у нас возникли подозрения, что они за нами следят.

А зачем, интересно, немецкие друзья следили за своими старшими братьями, за советскими разведчиками?

— Потому что они опасались, что мы будем работать с их людьми. Понимаете ситуацию? Естественно, они всегда этого боялись и предприняли определенные меры. Не без оснований. Но то, что мы делали, это не было нарушением соглашений, которые были подписаны между КГБ и МГБ, о статусе представительства комитета в Берлине…

Восточные немцы тем не менее раздражались. В отместку подлавливали советских чекистов на разных проступках. Например, если кто-то увлекался выпивкой или заводил роман на стороне, немецкие братья с удовольствием доносили об этом в советское посольство и радовались тому, что незадачливого сотрудника КГБ в двадцать четыре часа отправляли домой.