Читать книгу "Дом, в котором ты живешь - Анастасия Соловьева"

— Марина, как ты?

— Хорошо. Ты где, Давид?

— Еду из аэропорта.

— Тебя встретили? —Да.

…Я же ничего о нем не знаю: куда он едет, с кем, где будет жить. И он не рвется рассказывать о себе…

— Марина… — Он вдруг прервался. — У нас с тобой еще будет все… Ты не должна огорчаться.

— Я не огорчаюсь, Давид. Мне правда хорошо, и я очень жду тебя. — От непривычки говорить по мобильному мне хотелось Кричать, несмотря на прекрасное качество связи.

— Я позвоню еще.

— Конечно, звони.

Только отсоединившись, я сообразила, что так и стою босиком посреди коридора, а телефон сжимаю так, что побелели пальцы.

Какой серый непроглядный день, но и он может принести счастье! Я подошла к окну, отодвинула штору и в который раз за последнее время не поверила своим глазам: на подо коннике лежала пачка долларов.

…Мама всегда внушала мне: у мужчины нельзя брать деньги. Отношения должны быть бескорыстными, а продажная любовь… Боже упаси. Другое дело — подарки к празднику, но не слишком дорогие. мама я никогда об этом не задумывалась— жила мамиными понятиями. Давид разбудил во мне древний инстинкт женщины. Мужчина приходит с охоты, приносит добычу, уходит снова, а она ждет у очага и поддерживает огонь. При мысли об очаге я почувствовала, как тянет с улицы сырым холодом.

«Все это так естественно. — Я продолжала рассуждать, уютно устраиваясь под одеялом и положив на пустую подушку рядом мобильный телефон. — Мир в общем консервативен Что поменялось с древних времен?» Последняя моя мысль была об Аленушке из сказки «Аленький цветочек», которая полюбила чудовищного зверя за то, что он заботился о ней. А ведь Давид не чудовище…

Щелчки выключателя ворвались в глубоким сон. Кто-то непрерывно зажигал и гасил свет.

— Мам, — конечно, это Олег (кто же еше?), — вставай, Иза пришла. — Я издала гортанный звук, означающий пробуждение, и сын, ободренный, продолжил: — Илюшка трояк получил — домашку вчера не сделал. Прихожу за ним на продленку — он ревет. Я тройку по алгебре исправил. А Денис на тренировке…

Иза боком сидела у стола, держа на коленях коробку с тортом.

— Видела шубу, видела изобилие, — она кивнула на помидоры, яблоки и недоеденную курицу, — а теперь вижу женщину нового русского. Скоро он повезет тебя на Канары.

— Почему именно на Канары?

— Не ты первая! И идут ведь все к нам. Сначала прилетают как на крыльях, а потом проблемы начинаются.

— Какие проблемы? Болезни?

— И не только… Вся проблема в том, что кругом полно молодых бессовестных баб, и каждой есть дело до богатого мужика!

Я привыкла доверять Изе и следовать ее советам, но видеть, как она препарирует мою любовь опытными руками врача-гинеколога…

— У тебя, Иза, трезвый взгляд. Но он какой-то однобокий, циничный, если хочешь. Нельзя всю жизнь свести к гинекологии.

— А в чем, по-твоему, жизнь? — Мой ответ ее явно обескуражил.

Она прежде всего неоднозначна. И в ней есть место всему. А потом, вспомни свою любимую пословицу: мужчина никогда не уходи г к кому-то, он всегда уходит от кого-то.

— Ладно, — Иза примирительно усмехнулась, — поживи, порадуйся, а потом вернемся к нашему разговору. Расскажи, как вы провели праздники.

— Ездили в Звенигород, потом ужинали в ресторане…

— А сейчас где он?

— В командировку уехал. В Стокгольм.

— Понятно. Звонил уже?

— Звонил. — Чтобы не провоцировать Изку, я умолчала про мобильный и доллары.

— Да, начинается у всех красиво, а потом… — Та не желала слезать со своего конька. — Вот мы Восьмого марта в гостях были. Сережкин друг, Бондаренко такой. Они в университете учились. Теперь этот Бондаренко построил дом в Раменском, квартиру продал. Дом, я тебе скажу… Первый этаж: громадный холл, гостиная, столовая, ну, кухня, естественно. На втором спальни: их с женой — просто Людовик XIV, сыновей, гостевые, и при каждой санузел отдельный. А третий этаж — огромное пространство в стиле кантри. Весь дом утопает в цветах… Ладно, не важно.

Жену его, Светку я сто лет знаю. Они с нами в одно время поженились. Этот Бондаренко по молодости такой непутевый был, с работой у него не клеилось. Она вечно на двух работах, и все равно проблема лишних килограммов. А сейчас… Сыновья уже взрослые, старший женат, муж целый день на работе, а она сидит в этом трехэтажном дворце и вся высохла.

— Почему? Болеет?

— Не болеет. А за Женьку боится… Такой стал презентабельный мужчина: одет, подстрижен, надушен. Выглядит прекрасно, моложе ее. Может, у него кто и есть, просто она не рассказывает. Я ей говорю: иди работай. Она: кому я нужна. Была классным экономистом, после перестройки выучилась на бухгалтера. А теперь — кому я нужна… Сергей мой увидел этот дом и загорелся — давай напряжемся и тоже такой построим. Я думаю: зачем мне напрягаться, чтоб потом высохнуть, как Светка. Работать от такого дома не пойдешь: там все время есть чего делать. А он обрадуется, хвост трубой! А ты еще и зависеть от него будешь. — Иза вытащила ложку из чашки с остывшим чаем. — Не дай бог зависеть от мужика!!!

Глава 6

Жизнь постепенно входила в будничное русло. Впрочем, это была уже совсем другая жизнь, респектабельная и счастливая, с мобильным телефоном в сумочке, по которому Давид, преодолевая расстояние, звал:

— Марина!

На следующий день я сказала ему про деньги.

— Пока меня нет, ты не должна ни о чем беспокоиться. У тебя что-то намечалось на работе — купи себе новое платье.

Неужели он помнит?! Вечером я позвонила маме.

— Тебе теперь не дозвонишься, — мама не сердилась, говорила с веселой иронией, — то трубку никто не берет, то Олег отвечает, что ты спишь. И это средь бела дня.

— Да, тут праздники, суматоха.

— Как его зовут? —Мама поставила вопрос ребром.

— Давид.

— Так и говори. А то работа на компьютере… Глупость какая! У тебя на лице все написано.

— Я, между прочим, тоже тебе звонила вечером перед праздником — а никто не отвечал.

— О, это мы с Ириной на концерт ходили в Малый зал консерватории. Бетховена слушали. Ирина все вспоминала, как Илья играл эту вещь. — Мамин голос дрогнул.

…Отец умер семь лет назад, казалось, очень давно. А мама все не могла смириться.

— Давай отметим праздник завтра, раз не получилось вовремя. Приезжай к нам, только часов в шесть вечера — днем у меня частный урок.

Накрыть стол я решила во вкусе мамы —патологической сластены. Даже салат приготовила сладкий: яблоки, апельсины, огурец, отварная курица, немного копченой ветчины. Сверху эта чудовищная смесь посыпалась тертым сыром.