Читать книгу "Танцовщица из Хивы, или История простодушной - Бибиш"

И вот два брата решили укрепить семейные узы, так как сами они уже постарели. У Сиддика не женат взрослый сын и дочь на выданье, у Садуллы — тоже дочь и сын. Сначала Садулла женил сына на дочери Сиддика. Потом вскоре Сиддик женил своего сына на дочери Садуллы.

Помните, я рассказывала, что дед Сиддик написал на арабском языке книгу по магии. Он ее никому не давал читать. Прятал. Дети Сиддика знали об этом. Каждый думал, как завладеть этой книгой, как завладеть опытом и знаниями, которые были в этой книге. Дочка Садуллы, теперь невестка Сиддика, тоже знала по-арабски, потому что еще девочкой ходила к дяде Сиддику и его детям и учила арабский язык. Она тоже хотела получить эту книгу. Только мой отец не имел претензий. Он знал, что сводные братья и сестры ему книгу не отдадут. И он утешал себя: «Мне от отца ничего не надо. Спасибо, что он женил меня, и спасибо, что построил для нас дом».

Вскоре дед Сиддик-махсум умер. После похорон у него дома начался скандал из-за книги. Дело в том, что дочь Садуллы умудрилась выкрасть книгу и спрятать, но пока никто не знал, что это она украла. Дети Сиддика чуть с ума не сошли.

Один кричит:

— Папа мне хотел отдать эту книгу!

Другой:

— Нет, он меня больше любил! Если книгу найду, она моя!

Начали искать по всему дому. Не нашли.

А дочь Садуллы чем-то себя выдала. Ее начали подозревать, следили за ней. Она поняла, что книгу держать дома опасно. Решила перепрятать ее в доме своего отца Садуллы. Ночью встала и потихоньку пошла в коровник, где книгу спрятала. А муж ее не спал, следил за своей молодой женой. Когда она выходила из коровника, он ее схватил за руку и вырвал книгу. Закричал:

— Воровка, ты не имеешь права на книгу нашего отца!

На крик все сбежались, начали драться по-настоящему. Все хотели получить книгу. Дочь Садуллы не сдавалась. Ей было завидно, что у Сиддика всех дочерей называли «халифа». Это очень почетно. Чтобы стать халифой, девушки и женщины специально обучались у наставников. Их учили читать и писать по-арабски, учили обычаям. И еще они должны были иметь безупречный голос. Халифы всегда были востребованы, особенно на похоронах. Им платили большие деньги, когда они читали священную книгу во время ритуалов.

Сыновей Сиддика звали «махсумами». Все сводные братья и сестры моего отца хорошо зарабатывали и были уважаемыми людьми.

Дочь Садуллы хотела быть такой же, как они. Мечта стать халифой не давала ей покоя.

Когда книга опять попала ей в руки, она сказала со злостью:

— Пусть ни вам, ни мне не достанется эта книга! — и быстро успела ее сжечь. После этого ее выгнали из дому с ребенком на руках.

Увидев дочь, Садулла разозлился и сказал своему сыну:

— Отправь свою жену обратно к родителям!

— Почему, папа?

— А потому, что дети моего брата выгнали твою сестру. Пусть теперь и их сестра уходит!

— Но у нас все хорошо, ребенок маленький…

— Все равно. Если ты мой сын, должен меня слушаться!

И вот ни с того ни с сего отправили бедную женщину с ребенком домой. Так семейные узы двоих братьев разрушились. Навсегда. И бесценная книга пропала.

* * *

А наша семья жила своей жизнью. Старший брат работал. Младшие учились. Я тоже в училище ходила. Влюблялась, как все девушки. Но, увы, все было напрасно. У меня никакого шанса не было выйти замуж. У нас, если ты не девственница, значит, о замужестве не может быть речи. Все дороги для меня были перекрыты. Если бы вы знали, как я страдала. Ну почему у меня в жизни только одни черные полосы, а где же белые?

Эти годы я терпела дома все нападки, лишь бы окончить учебу. С ансамблем ездила на гастроли по району, принимала участие в сборе хлопка.

Это особая история.

Рассказ о сборе хлопка

Хочу рассказать об этом подробнее. Своим хлопком Узбекистан славится.

Все узбекские женщины летом выходят на сбор хлопка, из поколения в поколение.

Учеников школ, училищ и вузов тоже всегда посылали на сбор хлопка. Учились мало, только зимой. Большую часть года занимались хлопком.

Начиная с февраля хлопковые поля поливают. В марте сеют семена, а когда хлопок вырастает, вручную делают прополку. Потом окучивают тяпкой — тоже вручную. Это очень кропотливая, тяжелая работа. Начинается сильная жара. В поле уходят с раннего утра и до позднего вечера. После окучивания хлопок опять поливают. Поэтому, когда урожай собирают, ноги постоянно в воде, а голова на горячем солнце.

В июне-июле хлопок очень красиво цветет бледно-желтыми цветами. В середине августа начинается чеканка: вручную обрывают на хлопке такую колючку, которую если не оборвать — коробочка не завяжется, хлопок уйдет в рост. Колючка очень острая, все пальцы бывают исколоты.

Вскоре коробочки одна за другой раскрываются, и поля становятся белоснежными. Тогда начинают сбор урожая.

Еще моя мама на хлопок уходила с утра до ночи. Брала с собой большой мешок и фартук, куда складывала хлопок. Нагибалась, двумя руками собирала раскрытые коробочки. Наполнит фартук и высыпает в мешок. Эти мешки относила на пункт специальному табельщику для взвешивания. За этот рабский труд гроши платили. А другой работы в кишлаке не было.

Когда я училась в педучилище, нас тоже на хлопок посылали. Куратор очень сердилась, если мы ежедневную норму не выполняли. Как было выполнить, если хлопок совсем легкий, почти невесомый, а собрать требовалось в день каждому человеку восемьдесят — сто килограммов! У кураторши был тонкий длинный прут. По вечерам она собирала нас всех в комнате и кричала:

— Протяните руки перед собой!

Когда мы протягивали руки, она начинала бить прутом по пальцам тех, кто не выполнял ежедневную норму. А мне неинтересно было этот план выполнять и перевыполнять. Вот и попадало мне часто по пальцам. Боль, между прочим, сильная была.

Может, и были эти «передовики соцсоревнования» на самом деле. Но я думаю, что много было и приписок. В брежневские времена в Узбекистане был свой план — пять миллионов тонн! Попробуй выполни!

За сбор хлопка платили копейки или вообще ничего не платили. Наш труд совсем не ценился. Но план всегда требовали. Если бригада, колхоз или район отставали, тогда их заставляли и ночью работать. На деревянные палки наматывали тряпки, мочили их в керосине и ходили по полю, чтобы люди в темноте могли работать. И никто не смел возразить. Все молча работали. Как при крепостном праве!

Если кто-нибудь не появлялся на поле без очень серьезной причины, то приходил милиционер и заставлял идти.

Иногда до начала декабря задерживали нас на хлопке. Поля уже пустые, а уйти нам не разрешали, пока «сверху» приказ не поступит.

А потом я узнала, что уже в России на больших складах этот хлопок гнил. Наш адский труд пропадал. Тогда кому это было нужно? Чтобы начальники Узбекистана могли отрапортовать начальникам в Москве, так, что ли?