Читать книгу "Правда - Дмитрий Быков"

Много лет назад, когда московский царь Иоанн почувствовал приближение смерти, он, желая уберечь от невзгод любимого отпрыска — двухлетнего Димитрия, — отправил его под охраной в тихий город Углич. На золотой цепочке, что обвивала шейку ребенка, кроме креста, было подвешено кольцо. Он было слишком велико, чтобы надеть его младенцу на палец, и, кроме того, не такая то была вещь, чтобы кому-нибудь носить ее открыто, будь то дитя или взрослый человек.

Кольцо досталось Иоанну от матери, красавицы Елены Глинской, чей отец на горе потомкам бежал из прекрасной Речи Посполитой в грубую, ненавистную Московию. Никому, кроме родного сына, Елена не должна была рассказывать о том, что кольцо это, подаренное ей русалками из Вислы, имеет волшебную силу: дает оно могущество и власть над людьми, но лишь тому, кто хоть единожды напился воды из Вислы, тому, в чьих жилах течет польская кровь, Елена тайно хранила кольцо и благодаря его силе после смерти мужа стала правительницей Руси. Но слаба, болтлива была молодая женщина, и слишком многие бояре узнали о кольце. Кольцо у нее выкрали, и Елена умерла, отравленная кровожадными Шуйскими, ненавидевшими ее, а потом и всех Глинских погубили проклятые бояре.

Полжизни Иоанн потратил на то, чтобы отыскать материно кольцо и вновь завладеть им. Специально для розысков создал он орден опричников и безжалостно истреблял бояр, обманом похитивших у него самое дорогое. Нашел он кольцо и стал первым настоящим царем на Руси. Но воды из Вислы не пил он и теперь умирал. Кольцо досталось царевичу Димитрию...

Говорили, будто Димитрий был заколот ножом по приказанию Годунова, но это, конечно, немыслимо: кольцо охранило мальчика. Вместо него был убит другой ребенок. А царевич, выросший в глуши, ждал своего часа. Долго он скитался по монастырям под именем Григория Отрепьева, прежде чем почувствовал, что пришло время действовать. Дальнейшие события известны. Димитрий напился воды из Вислы и сумел завладеть и русским престолом, и сердцем прекрасной Марины Мнишек.

Как великолепна была свадьба! (Он смакует с чувственным наслаждением все эти подробности, вычитанные в книгах и давным-давно заученные наизусть, как молитва.) Кресло царское было из одного золота, стол серебряный с позолоченными ножками, покрытый вязанной из золота скатертью; комнату украшала тонкой работы люстра с боевыми часами. Посол Димитрия, Афанасий Власьев, поднес в подарок Марине Мнишек от имени жениха: рубиновое перо, гиацинтовую чашу, золотой корабль, осыпанный драгоценными каменьями, золотого быка, павлина и пеликана, часы с флейтами и трубами, три пуда жемчуга, 640 редких соболей, кипы бархата, парчи, штофа и атласа, сверх того многие подарки ее родственникам, всего на 230 тысяч червонцев. Престол Димитрия был вылит из чистого золота, обвешан кистями алмазными и жемчужными, утвержден внизу на двух серебряных львах и покрыт накрест четырьмя богатыми щитами; над ним блистали золотой шар и золотой орел...

Димитрий был образован, умен, добр и мягок; такой человек не может править этой безобразной страной, которая жаждет лишь кнута и крови. Шуйский — злой гений Рюриковичей — вновь выкрал у царя кольцо, поднял великую смуту, и Димитрий был убит, а тело его и память его опозорены. Марине с малолетним сыном — законным царем Иоанном Пятым — удалось было бежать; месяцами скиталась она в обществе атаманов, разбойников и убийц, и было время, когда, казалось, все обойдется — трусливые и вероломные московиты присягнули польским королевичам, — но напрасны были все надежды. Вскоре Марину настигли, схватили и вместе с ребенком заточили в темницу. А огромная дикая страна продолжала полыхать смутой: один полуцарь сменял другого, и вот уже никому не известный Михаил Романов на престоле...

Когда перед казнью Марины посол полуцарский вошел к ней в камеру и стал осыпать ее бранью, страшная усмешка озарила ее лицо, и, подняв руку, прокляла она холодную Московию и ту семью, что обманом взошла на престол.

«С Михаила началось — Михаилом кончится, — сказала Марина. — О Matka Boska, ниспошли на врагов моих кары, о коих молю я тебя. Пусть южный ветер опалит и иссушит эту страну, не ведая сострадания. Пусть северный ветер выстудит в жилах кровь московитов и лишит их тела силы, не ведая снисхождения. Пусть западный ветер относит прочь дыхание их жизни, и пусть от его дуновений у них искрошатся кости. Пусть восточный ветер помрачит их рассудок, сделает незрячими их глаза, лишит силы их семя, дабы плодились они такими же бессильными и ни на что не годными!

Пусть недуги, раздоры и смерть неотступно преследуют их; пусть не ведают они процветанья в делах, пусть гибнут в полях их посевы и скот их подыхает от бескормицы и жажды; пусть ураган срывает кровли с их домов, пусть громы, молнии и ливни врываются в их жилища; пусть солнце не дарует им тепла, а только иссушает их и опаляет зноем; пусть луна не дарует им благостного покоя, а только глумится над ними и отнимает последние крохи рассудка! Пусть режут, и колют, и рубят, и травят они друг друга, не ведая пощады; пусть брат идет на брата, жена убивает мужа, а сын отца; пусть предательство друзей лишает их силы и власти, золота и серебра; пусть враги сокрушают их! Заклинаю: да позабудут их уста сладость человеческой речи, пусть языки их окостенеют, и пусть воцарится на их земле запустение, пусть веками свирепствуют мор и смерть!

Как пала кара на голову вора Шуйского, что заточен ныне, как и я, в темницу своими же сообщниками и насильно пострижен, так падет кара и на род воровских царей Романовых; с Михаила началось — Михаилом кончится; а когда падет последний в роду — на том кончится и подлая эта страна, и рассыплется в руины, и никогда не подымется. Да будет так!»

«Нет ли какого способа избежать твоего проклятья?» — спросил посол. Страх и насмешка мешались в его голосе: брань и угрозы безумной женщины не должны были тронуть его сердца, но в народе ходили слухи, будто Марина владеет черным колдовством и ночами, обернувшись сорокой, покидает темницу и летает над Москвой, и в доме, на чью крышу она присядет, начинаются мор, и смерть, и пожар, и другие несчастья.

«Один есть способ, песий сын, — отвечала Марина, — вернуть кольцо и трон законным владельцам. Пусть тот Михаил, что последним должен будет взойти на престол, доброю волей от него откажется и передаст власть потомку моего сына, законного царя Иоанна Дмитриевича. А уж тому решать — очистить от проклятья всю вашу страну или еще пуще ввергнуть ее в пучину несчастий». «Не бывать по-твоему, — возразил полуцарский посол, — не быть больше Москве под ляшьей властью. Колечко надежно спрятано в палатах царских. А пащенка твоего намедни удавили веревкой».

Но это была ложь. Марина смолчала, сжав губы: она-то знала, что, как когда-то отец его Димитрий, младенец Иоанн избежал смерти. Ей ли не знать, когда она сама еще в Астрахани тайно препоручила свое дитя заботам одного из приближенных — бедного, но честного польского шляхтича Дзержинского, — а с собою, зная жестокость московитов, нарочно всюду возила чужого ребенка!.. Спас Иоанна благородный шляхтич, и воспитал, и дал ему свое имя, и женил на дочери другого благородного шляхтича. Продолжил Иоанн-Януш род Дзержинских, в чьих жилах теперь мешалась кровь ясновельможных польских дворян с кровью последнего Рюриковича.