Читать книгу "Эндимион. Восход Эндимиона - Дэн Симмонс"

Я постарался скрыть свое изумление. Честно говоря, я и сам сообразил, что передо мной поэт Мартин Силен, знаменитый автор знаменитых «Песней». Но как ему удалось пережить чистки, которые проводил на Гиперионе Орден, как он поселился в этих развалинах? Хотя существуют вещи, которых лучше не знать.

– То есть я должен отправиться на север, на Экву, пробиться в Долину Гробниц Времени, которую охраняют несколько тысяч солдат Ордена, пробраться в Сфинкса, надеясь, что он меня примет… Затем махнуть следом за девчонкой в будущее, поболтаться там десяток-другой лет, после чего сообщить, что вы ждете ее в гости?

Установилась тишина, которую нарушало только гудение, исходившее от многочисленных приборов. Машины, так сказать, дышали.

– Верно, да не совсем, – изрек поэт. Я ждал. – Она не то чтобы отправилась в далекое будущее… По крайней мере сейчас оно уже не далекое. Войдя в Сфинкса двести семьдесят четыре стандартных года назад, Энея совершила короткий прыжок протяженностью ровно в двести шестьдесят два гиперионских года.

– Откуда вы это знаете? – справился я. Из книг, которые я прочел, следовало, что никто – даже ученые Ордена, которые изучали Гробницы на протяжении двух столетий, – не в состоянии предсказать, насколько далеко в будущее способен отправить человека Сфинкс.

– Знаю, – отозвался Силен. – Ты сомневаешься в моих словах?

– Значит, Энея выйдет из Сфинкса в этом году?

– Она выйдет оттуда через сорок два часа шестнадцать минут, – сообщил старый сатир.

Признаюсь, я моргнул.

– Ее будет ждать Орден, которому время выхода Энеи известно с точностью до минуты. – Я не стал уточнять откуда. – Им необходимо захватить Энею. Они знают, что от этой девочки зависит будущее вселенной.

Я понял, что у поэта старческий маразм. Будущее вселенной зависит от такой ерунды!.. Потом меня как осенило, и я промолчал.

– В настоящий момент поблизости от Долины Гробниц Времени и в самой Долине находятся около тридцати тысяч солдат Ордена. Приблизительно пять тысяч из них – швейцарские гвардейцы Ватикана.

Я присвистнул. Швейцарские гвардейцы представляли собой элиту армейской элиты – отборнейшие профессионалы, вооруженные по последнему слову техники. Дюжина гвардейцев в полной экипировке запросто справилась бы со всеми силами самообороны Гипериона численностью в десять тысяч человек.

– Итак, у меня сорок два часа, чтобы перебраться на Экву, пересечь Травяное море, перевалить через горы, расправиться с вояками Ордена и спасти девчонку?

– Совершенно верно, – откликнулся поэт.

Мне захотелось закатить глаза, но я сдержался.

– А что потом? Спрятаться нам негде. Орден контролирует не только Гиперион, но и все космические линии и все планеты, входившие ранее в состав Гегемонии. Если Энея настолько для них важна, они перевернут Гиперион вверх дном, но найдут ее. Даже если нам удастся улететь, что просто невозможно, куда прикажете податься?

– Улететь вполне возможно, – устало произнес Силен. – У меня есть корабль.

Я судорожно сглотнул. Корабль! При одной только мысли о том, что я буду путешествовать в космосе, что проведу в нем месяцы, а на Гиперионе пройдут годы, если не десятилетия, у меня захватило дух. Я вступил в силы самообороны отчасти из-за детского желания стать однажды солдатом Ордена и летать от планеты к планете. Для юнца, который уже успел отказаться от крестоформа, желание было глупее не придумаешь.

– Тем не менее… – Я не слишком-то поверил Силену. Ни один из капитанов грузового флота не примет на борт тех, кто бежит от Ордена. – Они найдут нас где угодно, на любой планете. Или вы хотите, чтобы мы болтались в космосе?

– Нет. Ничего подобного. Корабль доставит вас на одну из соседних планет, входивших когда-то в Гегемонию. Дальше вы отправитесь другой дорогой, увидите множество древних миров. Поплывете по реке Тетис.

Я понял, что старик окончательно спятил. Великая Сеть и Гегемония погибли в тот самый день, когда перестали действовать нуль-порталы и отвернулись от человечества ИскИны. Тогда вновь установилась тирания межзвездных расстояний. Ныне лишь корабли Ордена, транспорты грузового флота да ненавистные Бродяги бороздили мрак пространства.

– Иди сюда, – прохрипел старик и поманил рукой. Я заметил, что согнутые пальцы не желают распрямляться. От него пахло так, как пахнет ото всех стариков; сюда же примешивались запахи лекарств и чего-то вроде кожи.

Чтобы объяснить, что такое река Тетис и почему я решил, что Силен впал в старческий маразм, не требовалось вспоминать, о чем рассказывала вечерами у костра бабушка. Всем известно, что река Тетис и Гранд-Конкурс являлись чем-то вроде осей, на которые были нанизаны миры Гегемонии. Конкурс представлял собой улицу, соединявшую сотню с лишним миров; эта улица была доступна для всех, на ней располагались никогда не закрывавшиеся нуль-порталы. По реке Тетис путешествовали меньше, однако именно по ней ходили баржи и сновали бесчисленные прогулочные катера, перемещавшиеся по течению с планеты на планету.

Когда рухнула Великая Сеть, Конкурс распался на тысячи частей, а река Тетис просто прекратила свое существование: поскольку порталы не действовали, вместо нее возникли десятки речушек, которые уже никогда не объединить в прежний могучий поток. Древний поэт, которого я сейчас видел перед собой, описал гибель реки в своей поэме. Мне припомнились строки, которые цитировала бабушка:

И река, что текла

Два с лишним века

Сквозь пространство и время —

Штучки Техно-Центра, —

Уже не течет

Ни на Фудзи с Актеоном,

Ни на Мире Барнарда,

Ни на Эсперансе, ни на Неверморе.

Там, где бежала Тетис,

Вилась сверкающей лентой,

Ныне стоят часовыми

Мертвые порталы.

И вода не бурлит, как бывало,

В пересохшем русле.

Все мертво давным-давно,

Все в пыли погребено,

И связать нас воедино

Тетису не суждено.

– Ближе, – прошептал старик, подзывая меня движением скрюченного пальца. Я наклонился над кроватью. Дыхание Силена напоминало воздух внутри гробницы, дверь в которую оставили открытой, – лишенный запаха, но застоявшийся, словно насыщенный ароматом минувших столетий.

Поэт шепнул:

Прекрасное пленяет навсегда.

К нему не остываешь. Никогда

Не впасть ему в ничтожество…[2]

Я выпрямился и кивнул, будто старик произнес что-то вразумительное. Было ясно, что он сошел с ума.

Словно угадав мои мысли, Силен хихикнул:

– Те, кто недооценивает могущество поэзии, частенько называли меня сумасшедшим. Не торопись, Рауль Эндимион. Мы встретимся с тобой за обедом, я расскажу все до конца, и тогда ты примешь решение. А пока отдыхай. Умирать тяжело, да и воскресать не легче.