Читать книгу "Евреи и Европа - Денис Соболев"

Несмотря на немногочисленность сведений о Тьмутаракани, в знаменитой «Повести временных лет» сохранилось три важных свидетельства о присутствии хазар на территории княжества. В записи, датированной 1023 годом, повесть сообщает, что хазарские воины воевали в дружине князя Мстислава, брата и главного противника Ярослава Мудрого. Более того, влияние хазар в Тьмутаракани было столь значительным, что, согласно той же повести, в 1079 году хазары совершили государственный переворот и выдали местного князя Олега, внука Ярослава, его врагам византийцам. Из дальнейшего становится ясно, что хазары были также причастны к гибели брата Олега, Романа. Впрочем, не сохранилось никаких свидетельств в отношении намерений хазар: стремились ли они восстановить независимость хотя бы на части каганата, достичь автономии или просто встали на сторону одной из враждующих партий внутри княжества? В любом случае конец хазарского мятежа был трагическим. В плену князю Олегу удалось договориться с византийцами, и, вернувшись в 1083 году в свою столицу, он перебил выдавших его хазар. Наконец, уже в 1106 году повесть сообщает об «Иванке Захарьиче Козарине», которому Святополк был обязан своей победой над половцами. Русское имя Ивана Хазарина не говорит о его непринадлежности к иудаизму. Евреи Древней Руси иногда имели и славянские имена.

Впрочем, Древняя Русь не сводилась к маленькому Тьмутараканскому княжеству. Точно так же не ограничивалось его территорией хазарское присутствие. Более того, в отличие от свидетельств, указывающих на присутствие хазар в Тьмутаракани, часть документов, сообщающих о присутствии хазар на территории остальной Руси, также говорит об их верности иудаизму. Первый из этих документов — древнейший письменный документ в русской истории, так называемое Киевское письмо, найденное в Каирской генизе. В письме, относящемся к первой половине X века, члены еврейской общины Киева обращаются к своим единоверцам с просьбой о денежной помощи на оплату долга некоего Якова бар-Хануки, бывшего гарантом на ссуду, взятую его братом. Однако брата ограбили и убили разбойники, а кредиторы арестовали поручителя и продержали его в тюрьме до тех пор, пока община не поручилась за него и не заплатила большую часть долга. Оставшуюся часть члены общины надеялись собрать в других еврейских общинах. В конце письма стоит надпись тюркскими рунами «я прочел»; по всей вероятности, эта надпись сделана каким-то хазарским должностным лицом. Письмо подписано многочисленными именами различного происхождения. Часть из них — характерно еврейские имена, часть — тюркские, часть — славянские. Наконец, среди имен авторов письма мы видим имя «Ханука», хотя и очевидно еврейского происхождения, но впоследствии имевшее хождение только среди горских евреев. Что касается последних, то они если и не происходят от хазар, то, по крайней мере, связаны с ними многочисленными историческими нитями.

Киевское письмо позволяет сделать важные выводы. Во-первых, оно свидетельствует о существовании в Киеве хазарско-еврейской общины уже в первой половине Х века: то, что тюркская часть имен авторов письма принадлежит хазарам, не вызывает сомнений. Что касается остальных имен, то этническую принадлежность их владельцев установить невозможно: мы знаем, что среди хазар были распространены как тюркские, так и ивритские имена. В любом случае имена авторов письма свидетельствуют о верности иудаизму хазар-эмигрантов. Во-вторых, если среди авторов письма были этнические евреи, письмо говорит о том, что уже в Х веке хазары и собственно евреи ощущали себя единой общиной, не разделенной какими бы то ни было конфессиональными или этническими барьерами. Если же все авторы письма были хазарами, оно свидетельствует о чувстве единства между хазарами—авторами письма и остальным еврейским миром (как хазарским, так и нехазарским), к которому они обращаются.

О том же самом свидетельствует «Повесть временных лет», о которой уже шла речь выше. Самый известный эпизод повести, связанный с хазарскими евреями, рассказывает о крещении Руси. Чтобы оценить историческую ценность этого эпизода, необходимо сказать несколько слов о самой «Повести». Историкам России хорошо известно, что она является крайне ненадежным документом в отношении ранней русской истории. Но если относительно VIII–X веков «Повесть» содержит главным образом легенды, то информация, сообщаемая ею об XI веке, о времени, непосредственно предшествующем ее составлению, достаточно достоверна. И поэтому свидетельствам летописца о хазарском присутствии на территории Тьмутаракани можно верить. Наконец, «Повесть» содержит многие ценные сведения относительно времени ее написания. Речь идет о периоде между 1093 годом, когда был написан так называемый «Начальный свод», легший в основу летописи, и концом двадцатых годов XII века, когда была закончена дошедшая до нас редакция. В отношении цитат, приведенных выше, это означает, что летописцу рубежа XI–XII веков активное участие хазар в южнорусской истории, о котором он сообщает, представлялось абсолютно правдоподобным. А последнее, в свою очередь, вероятно, свидетельствует о значительном присутствии хазар на территории Тьмутараканского княжества.

Аналогичные, «косвенные», выводы следуют из еврейского эпизода в истории крещения Руси. В описании событий, относящихся к 986 году, «Повесть» рассказывает о беседах князя Владимира с болгарами-мусульманами, иудеями, «греками» (то есть, говоря на современном языке, православными) и «немцами» (католиками или, точнее, латинянами, так как описываемые события относятся к периоду до окончательного раскола Церкви на православную и католическую) — беседах, предшествовавших принятию Русью христианства. Об иудеях летопись сообщает следующее: «Се слышавше жидове козарьстии придоша, рекуще…» («Услышав об этом, пришли хазарские иудеи и сказали…»). Сказали они, разумеется, что именно иудаизм должен принять князь Владимир. В ответ на это Владимир спрашивает хазар: «То где есть земля ваша?»; и они отвечают: «В Ерусалиме». На первый взгляд ответ хазар, что их родина в Иерусалиме, представляется странным; но на самом деле этот ответ соответствует свидетельству одного из авторов хазарской переписки, так называемого константинопольского анонима, о котором шла речь выше, написавшего, что хазары считают себя потомками колена Симеона, одного из потерянных колен Израилевых. Однако, узнав, что иудеи являются изгнанниками, которых, по их же словам, Бог лишил их земли, Владимир отказывается дальше обсуждать возможность принятия Русью иудаизма, опасаясь, что подобная участь постигнет и русских. «Аще бы богъ любилъ васъ и законъ вашь, то не бысте расточени по чюжимъ землямъ. Еда и намъ тоже мыслите прияти?» («…Или и нам того же желаете?»).

Важно подчеркнуть, что и эпизод, о котором рассказывает летопись, и тем более период ее написания принадлежат ко временам более поздним, нежели разгром каганата в 60-х годах X века, который предположительно сопровождался отходом хазар от иудаизма. Тем не менее русский летописец конца XI — начала XII века выбирает в качестве представителей иудаизма именно хазар. Это говорит о том, что иудеи, с которыми он сталкивался в повседневной жизни, были именно хазарами, сохранившими свою веру. Более того, следует подчеркнуть, что выбор хазар, как представителей иудаизма, достаточно неудобен автору летописи. В отличие от остальных иудеев, в X веке, о котором идет речь, хазары еще вполне могли ответить на вопрос Владимира «где ваша земля?», не упоминая слово «изгнание». А именно на невозможности дать такой ответ и строится вся полемика автора летописи с иудаизмом. И все-таки именно хазары выбраны автором повести в качестве представителей иудаизма на Руси — по всей вероятности, за отсутствием выбора. Наконец, достаточно очевидно, что спор между мусульманами, христианами и иудеями ведется в повести практически на равных. И это означает, что иудаизм не был для Древней Руси экзотической религией, наподобие дзен-буддизма. Последнее, в свою очередь, свидетельствует об ощутимом присутствии хазар-иудеев на территории Древней Руси и в сопредельных с нею землях.