Читать книгу "Деревенский дурачок - Патрик Рамбо"

— Чего тебе? — спросил грубый женский голос у меня за спиной.

— Вас, что же, зовут Марианна?

— Ну. Откуда ты меня знаешь?

— Кажется, мы с вами не знакомы.

— Я тоже в первый раз тебя вижу. Чего тебе надо, бездельник?

— Ничего, спасибо.

— Ты нездешний, что ли?

— И здешний, и нездешний.

— Прямо не хочешь отвечать?

— Я раньше много лет прожил здесь неподалеку.

— Вернулся глянуть, как оно тут, а? Темнишь ты, парень. Эй! Колченогий! Подойди-ка сюда! Гляди, какого я ковбоя отыскала!

Его называли Колченогий, потому что при ходьбе он сильно припадал на одну ногу, но был он широк в плечах, сросшиеся брови темной полосой перерезали его лоб, волосы мышиного цвета упрямо топорщились. Выправка военная, не хватало только фуражки на голове. Я встал, морщась от боли, потирая ушибленное колено. Он оглядел мои джинсы и ковбойские сапоги.

— Ты откуда, парень?

— Издалека.

— Небось из Индокитая?

Польщенный, я кивнул, как бы отдавая дань его проницательности, но сейчас же и спохватился, пожалев о своей неосторожности.

— Меня все забыли, и я все забуду.

— Парень, я тебя понимаю, сам чудом выдрался из проклятых джунглей. Ты где живешь?

— Пока нигде.

— Тебе сейчас туго, но я тебе помогу. Здесь, на рынке, с голоду не помрешь, пускай в ноге засела пуля, были бы руки целы.

Он махнул рукой, мол, пошли; я молча надел сумку через плечо и двинулся следом. В конце концов, хуже не будет. Он решил, что я воевал в Индокитае, весь вопрос в том, закончилась там уже война или нет? О прошлом у меня сохранились лишь отрывочные сведения, а мне предстояло здесь освоиться. Ничего страшного. Солдат, вернувшийся с фронта, всегда неразговорчив, многое скрывает, его одолевают чудовищные воспоминания, ему чудятся ямы-западни для тигров, перед глазами кишат болотные пиявки, он чувствует дыхание смерти, и, главное, он утратил связь с действительностью. Так что мне остается лишь играть эту роль, благо я видел фильмы о ветеранах Вьетнама, разница невелика, а в случае чего я как-нибудь вывернусь. Черт подери! Кажется, я смирился с невыносимо долгим пребыванием в пятидесятых годах. Ужасно!

Мы снова на улице Монторгёй. «Я вон там вкалываю», — сказал мне Колченогий, указав на витрину ресторана «Труба святого Евстафия»; внизу белыми, слегка растекшимися буквами полукругом над заходящим солнышком значилось: «У мадам Поль, фирменные лионские блюда». Колченогий трудился на кухне: крошил, нарезал и разделывал, готовил, мыл, прибирал — за ничтожную плату, однако у него была крыша над головой, и его кормили. Он рассказал, как нашел работу. У хозяина ресторанчика, господина Поля, с Азией связаны особые воспоминания, хотя он там никогда и не был. Еще со времен Шелкового пути между купцами с берегов Роны и жителями берегов Меконга велась торговля, купцы возвращались на родину богатыми и молчаливыми, заключали солидные сделки, узнавали о новых ремеслах, привозили с Востока неясные мечты и странные безделушки. Со старой квартиры в районе Бротто господин Поль бережно перевез доставшиеся ему по наследству вещи: трубку для курения опиума, пахнущую вяленой рыбой, темно-зеленую настольную лампу и бледно-зеленую нефритовую статуэтку богини Милосердия, некогда разбитую и тщательно склеенную из почтения к прошлому. Вещи были хороши лишь в качестве экзотики, дорожить ими было, по меньшей мере, странно. Однако господин Поль исключительно из пристрастия ко всему восточному взял к себе Колченогого, когда тот вернулся покалеченным из Сайгона. Теперь мой покровитель собирался разжалобить хозяина, рассказать, что я его боевой товарищ и даже спас ему жизнь.

Мы миновали ресторан, где уже сидели первые посетители, изучая меню, написанное мелом на грифельной доске, и вошли в него сбоку, с черного хода, со стороны переулка Венгерской королевы, грязного и вонючего. Я знал, откуда взялось название: до революции здесь находилась лавчонка некой Жюли Бешёр; однажды она предстала перед Марией-Антуанеттой с прошением от всех рыночных торговок; при виде нее монархиня воскликнула: «Глядите, наша августейшая матушка Мария-Терезия[5], просто вылитая!» Прозвище закрепилось за Жюли, а потом стало названием узкой подворотни, куда выходят двери кухонь нескольких ресторанов.

Мадам Поль среди пара, поднимавшегося над множеством кастрюль, умудрялась всюду поспевать и за всем следить; в тот момент, когда мы вошли, она как раз подливала коньяк в медный сотейник, и вырвавшийся язык голубого пламени осветил ее. Лица я не увидел — она стояла ко мне спиной, — зато разглядел могучую шею и седые волосы, торчавшие во все стороны, напоминая о былом перманенте. Мадам, даже не обернувшись на скрип двери, сразу набросилась на Колченогого: «А ну берись за дело! Народ вот-вот повалит!» Колченогий вытолкнул меня на середину кухни, а сам двинулся к сервировочному столику, за которым девушка раскладывала закуски по тарелкам. Мадам Поль, поставив в духовку запеканку с раковыми шейками, наконец заметила меня и проворчала:

— Это что еще за франт?

— Наш, с рисовых полей, — отозвался Колченогий.

— Не хватало, чтоб ты к нам весь свой батальон притащил!

Тут распахнулась дверь, и на кухню вбежал сам господин Поль с засученными рукавами, в просторном темно-синем фартуке до пят — лысый человечек с отвислыми щеками и аккуратно подстриженными усами. «Порция рагу из баранины, порция свиной колбасы и еще две порции мозгов с испанскими артишоками!» — заторопился он. Девушка повезла в зал столик на колесиках с ветчиной и колбасами. Вместо нее закусками занялся Колченогий. Я смотрел, как он готовит рубцы: вытаскивает ровные куски мяса из маринада, обмакивает их во взбитое яйцо, обваливает в сухарях. Быстрые, точные движения людей, обжигающий жар духовки и конфорок, шум, запах мясной подливы, раков, соусов… Нет, это все — реальность, скорее уж я призрак.

Но призрак необычный, коль скоро призраки едва ли страдают от несварения желудка, а я страшно мучился: радушные хозяева поздно вечером — лишь только ушел последний посетитель — накормили меня чересчур обильно, к тому же господин Поль переусердствовал, подливая мне божоле. Впрочем, он надеялся услышать рассказ о моих подвигах, с упоминанием громких имен, реки Меконг, окрашенной кровью, игорных домов Шолона, деревьев с непроизносимым названием, за которыми прячутся враги, разнообразных случаев и приключений. Заметив, что я всячески уклоняюсь от расспросов, мадам Поль пришла мне на помощь:

— Отстань от парня, не видишь, он устал, еще успеете наговориться.

В самом деле, разговаривать с господином Полем нам предстояло долго. Благодаря протекции Колченогого меня взяли в ресторан на работу, чтобы я носил с рынка продукты, помогал мыть посуду, и к тому же, если мне это по вкусу и я действительно желаю у них остаться, мне надлежало коротко остричься, обзавестись костюмом поприличнее, то есть амуницией официанта, и обслуживать посетителей.