Читать книгу "Кот - Александр Покровский"

Тот смотрел исподлобья, как гюрза на завтрак. Его руки меня поразили: огромные, толстые, а ладони как сковороды, и пальцы-сосиски.

– Товарищ капитан первого ранга, – сказал я решительно и быстро, потом я скороговоркой представился – нормальный человек все равно не запомнит. – Если вы думаете, что я насчет огнеупорной резины, так это вы напрасно. Пес с ней. Что, мы в море не ходили на лысых клапанах? Но мне сказали про ваши руки, да я и сам теперь вижу, что они то, что надо. У меня к вам предложение: давайте руками жаться. Кто кого положит за полчаса, того и резина будет.

Теперь он смотрел на меня с испугом. Еще бы! По его разумению, перед ним стоял полный болван, от которого чего хочешь можно было ожидать. Вот возьмет сейчас и откусит нос. Ты останешься навсегда одинокий со своим уродством, а его даже на гауптвахту не посадят.

– Ну тебя на хер, – сказал он наконец сипло, – еще, не дай Бог, позвоночник выдернешь. Иди в цех. Дадут тебе резину.

– На, – сказал я своему мичману после возвращения, бросая ему на колени полный мешок, – работать абсолютно не умеете.

Три рублясемьдесят пять копеек

Именно столько и стоил билет на «Комете» до нашей базы. Я заплатил в Мурманске, сел в теплоход и уснул, хотя, конечно, на ней так трясет от скорости передвижения, что вряд ли хорошенько выспишься, но, пока она скорость набирает, идет она очень медленно и в это время можно вздремнуть.

И я вздремнул.

Открываю глаза – Полярный.

– Высаживайтесь, – говорят, – приехали.

– То есть как это «приехали»?! Нам еще чапать и чапать!

– Дальше не пойдем. Сломались.

И тут я начинаю соображать, что, действительно, шли очень медленно. А до моей базы ой– ой-ой сколько километров пешком!

И пришел я часов через шесть, совершенно от злобы седой. Пришел, сел и написал им письмо в Мурманское пароходство, что, мол, безобразие, довезли только до Полярного и никто не извинился, не сообщил причину опоздания и не вернул мне деньги. По условиям контракта. Ведь у нас с вами контракт на перевозку меня до базы, о чем свидетельствует билет на три рубля семьдесят пять копеек.

И они мне ответили за подписью начальника пароходства товарища Неглинного М.Ф., что совершенно правильно высказано критическое замечание, на которое замечаем, что замедление хода теплохода «Комета» произошло из-за обрастания морскими водорослями крыльев, и на этом простом основании она не смогла развить проектной скорости и вовремя прибыть в пункт назначения, а деньги за билет вам выдадут в Мурманске на пирсе № 15 по предъявлении вышеуказанного билета и паспорта.

И я им ответил, что совершенно удовлетворен предлагаемым объяснением причин замедления хода теплохода «Комета», произошедшего из-за несвоевременного обрастания крыльев вышеуказанными водорослями, и рад тому, что дело завершилось столь мирным образом, а еще сообщаю, что в результате убытия моего в длительную командировку, о чем прилагается обстоятельная справка, я не смогу получить деньги за билет и прошу это сделать начальника Мурманского пароходства товарища Неглинного М.Ф., то есть получить за меня три рубля (прописью) семьдесят пять копеек (цифрами) на пирсе № 15, для чего пересылаю доверенность на его имя, заверенную по установленной форме подписью должностного лица и печатью, и прошу его же передать эти деньги в существующий на подобные добровольные пожертвования «Фонд мира», а мне достаточно будет прислать квитанцию о том, что эти деньги туда посланы, о чем заранее благодарю всех членов пароходства от лица фонда.

Я старпому доверенность подсунул, и он ее заверил, не читая.

И мне ответили: «Хватит издеваться!» – и прислали по почте квитанцию.

А я потом старпому показал свою переписку и копию доверенности, которую он подмахнул, не глядя.

Вот он смеялся!

Кровь и Валера

Валера – командир пятого отсека. Наглый, нахальный, любопытный.

Он недавно на командира соседей наткнулся, наступил на него и чуть было не уронил, отстранился, наклонился к его нагрудной бирке – командир у соседей очень мелкий – прочитал вслух: «Ко-ман-дир!» – и потом только сказал: «Из-ви-ни-те!»

Если у него в отсеке что-либо происходит, Валера тут как тут: во все вмешивается – лезет, лезет, лезет.

Как-то наш доктор в море задумал аппендицит морячку резать – так Валера сейчас же оделся во все белое и к нему в амбулаторию:

– Музики! Я к вам на помось иду!..

Валера ростом с башню: один метр девяносто семь сантиметров – ерунды до двух метров не хватает, – и у него небольшой дефект дикции.

– Музики!..

А доктор все у себя помыл и продезинфицировал – лампу два часа держал, – разложил, закрепил, приготовил и начал операцию (вниз проходим, сразу справа, если нет, то за печенью посмотреть), и теперь от напряжения только мелко подрагивает, словно среднеазиатская саранча перед перелетом, а мичман-санитар – рядом, в полной готовности подать ему, что попросит, – смотрит в глаза, как боевая собака.

– Слыште, музики! А музики! Слыште!..

И тут доктор – под руку ведь – задевает сосудик, и тот под давлением начинает фонтанировать кровью во все стороны, неуловимый. Все сейчас же костенеет.

А Валера, как только увидел кровь, так и потерял сознание – пошатнулся и сначала медленно, а потом все быстрей повалился вбок. О стену головой – бряк! – и сполз на пол.

Мичман чисто рефлекторно дернулся в его сторону, а доктор ему как заорет:

– Стоять!!! Стоять!!! Не трогать! Сам! Сам, сука, уползет!

И – о, чудо! – Валера пришел в себя и выполз.

Сам, сука.

Мерзость и циркуль

У морозовцев командир – дрянь. Его так и зовут: Наша Мерзость. Он любит расположиться в проходе и ноги на что-нибудь положить так, чтоб проход перегородить, а ты, если пробираешься, то должен у него спросить разрешения, а он не торопится, любит потомить, а то и вопрос тебе какой-нибудь задаст: из устава спросит.

А в специальности – жуткий дурак. Сколько из-за него горели: что-то включит, да не то, а потом сам же объявит тревогу и огнегаситель даст на неподготовленных людей.

А штурмана своего он постоянно в жопу колет. Циркулем.

Как штурман в штурманской своей над картой стоит – конечно, раком. Вот он подберется к нему сзади и уколет.

А тут их штурман заболел, и меня к ним прикомандировали на задачи в море идти.

Что такое задачи для штурмана? Это кошмар: ни сна, ни жизни.

И вот стою я после всплытия над картой раком, и тут вдруг сзади боль раздирает – до пищевода пронзает.

И я, чисто машинально зверею, хватаю еще один циркуль, разворачиваюсь – а там он, ухмыляющаяся рожа, – и я ему в бедро как всадил, вытащил и еще, и еще раз.