Читать книгу "Обман - Анна Бялко"

Как все люди, из автомата. Вон, кстати, на углу и автомат. Я радостно подскочила к нему и снова замерла. Чем я буду звонить? Чем вообще из них звонят? Раньше были двушки, но это было очень давно, даже я помню, что потом ввели жетоны. У меня, конечно, никакого жетона нету. В отчаянии я уставилась на автомат и поняла, что ему жетоны и не нужны. На аппарате красовалась инструкция: «Вставьте карту… «

Бог ты мой, какую ещё карту? Жетон можно было бы выпросить у прохожих, но карту… Дожили, как в Париже начали по картам разговаривать. Я тупо продолжала читать бесполезную инструкцию, и вдруг, в конце… Бесплатно вызывается… Ура! Я, то есть Марина, то есть я, спасена.

— Але, скорая! Будьте добры, тут авария, машина врезалась в стену… Откуда я знаю, какой район. Адрес — Шмитовский проезд, дом я не знаю, это стройка, за забором, кирпичный такой высокий забор… Я просто мимо шла, не знаю ничего. Приезжайте, пожалуйста, я не валяю дурака. Шмитовский, да.

Поседеть можно, пока объяснишь. Надеюсь, все-таки приедут. Теперь ещё милиция осталась. А надо ли её? Может, ну на фиг… Нет, надо. А то вдруг скорая все-таки не приедет.

Но звонок в милицию почему-то дался мне легче. Изложив случившееся, я повесила трубку. Можно было бы уходить, но почему-то не хотелось. Лучше я дождусь хоть кого-нибудь, чтобы своими глазами увидеть, как Марину найдут.

Я гуляла по улице туда и сюда минут, наверное, сорок. Ничего себе, скорая помощь! Двадцать раз помрёшь. Ноги в мокрых колготках страшно замёрзли. Тоненькая юбочка не грела, да и пальтишко тоже, прямо сказать. Наконец мимо меня плавно проехал белый медицинский рафик с красным крестом. Поравнялся с забором, притормозил явно в поисках ворот и неспешно въехал на стройку. Слава Богу! Можно с чистой совестью отправляться домой.

На рысях, подгоняемая противным ветром, я довольно быстро дотрусила до дому. Почти даже не заблудилась, хоть и в темноте. Взобралась на третий этаж, подошла к знакомой двери, сунула руку в сумку за ключами.

Ключи не находились. Я раскрыла сумку пошире и покопалась поглубже. Нет. Я повернулась и стала внимательно рассматривать содержимое сумки в тусклом свете лампочки на площадке. Кошелёк, носовой платок, никаких ключей. Я сунула руки в карманы — тоже нету, да и не может их там быть, это ж не моё пальто, прошлый-то раз я эту дверь не в нем открывала.

Внутренне я уже все поняла, но разум отказывался признавать эту кошмарную догадку. Конечно же! Дверь я отпирала в своей куртке, ключи держала в руке, на мне висела Марина, и я сунула их в карман. Там они и лежат — на Марине, то есть Арине, то есть на мне. И вот найдут их там, и чего? Даже думать не хочется.

Оставалась ещё надежда, что я бросила ключи где-нибудь в прихожей. Это, конечно, чуть легче, но чисто умозрительно — в квартиру-то я все равно попасть не могу. То, что в принципе можно вызвать слесаря и взломать дверь — паспорт-то у меня есть, — мне тогда в голову не пришло, да я, наверное, тогда и не знала о таком общенародном способе. Идиотка! Так все рассчитать и так глупо вляпаться на первом же этапе. И главное, чего делать-то теперь?

Не знаю, сколько времени я проторчала под дверью с выражением тупого отчаяния на лице, но вдруг у меня за спиной раздался звук открываемой двери, шаркающие шаги, и чей-то голос позвал:

— Марин, ты чего тут застыла, или ночевать на площадке собралась?

Сперва я даже не среагировала, мало ли, кто тут с кем разговаривает. Вопрос повторили, и только тогда до меня дошло, что он, собственно, ко мне и обращён.

Я обернулась, как ужаленная. Передо мной стояла низенькая, какая-то вся такая кругленькая бабушка в непромокаемом пальто и платочке. Соседка! Господи, она же прекрасно знает Марину, но я-то её не знаю! Как её зовут, и вообще. Сейчас вляпаюсь.

Я промычала какое-то невнятное приветствие, но бабулька не очень прислушивалась.

— Господи, а что ж ты грязная такая? Да на тебе и лица нет! Случилось чего?

Тут в припадке мужества отчаяния меня снова посетило вдохновение, и я запинающимся голосом сбивчиво рассказала, как поскользнулась в темноте, упала в лужу, вся выгвоздалась и уронила ключи. Старушка сочувственно охала.

— И не говори, такая грязь у нас тут. Не убирают ни черта, уж ты, молодая, падаешь, а нам, старикам, хоть вообще не выходи. А чего ж не позвонила-то? Хорошо, я вышла, увидела тебя, а ну как разошлись бы? Ничо, счас дам тебе твои ключи.

Я снова и окончательно потеряла дар речи. Воистину, бог за сирот. Или, наоборот, вся преисподняя сегодня сговорилась мне помогать. Все просто, как апельсин: у соседки были мои ключи. Я в своих евроапартаментах совершенно забыла, как это бывает, я там и соседей-то толком не видела, не говоря уж о том, чтоб ключи кому-то отдать, а ведь и действительно, когда я была маленькой, мы тоже держали ключи у соседей — на всякий случай. Вот бы ещё узнать, как зовут спасительницу…

Словно услышав, бабулька отозвалась от своей двери:

— Ну и чего б ты делала без бабы Кати? То-то. Вот бери, раздевайся да заходи вечерком чай пить.

— Спасибо, баба Катя! — от всего сердца откликнулась я. — А с чаем, боюсь, не выйдет — устала я, да промёрзла, не заболеть бы. Я лучше завтра зайду. И к чаю чего-нибудь куплю — с меня причитается.

И что самое смешное — ни в одном ведь слове не соврала, ни тенью мысли не сфальшивила.

Я распрощалась с бабой Катей и вошла в новообретенные апартаменты, на сей раз уже полной хозяйкой. Радость от того, что ключи нашлись, ненадолго заслонила в моем сознании предыдущие страхи и сомненья, поэтому я довольно бодро нашарила на стене прихожей выключатель, разделась, сунула ноги в Маринины тапки и прошлёпала в кухню. Там я на волне эйфории зажгла плиту, поставила чайник и в ожидании, пока он вскипит, сунула нос в холодильник в поисках еды.

Не могу сказать, что поиски увенчались полным успехом. На узеньких полочках жили: небольшая кастрюлька с отварной вермишелью, начатая пачка бутербродного маргарина, плошка с чем-то белым, застывшим и липким на ощупь, наполовину пустая банка какого-то темно-красного варенья, плавленый заветренный сырок и два яйца. В морозилке отыскалась неначатая пачка готовых пельменей. Ни свежих овощей, ни сока, ни йогуртов, ни сыра с колбасой, не говоря уже о чем-нибудь существенном вроде мяса. Я разочарованно прикрыла дверцу. Придётся подождать с едой до завтра, сегодня нет сил идти в магазин, тем более неизвестно, в какой. Не могу я есть варёную вермишель с маргарином. Ни то, ни другое вообще есть нельзя.

Чайник не торопился закипать. Свистел себе нахально что-то под нос. Я потрогала его — он, похоже, даже не нагрелся толком. Почему люди до сих пор живут с такими чайниками? Электрический уже сто раз бы вскипел.

Я села за стол, опёрлась на руку и с тоской уставилась на чайник в надежде, что это его как-то ускорит. Внутри шевелилось какое-то странное, слегка сосущее, некомфортное чувство. Живот, что ли, от переживаний разболелся? Странно. Я вообще-то из тех, кто, что называется, родился с лужёным желудком. Или это я от страха? Тоже странно — чего уж сейчас-то бояться. Надо, кстати, пойти во владениях осмотреться. Сейчас и пойду, вот только чайку попью, да и съесть бы чего-нибудь не мешало…