Читать книгу "Мое! - Роберт МакКаммон"

Мэри толкнула тележку за угол, и перед ней оказалась мать с ребенком. Женщина — скорее девушка, может быть, семнадцати или восемнадцати лет — посадила ребенка в корзиночку своей тележки. Она была; рыжеволосой и веснушчатой, и у младенца тоже был хохолок бледно-рыжих волос. Ребенок, одетый в лимонно-зеленый костюмчик, сосал соску и смотрел на небо большими голубыми глазами, дрыгая руками и ногами. Мать в розовом свитере и голубых джинсах выбирала детское питание с полочки продуктов фирмы «Герберт». Мэри тоже предпочитала эту фирму.

Мэри подогнала тележку поближе, и молодая мать сказала: «Простите» и подала тележку назад на несколько футов. Мэри притворилась, что выбирает какую-то еду, но на самом деле наблюдала за рыжеволосым младенцем. Девушка перехватила ее взгляд, и Мэри сразу же ей улыбнулась.

— До чего же чудесное дитя, — сказала она. Она протянула к тележке руку, и младенец ухватил ее за указательный палец.

— Спасибо. — Девушка вернула улыбку, но неуверенно.

— Дети — это ведь радость, верно? — спросила Мэри. Она уже осмотрела обувь девушки — изношенные кроссовки. Пальцы ребенка сжимали и разжимали палец Мэри.

— Да, пожалуй, оно так и есть. Конечно, когда у тебя есть ребенок;., ну, понимаете.

— Что именно? — Мэри подняла брови.

— Ну, это… Ребенок отнимает чертовски много времени. Это ребенок с ребенком, подумала Мэри. Ей видны были темные впадины под глазами молодой матери.

«Ты не заслуживаешь иметь ребенка, — подумала она. — Ты не выполняешь своего долга». Но ее лицо сохраняло улыбку.

— А как его зовут?

— Ее. Это она. Аманда. — Девушка взяла несколько баночек смешанного питания и положила их в тележку, а Мэри освободила палец от хватки девочки. — Приятно было с вами поговорить.

— Мой ребенок любит грушевое пюре, — сказала Мэри и взяла две баночки с полки. Она почувствовала, как у нее болезненно ноют мускулы щеки. — У меня чудесный здоровый мальчик!

Девушка уже уходила, толкая перед собой тележку. Мэри слышала тихое влажное причмокивание ребенка, сосущего пустышку, а затем тележка достигла конца ряда, и девушка повернула направо. Мэри ощутила позыв двинуться вслед за ней, схватить за плечи и заставить ее слушать, сказать ей, что мир темен и полон зла, и что он пережевывает своими зубами маленьких рыжеволосых девчушек. Сказать ей, что агенты Молоха Америки таятся за каждым углом и что они высосут из нее душу через глазницы. Сказать ей, что она может пройти через прекраснейший сад и услышать вопль бабочки.

«Осторожно, — подумала Мэри. — Будь осторожной». У нее были секреты, которыми не следовало делиться. Никто в «Бургер-Кинг» не знает о ее ребенке, и это к лучшему. Она взяла себя под контроль, как будто резко захлопнула крышку. Выбрала еще несколько баночек разного вкуса, положила их в тележку и двинулась дальше. Ее указательный палец все еще ощущал тепло прикосновения девочки.

Она помедлила у стойки с журналами. Вышел новый выпуск «Роллинг Стоун». На обложке была фотография оркестра молодых женщин. «Бэнглз». Их музыки она не знала. «Роллинг Стоун» — уже не тот журнал, каким был прежде, когда она открывала его посередине и читала статьи Хантера Томпсона и рассматривала рисунки этого причудливого и с вывертом Стедмэна, который всегда изображал людей, изрыгающих гнев. Она чувствовала родство с этими рисунками ярости и желчи. Теперь «Роллинг Стоун» был полон глянцевой рекламы, и в своей политике просто сосал буржуазный член. Она видела Эрика Клэптона, участвующего в этих пивных рекламах. Будь у нее бутылка такого пива, она бы ее разбила и розочкой из горлышка перерезала ему глотку.

Но все равно она положила «Роллинг Стоун» в свою тележку. Хоть что-то будет почитать. Пусть она не знает новой музыки, но вдруг. Привыкла поглощать «Роллинг Стоун» от корки до корки, когда тот был знаменем и герои были еще живы. Все они сгорели молодыми, и вот почему их называют звездами. Все умерли и остались молоды, а она все еще жива и стареет. Порой она чувствовала себя обманутой. Будто бы опоздала на поезд, который больше не придет, а она все блуждает по станции с непроштемпелеванным билетом.

Пройти контроль. Новая кассирша. С угрями на щеках. Вытащить чековую книжку, чеки на имя Джинджер Коулз. Осторожно, держи пистолет на дне сумочки. Выписывай сумму. Черт подери, покупка всей этой жратвы просто опустошает счет в банке! Подпишись. Джинджер Коулз.

— Вот, пожалуйста, — сказала она девушке, подавая чек и водительские права с улыбающейся фотографией, на которой волосы зачесаны назад и подстрижены чуть покороче, чем сейчас; на лице с резкими чертами выделяются узкий прямой нос и высокий лоб. В зависимости от света и одежды цвет ее глаз менялся от бледно-зеленых до морозно-серых. Она смотрела, как кассирша записывает номер ее водительских прав на обороте чека.

— Место работы? — спросила девушка, и Мэри ответила:

— Объединенный почтовый… — Она остановилась. Вихрь обличий, в которых она жила, закружился в ее мозгу, живя собственной жизнью. Нет, нет, не почтовые услуги. Она работала там под другим именем с восемьдесят четвертого по восемьдесят шестой, на портовом складе в Тампе.

— Ox, извините, — сказала она в ответ на недоуменный взгляд кассирши. — Это мое старое место работы. Я помощник дневного управляющего в «Бургер-Кинг».

— О, вот как? — В глазах девушки вспыхнул некоторый интерес. — В котором?

Холодная пика пронзила сердце Мэри. Она почувствовала, как ее улыбка дрогнула.

— В Норкроссе, — сказала она. Это было ложью. Она работала в том «Бургер-Кинге», что на Блессингем-роуд, примерно в шести милях отсюда.

— Я только что получила эту работу, — сказала кассирша, — но здесь ничего не платят. Вы ведь нанимаете на работу?

— Нет. — Мэри подумала, что угри можно и нарисовать. А девушка, может, не так молода и не так глупа, как кажется. — Этим занимается управляющий. — Ее рука скользнула в сумочку, и кончиками пальцев она ощутила холодный металл пистолета.

— Не люблю застревать на месте. Люблю перемены. Вам там лишние руки не нужны?

— Нет. У нас хватает работников. Девушка пожала плечами.

— Что ж, может, я просто загляну и заполню анкету. Вам там выдают бесплатные бургеры?

Мэри ощутила, как кто-то подошел к ней сзади. Она услышала тихий звук — ей показалось, что это шорох пистолета, скользящего по маслянистой кожаной кобуре, и у нее перехватило дыхание.

Она всем телом обернулась, одной рукой крепко сжимая пистолет в сумочке. Она уже была готова его выхватить, когда рыжеволосая молодая мама остановила тележку с ребенком. Ребенок продолжал все так же важно чавкать, сося пустышку. Глаза его оживленно бегали.

— Эй, леди! — окликнула ее кассирша. — Вам что, нехорошо?

Улыбка исчезла с лица Мэри Террор. На короткое время молодая мать поймала проблеск чего-то, что заставило ее подать тележку назад и инстинктивно поднести руку к груди девочки защищающим жестом. Что это было — она не поняла, потому что образ мелькнул и пропал, но осталось воспоминание о плотно стиснутых зубах крупной женщины и о паре глаз-щелочек, зеленых, как у кошки. Эти несколько длинных секунд женщина, казалось, возвышалась над ней, и от кожи этой женщины повеяло холодом, будто зима дохнула.