Читать книгу "Любовь, вне игры. История одного политического самоубийства - Ирина Хакамада"

Ольга повернулась во сне, скинула одеяло. От шороха Мария очнулась. Раскрытая книга лежала на полу. Дочь крепко спала. Настенные часы показывали третий час.

«Тоже мне, развелась на сентиментальную чушь! – отчитывала она себя в ванной комнате, с особенной яростью расчесывая волосы. – Господи, как всегда: три часа ночи, а завтра тяжелый день…»

Глава 2

День и в самом деле выдался тяжелым.

– Я знаю одно: государство – это святое. Его нельзя вот так… Исключать, понимаете? Из экономической жизни…

Самоуверенный баритон собеседника давил, в его словах чувствовалась вся мощь коммунистического молота. Он прикурил чуть ли не двадцатую за утро сигарету.

Мария тоже закурила. В табачном дыму легко повис бы и целый арсенал топоров. Но она осталась к этому равнодушной. Непонятно зачем она решила переубедить сидящего в кабинете человека. Пока задача казалась непосильной.

Когда неделю назад он позвонил, Мария подумала – очередной сумасшедший. Но мужчина был абсолютно вменяем. Он спокойно раскрывал свои политические взгляды. Из этих речей она поняла, что человек на распутье: ему бы к коммунистам, а он – к ней. Видимо, чувствовал, что в стройном здании СССР что-то не так.

Как ни пыталась она избежать случайных встреч, люди сторожили ее у подъезда, ловили на улицах. Некоторые грубо бросали в лицо оскорбления, выдавая на полную катушку разочарование и обиду. Другие – объяснялись в любви и выражали готовность голосовать. Все жаждали даже не дела, а так, поговорить. Отказать им – нанести обиду на всю жизнь. В общем, Мария взяла за правило: всех принимать. Но – не более одного человека в день.

И вот, в ее кабинете сидит солидный мужчина, бывший научный работник, а ныне – пенсионер, Борис Васильевич Миронов. В нем нет ни толики сумасшествия. Он четко сформулировал свою позицию. Да, он прожил жизнь, как честный коммунист, и никогда от своих взглядов не откажется. Но он, симпатизируя искренности Марии, решился ее переубедить, освободив от заблуждений.

Борис Васильевич вежлив и даже обаятелен своей прямолинейностью и искренностью. И не ясно, чего больше в его желании: попытки поймать ускользающее прошлое, возвратить времена своей молодости или получить обычное человеческое понимание.

– Я ведь как вот думаю, – поспешил развеять ее сомнения Борис Васильевич, – назад дороги нет. Прошлого не вернешь… Так и не надо! Будущее, согласен, за демократией. Но ведь должны же быть какие-то рамки! Посмотрите вокруг. К чему приводит эта ваша рыночная экономика?! Частники заполонили все и прибирают к рукам народные деньги! Это ж уму непостижимо, как они накручивают цены! Откуда вообще их берут? Как мне, простите, пенсионеру, жить с этим? Да что я! Посмотрите на молодых, работающих бюджетников. Нет, нам, обычным людям, рыночная экономика не нужна! Мы хотим получить сильное государство! Чтобы каждый мог, как раньше, все себе позволить.

«И все-таки второе», – решила для себя Мария. Но отступать не собиралась. Ведь если этот научный сотрудник, пусть и бывший, но светлая голова и умница, не понимает, казалось бы, элементарных вещей – пиши пропало. Значит, шансы убедить остальных и вовсе равны нулю.

– Ваше желание мне понятно, Борис Васильевич. И ясна принципиальная позиция. Но в ней кроется несколько заблуждений. – Она старалась говорить ровно, подбирая каждое слово. – Мы, демократы, тоже за сильное государство. Но мы считаем, что его основные функции вовсе не экономические, как вы думаете, а социальные. Это безопасность, армия, пенсионеры, бедные, инвалиды, начальное и среднее образование, здоровье нации. Вот что главное! А у нас все перевернуто! И раньше, в прежние времена, было перевернуто. Было плохо, а стало еще хуже. Власть торгует с утра до вечера: нефть, газ, недвижимость, то, другое…

– Да откуда ж ему денег взять на пенсионеров, бедных и инвалидов и, как вы говорите, медицину, если вы пытаетесь отобрать от государства право на эти нефть, газ, то и другое? Отобрать его собственность?

– Собственность? – Мария не то чтобы рассердилась, но завелась. – К сожалению, у государства есть собственность! Например, ЖЭК. Вот вы приходите туда, и что? Начальнику ЖЭКа на вас плевать, и ваши проблемы остаются только вашими. Тот человек, который приходит к вам трубы чинить, – ему тоже на вас плевать, и эти трубы все время текут! Те, кто делает капитальный ремонт, – им тоже наплевать, поэтому они делают его раз в двадцать лет и плохо! Вот вам классический пример государственной собственности.

А теперь возьмем пример частного капитала, который сдает офисы в аренду и получает с этого прибыль. У них и трубы новые, и компьютерная связь, и современный ремонт. Они знают: если сделают плохо, их офисы никто не будет снимать. Это, Борис Васильевич, называется кон-ку-рен-ция. Государство же ни с кем не конкурирует. И плевать ему на нас поэтому!

Вы говорите: потребитель ничего не имеет в нашей экономике! Так потому и не имеет, что все, что выгодно, забирает государство. А все, что не выгодно, – отдает частному капиталу. И вы умираете от этих цен! Вы не можете толком ни учиться, ни лечиться, нет дорог, коммуникаций… Потому что все это – государство, как вы сами этого хотели, но сильное в своей бесконтрольности и безответственности!

– Простите, – в дверь просунулась голова помощника, – там упорно звонит какой-то дизайнер… Просит соединить. Говорит, договорился…

– Костя! – взвилась Мария. Сейчас, сию минуту, заставить сидящего напротив мужчину прийти к простой и правильной мысли было, возможно, главной задачей ее жизни! Но слово «дизайнер» остудило ее. Василий? Он что, позвонил? Впрочем, никто не должен заметить волнения. – Я занята! Просила же: не соединять. Дайте мой мобильный – пусть позвонит вечером.

– Мобильный? Вы уверены? – От удивления Константин застрял в дверях и не исчез.

Связи и контакты всегда находились в его руках. Номер Марии не то чтобы был засекречен, но круг доступа к нему оставался довольно узким.

– Да, мобильный! Мы начинаем новый проект. Это – друг моих знакомых, – пояснила она, на ходу придумывая «легенду». Не найдя, что еще сказать – какой, к черту, проект? какие знакомые? – демонстративно отвернулась к собеседнику: – Давайте продолжим…

– Вы знаете, Мария, – разволновался Борис Васильевич, – я как-то думал вот и об этом тоже, о чем вы сейчас говорите. Но не такими словами, конечно… И где-то даже, могу сказать, я с вами согласен. Но все же признайте: не частного человека это дело – нефть или там газ. Такие глобальные, можно сказать – стратегические отрасли, широкомасштабные по своему объему экономические ресурсы способно осилить только государство.

– Это иллюзия… – выдохнула Мария. – Вы, как и многие, наделяете власть сверхчеловеческой силой. В силу особенности российской истории мы никак не можем отрешиться от благоговения перед властью. Относимся к ней, как к Богу – всесильному и всезнающему. А власть – не Бог. Органы госуправления состоят из самых обычных людей. Подверженных обычным человеческим слабостям. Как и вам, этим людям свойственно заблуждаться и совершать ошибки. Поэтому их надо поправлять и контролировать.