Читать книгу "Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе"

Как я ненавижу себя, когда начинаю путаться в словах или срываюсь в фальцет… Тут — ухитрился совместить! Поэтому закончил я этот — довольно приличный — монолог скороговоркой, а когда, наконец, заткнулся, больше всего мечтал провалиться на пару этажей вниз. Впрочем, это обычное дело: когда другие начинают чувствовать себя неловко, мне неловко за них вдвойне, и, в конечном счёте, я сам смущаюсь больше, чем те, из-за кого я начинаю смущаться…

— Как-как? — Яра опять улыбалась своей тёплой чуть грустной улыбкой.

Боже! Так я ещё и ляпнул всё это вслух!

— Прости! Я не имел…

— Если ты имел в виду пригласить меня на концерт — то я бы с удовольствием… — я заметил, что почему-то держу её за локоть — …только если…

Ну, всё, сейчас она скажет что-нибудь благовидное, чтобы только никуда не ходить с таким болваном!

— …Если я завтра буду здесь, понимаешь… То есть если бы это только от меня зависело, я бы с удовольствием, — ее глаза опять погрустнели, она на мгновение задумалась. — Поэтому лучше я сама за тобой зайду. Ладно? Слышишь?

Похоже, я уже не очень-то слышал слова Яры. Мы стояли рядом на площадке, она пыталась что-то мне объяснить, что-то важное, а я не мог этого понять — просто держал её за локоть, смотрел в глаза, ярко-зелёные глаза. Близко.

Потом всё кончилось.

Видимо, она ушла. Не знаю, я этого не заметил. Возможно, я просто потерялся в её глазах. Я смотрел на ее дверь, за которой она недавно исчезла. «221» и за ней Яра. Яра, Яра… И бабка. Бабка. Точно! Перед глазами промелькнул половичок и сережка под ним. Я откинул половик. Но сережки не было. Старуха… Старуха. Похоже, она страдает клептоманией, а когда находит у себя чужую вещь, старается незаметно подбросить обратно. Совесть, видимо, мучает. В этот раз не вышло. Сережка потерялась, запинали куда-то. Сказать Яре…? Не стоит, наверное, вмешиваться в родственные отношения. Яра наверняка знает о наклонностях старушки. Поэтому и стушевалась там, на лестнице, вот и замяла разговор. А я — вот идиот! — поставил девушку в неудобное положение. Конечно, она поспешила от меня сбежать, естественно прекратила разговор. И, чтобы отвязаться от меня, согласилась? Или все же? Сама зайдет… А если не зайдет? Если просто хотела от меня отделаться побыстрее?

* * *

Понять бы…

* * *

Я смотрел на застывшие шеренги книг. Да, некоторым из вас исполнилось уже по полтысячелетия… И столько в вас мудрости, что всю жизнь можно читать любую, каждый день встречать новое, открывать дали и горизонты… На толкование одной малюсенькой фразы какой-нибудь еретик-отшельник потратил, небось, всю свою средневековую жизнь. Но ответа на один-единственный вопрос вы мне дать всё-таки не сможете.

И дело тут вовсе не в том, что вы глупы… Вовсе нет. Беда в том, что и я сам не смогу правильно задать этот самый вопрос. Чтобы задать вопрос, надо знать, как минимум, половину ответа. А у меня их целых два. Остаётся только гадать… Гадать? А это мысль!

Тяжеленный том, выезжая со своего законного места, ворчливо скрипнул кожей переплёта и обильно осыпал меня пылью. Ничего, лиха беда — начало! На любой странице… Какая строчка? А что загадывать?! Куда палец ткнёт. Запахло остро и грустно, как всегда пахнет от старых книг.

Итак… Что она сказала? Нет, не так: что она хотела мне сказать?

Том распахнулся почти на самой середине.

Строка. Читаем:

глазомъ не увидѣть пропущайте огненную рѣку

Нагадал, однако…

Было около одиннадцати, когда я покончил с бритьём. Конечно, офеням, как в старину называли на Москве книгопродавцев, совершенно всё равно, выбрит я или нет, но сегодня вечером…

Сегодня вечером! Напоследок я ещё раз посмотрелся в зеркало. Весьма симпатичный и отлично выбритый молодой человек. Славке тоже может быть всё равно, но мне спокойнее, когда на лице нет ничего лишнего. Мало ли что?

Рубашку я выбирать не стал: решил, какая попадётся, в такой и поеду. Закрыв глаза, запустил руку в шкаф. Рубашка попалась — самая что ни на есть: вся в узорах, белая с розовым. Отлично!

Я как раз раздумывал: надеть куртку или положиться на ненадёжное осеннее солнце, с самого утра напоминающее, что однажды лето ещё вернётся, когда мои мысли прервал жуткий рёв, грянувший из-за входной двери. Как если бы в мусоропровод бросили ручную гранату. Я выронил куртку и замер. Затихающее дребезжание стёкол перекрыли крики, тоже вскоре утихшие. Раненые? Отбросив с дороги упавшую куртку, я рванулся к двери. И встал. Скользнула мысль: «А если это — только начало? И сейчас — кааак..!» Вспомнился эпизод из какой-то хроники происшествий. Сначала первый небольшой взрыв, а потом… Я прислушался. На площадке царило молчание. «В любом случае — надо…»

На площадке всё было спокойно. Запах гари не ощущался, стёкла были целы. Может, кто-то петарду в мусоропровод бросил? Хотя это какая же должна быть петарда?! На других этажах двери не хлопали. Странно. Казалось бы — выходной, люди должны быть… Может, тоже из-за дверей прислушиваются не дыша? Ладно… Тихо — и слава богу. Но стоило мне шагнуть к двери, как опять послышался грохот. Правда, теперь уже намного тише. Зато последовавшие, как и в прошлый раз, крики были громче. Судя по интонациям, кто-то ругался, но разобрать слова было невозможно. Народ у нас в подъезде мирный, пьющих вроде нет… Кто ж так загулял? Я прислушался и обмер: постепенно стихающая ругань доносилась из квартиры 221! Из Славкиной квартиры!

— Славка! Тьфу ты, Яра! Ярослава-а! Открой! — мягкая обивка двери гасила удары. Внезапно я перестал стучать. Почему-то вдруг представилось, что сейчас послышатся шаги, дверь откроется, и заспанная Ярослава уставится на расхристанного меня: «Существует звонок! И я же просила, не называть меня Славкой…» Я испуганно посмотрел на дверь. Воплей уже не было слышно. Вместо этого в недрах квартиры послышались шаги. Они приближались. Ага. Сейчас мне врежут. Выяснится, что пока Славка была в душе, телевизор…

И тут я покрылся холодным потом. Теперь точно знаю, что означает это пошлое выражение: когда тебе жарко и холодно одновременно. Шаги… Словом, это мог быть кто угодно, но только не Славка. Этот неведомо кто шёл медленно, с расстановкой, да ещё и шаркал. Выходит, там действительно что-то случилось?! Шаги приближались. Меня начало трясти. Что делать? Быстренько смыться? А вдруг Славке нужна помощь? Врезать тому, кто откроет? А вдруг это окажется не преступник? А тогда кто?

Пока рассуждал, шарканье прекратилось у самой двери. Могу поклясться, что я это почувствовал — кто-то разглядывал меня в глазок. Будто надеясь разглядеть стоящего за дверью, я уставился в выпуклую круглую линзу. Через несколько секунд линза посветлела. Одновременно с этим послышался щелчок и дверь открылась. За дверью никого не было.

На пороге я простоял недолго — кажется, несколько секунд. Коридор был пуст. Ступая неизвестно почему на цыпочках, я вошёл в прихожую и заглянул в тёмный угол за дверью. Никого. В самом коридоре спрятаться было негде: его обстановка ограничивалась рогатой вешалкой, уснащённой поношенной дублёнкой, и огромным — в человеческий рост — зеркалом. Какие-то бестолковые розовые обои в зелёный цветочек гармонировали с моей рубашкой, и от этого становилось очень неуютно. Снимает она квартиру, что ли?