Читать книгу "Королева Виктория - Кристофер Хибберт"

Тогда же принц Леопольд заверил ее, что впредь будет выплачивать ей три тысячи фунтов в год; это известие вызвало у герцогини Кентской противоречивые чувства. Сначала она хотела было отказаться от его помощи, но потом все же согласилась с этим, так как оказалась в долгах. Но даже после этого с недоверием относилась к своему брату, который вызывал у нее чувство раздражения своей «медлительностью, неуверенностью в себе» и в особенности далеко не безупречным поведением.

Принц Леопольд действительно был занят личными делим и, не вызывавшими восторга не только у сестры, но и у других членов семьи. Его упрекали в неразборчивых связях и беспорядочном удовлетворении сексуальных потребностей. После длинной череды случайных женщин он влюбился в немецкую актрису, которая была удивительно похожа на умершую Шарлотту. Он привез ее в Англию и поселился с ней в «Пустынном, уединенном и мрачном» домике на территории Клэрмонт-Парка, где часами таращил на нее влюбленные глаза, в то время как она читала ему вслух или собирала серебро с его военных эполет, чтобы сделать из него супницу. Кроме того, принц Леопольд оказался вовлеченным в династические интриги европейского масштаба. Ему предложили занять трон короля Греции, когда эта страна добилась в 1830 г. долгожданного освобождения от турецкого господства. После долгих и мучительных колебаний принц отклонил это предложение, однако два года спустя после столь же долгих и мучительных размышлений он согласился принять корону короля Бельгии, если она отделится от Голландии. А на следующий год он женился на принцессе Луизе, дочери французского короля Луи Филиппа.

Перед тем как отправиться в Брюссель, Леопольд добровольно отказался от щедрого жалованья в размере 50 тысяч фунтов, которое он ежегодно получал после женитьбы на принцессе Шарлотте. Этот жест был с благодарностью принят и надлежащим образом оценен, правда, потом радость поэтому поводу несколько омрачилась из-за того, что Леопольд решил удержать около 20 тысяч на покрытие всевозможных расходов и на содержание Клэрмонта.

Принцесса Виктория была чрезвычайно огорчена предстоящей разлукой с дядюшкой Леопольдом. Ведь он сделал все возможное, чтобы заменить ей отца, которого она даже не помнила. Она действительно любила дядю и восторгалась им, несмотря на его сумасбродный характер и поразительную нерешительность, «Слышать, что дядюшка Леопольд говорит обо мне, — вспоминала она позже, — все равно что прочитать очень интересную и в высшей степени поучительную книгу». Он был для нее первым из всех немногочисленных и умудренных опытом мужчин, на которых она могла положиться в течение всей своей жизни. Именно они помогали ей словом и делом, подбадривая в тяжелые минуты жизни. Что же до ее матери, то она отнеслась к предстоящему отъезду брата на континент почти равнодушно. Со всеми своими бедами, несчастьями, горестями и радостями она предпочитала обращаться не к брату, а к Джону Конрою, верному и преданному конюшему своего покойного мужа.

4. КОНРОЙ

«Я могу называть тебя Джейн, но ты не должна называть меня Викторией».

Принц Леопольд прозвал Джона Конроя «Мефистофелем», но его сестра, герцогиня Кентская, относилась к нему иначе, да и вообще не представляла, что бы делала без него. Он являлся для нее «дорогим и преданным другом», который не только не оставил на произвол судьбы безутешную вдову, но и всячески содействовал ей в финансовых и прочих делах. В то время как Леопольд отличался чрезмерной осторожностью, аккуратностью и постоянной готовностью видеть трудности там, где они еще и не появились, Джон Конрой был уверен в себе, спокоен, всегда утешал герцогиню и находил для нее ободряющие слова.

Джон Конрой — ирландец по происхождению, причем имел в родословной таких предков, которые гордились своим древним родом и причисляли его к первым ирландским королям V в. Однако он родился не в Ирландии, а в Уэльсе в 1786 г., и в возрасте семнадцати лет его приписали к королевской артиллерии, откуда два года спустя перевели в кавалерию. Вскоре он женился на дочери генерала, бесцветной и в и в высшей степени посредственной племяннице епископа Фишера, лучшего друга герцога Кентского. Она родила ему шестерых детей, но никак не способствовала продвижению мужа по военной службе. Во всяком случае, он всегда считал, что не добился на военной службе той карьеры, которую заслуживал благодаря своим талантам и способностям. Он не принимал участия в битве при Ватерлоо или в каких-либо других знаменитых военных кампаниях своего времени, а все попытки герцога Кентского найти ему сколько-нибудь подходящую военную должность успехом не увенчались. В 1817 г, он стал конюшим в доме герцога Кентского, а после смерти герцога спустя три года занял такое высокое и влиятельное положение в его доме, которое ему и не снилось на военной службе. Будучи ровесником герцогини, Джон Конрой, несомненно, превосходил ее по жизненному опыту и глубине ума. Это был высокий, статный, импозантный, умный, красивый и весьма амбициозный мужчина, прекрасно умеющий использовать все свои качества в общении с герцогиней. При этом он знал чувство меры и всегда вел себя сдержанно по отношению к тем, кто занимал высокое положение в обществе, хотя часто демонстрировал вспыльчивость и яростный темперамент тем, кто хоть в какой-то мере зависел от него. Известный биограф и член Тайного совета Чарльз Гревилл называл его «забавным малым», и тот неоднократно подтверждал эту оценку своим отношением к герцогине. Он оказывал огромное влияние на мнительную, неуверенную в себе, постоянно сомневающуюся герцогиню Кентскую и, в конце концов, полностью изолировал ее от внешнего мира. Все обитатели Кенсингтонского дворца так или иначе были ограждены от постороннего влияния, а он тем самым пытался постоянно контролировать воспитание и развитие яркого, чрезвычайно упрямого, своенравного и «обладающего недюжинным природным темпераментом» ребенка.

В то же самое время Джон Конрой окончательно решил завоевать расположение сестры короля Георга IV принцесса Софии, которая занимала апартаменты в Кенсингтонском дворце. Она была на девять лет моложе Конроя и, проживая в Виндзорском дворце во время политического могущества ее отца, влюбилась в генерала Гарта, конюшего отца, и втайне от всех родила от него ребенка. Конрою не стоило большого труда очаровать эмоционально неуравновешенную, впечатлительную и умственно неразвитую женщину и не только установить контроль над ее финансами, но и завладеть домом в Кенсингтоне за четыре тысячи фунтов стерлингов, загородным домом Эборфилд-Холл близ Рединга и имением в Уэльсе за 18 тысяч фунтов стерлингов.

Принцесса София, чья щедрость, как тогда говорили, во многом объяснялась умением Джона Конроя оказать положительное влияние на ее незаконнорожденного сына — капитана Гарта, назначила Конроя своим неофициальным представителем, а потом неоднократно обращалась к своему брату, королю, с просьбой войти в положение герцогини Кентской. Король, который обожал своих несравненных сестер, отреагировал на это незамедлительно: Луиза Лецен была произведена его величеством в баронессу Ганноверскую, а Джон Конрой был возведен королем в рыцари Ганноверского ордена.

Однако сэр Джон Конрой, успешно завоевавший доверие герцогини Кентской и принцессы Софии, потерпел сокрушительное поражение в своих усилиях добиться расположения принцессы Виктории, к которой он относился без надлежащей серьезности. А дети, как известно, не любят насмешливого к себе отношения. Он говорил, что она походит на герцога Глостерского, одного из самых непопулярных членов ее семьи. Более того, он не упускал случая посмеяться над ее бабушкой, королевой Шарлоттой, напоминая о том, что именно у нее принцесса Виктория переняла все замашки и в особенности привычку копить карманные деньги на черный день. Кроме того, он часто дразнил ее за ту наивность, которую она проявляла в отношении окружающих ее людей, и говорил, что она должна забыть о своих амбициях и не обращать внимания на его шутки.