Читать книгу "Комната - Эмма Донохью"

— Наш друг и приятель Баз чешет свой левый глаз, — начинает Ма.

Я придумываю свой стих:

— Наш друг и приятель За говорит «бла-бла-бла».

— Наш друг Мурзилка живет в морозилке.

— Наша подруга Нола пошла в школу.

— Неудачная рифма, — говорит мама.

— О боже, — рычу я, совсем как Воришка.

— Наш друг младенец Иисус… попробовал сыр на вкус.

— Наш друг, несясь на коне, пропел свою песню луне.

Луна — это серебряное лицо Бога, которое появляется только в редких случаях.

Я сажусь и прижимаюсь лицом к щелке. Я вижу кусочек выключенного телевизора, туалет, ванную, свой покоробившийся рисунок голубого осьминога и Ма, которая убирает нашу одежду в ящики комода.

— Ма?

— Да?

— А почему ты прячешь меня, как шоколадки?

Я думаю, она сидит на кровати. Она говорит так тихо, что я ее почти не слышу.

— Я просто не хочу, чтобы он тебя видел. Когда ты был еще младенцем, я всегда перед его приходом заворачивала тебя в одеяло.

— А что, мне будет больно?

— Из-за чего?

— Из-за того, что он меня увидит?

— Нет-нет. Спи давай, — говорит мне Ма.

— Скажи про клопа.

— Ночь, скорее засыпай, клоп, малютку не кусай.

Клопы такие маленькие, что их нельзя увидеть, но я разговариваю с ними и иногда считаю. В прошлый раз я добрался до трехсот сорока семи. Я слышу звук выключателя, и одновременно с ним гаснет свет. Судя по звукам, Ма забирается под одеяло.

В отдельные ночи я видел Старого Ника в щелку, но никогда всего целиком и вблизи. У него много белых волос, которые доходят только до ушей. Быть может, его взгляд способен превратить меня в камень. Зомби кусают детей, чтобы оживить их, вампиры сосут из них кровь, пока они не умирают, людоеды подвешивают их за ноги и съедают. Великаны тоже очень противные, живой он или мертвый, я из его костей наделаю мучицы и хлеба для гостей. Но Джеку все-таки удалось удрать от него с золотой курицей — он быстро-быстро спускался по бобовому стеблю. Великан спускался за ними, но Джек закричал, чтобы мама принесла ему топор, что-то вроде ножа, только гораздо крупнее. Мама Джека побоялась сама срубить стебель, так что, когда Джек оказался на земле, они срубили его вместе, и великан разбился, и все его внутренности вывалились наружу, ха-ха-ха. И тогда Джек стал Джеком — Победителем великанов.

Интересно, уснула ли Ма?

В шкафу я всегда покрепче закрываю глаза, чтобы побыстрее уснуть и не слышать, как придет Старый Ник. Тогда, когда я проснусь, уже наступит утро, и я заберусь к Ма в постель и пососу молока и все будет в порядке. Но сегодня я никак не могу уснуть — у меня в животе бурчит пирог. Я считаю языком свои верхние зубы справа налево до десяти, потом нижние — слева направо, потом опять справа налево. Каждый раз у меня получается десять, а дважды десять равно двадцати — вот сколько у меня зубов.

Звука бип-бип все не слышно, а ведь уже давно десятый час. Я снова считаю свои зубы и получаю девятнадцать — наверное, я неправильно сосчитал или один из зубов выпал. Я легонько кусаю себя за палец, потом еще раз. Я жду долгие часы.

— Ма, — шепчу я, — так он придет или нет?

— Похоже, что нет. Иди ко мне.

Я вскакиваю и распахиваю дверцы шкафа. Не проходит и двух секунд, как я уже в кровати. Под одеялом очень жарко, и я высовываю из-под него ноги, чтобы они не сгорели. Я напиваюсь до отвала из левой, а потом из правой груди. Я не хочу засыпать, потому что завтра уже не будет дня рождения.

Вдруг в лицо мне бьет свет. Жмурясь, я выглядываю из-под одеяла. Ма стоит рядом с лампой, в комнате светло, потом вдруг щелк и снова становится темно. Опять свет, через три секунды — тьма, потом свет, который горит всего секунду. Ма смотрит в окно на крыше. Опять наступает темнота. Она иногда делает это в ночи, я думаю, это помогает ей снова заснуть.

Я жду, когда Ма окончательно выключит лампу. Тогда я шепчу в темноте:

— Все сделала?

— Извини, что разбудила тебя, — отвечает она.

— Ничего.

Она ложится в постель, замерзшая, и я обнимаю ее рукой посередине.

Сегодня мне пять лет и один день.

Глупый пенис всегда встает по утрам, я опускаю его вниз.

Когда мы, пописав, моем руки, я пою «Весь мир у него в руках». Другой песни о руках я вспомнить не могу, а в песне о птичках поется только о пальцах.

Улетай, Петр,

Улетай, Пол.

Два моих пальца летают по комнате и чуть было не сталкиваются в воздухе.

Возвращайся, Петр,

Возвращайся, Пол.

— Я думаю, что это песня об ангелах, — говорит Ма.

— Да?

— Ой, нет, о святых, прости меня.

— А кто такие святые?

— Очень праведные люди. Вроде ангелов, но без крыльев.

Я смущен.

— Как же они тогда взлетают со стены?

— Это песня о птичках, они умеют летать. Я хочу сказать, что их назвали в честь святого Петра и святого Павла, которые были друзьями младенца Христа.

А я и не знал, что у него, кроме Иоанна Крестителя, были еще другие друзья.

— Святой Петр однажды сидел в тюрьме…

Я смеюсь.

— Детей не сажают в тюрьму.

— Это случилось, когда он и все остальные уже выросли.

А я и не знал, что младенец Иисус был взрослым.

— Святой Петр был плохим?

— Нет-нет, его посадили в тюрьму по ошибке, я хочу сказать, его отправили туда плохие полицейские. Тем не менее он все время молился, чтобы его освободили, и знаешь что? С небес спустился ангел и разбил дверь тюрьмы.

— Круто, — говорю я. Но мне больше нравится думать о них как младенцах, бегающих голышом.

Тут что-то весело барабанит по стеклу, и я слышу звук скрип-скрип. В окне на крыше светлеет, и темного снега почти не видно. Ма тоже смотрит вверх и улыбается. Я думаю, Бог услышал ее молитву.

— А сегодня снова свет и тьма равны?

— Ты спрашиваешь о равноденствии? — говорит Ма. — Нет, теперь уже свет будет потихоньку побеждать тьму.

Она разрешает мне позавтракать пирогом, чего раньше никогда не было. Он немного подсох, но все равно вкусный.

По телевизору показывают передачу «Удивительные домашние животные», но изображение совсем не четкое. Ма не переставая двигает кроликом, но и это не помогает. Я беру пурпурную ленточку и завязываю бантик на его проволочном ухе. Я хотел бы посмотреть «Жителей заднего двора», я не видел этой передачи уже целую вечность. Воскресного подарка мы еще не получили, потому что Старый Ник вчера вечером не приходил, и я считаю это самым лучшим подарком ко дню рождения. Мы попросили совсем неинтересные вещи — новые штаны, поскольку у моих черных брюк на коленях образовались большие дырки. Мне эти дырки совершенно не мешают, но Ма говорит, что в них я похож на бездомного, но объяснить, что это такое, не может.