Читать книгу "Возвращение - Александр Прозоров"

— Все же двадцать, а не один.

— Повторяю, они уже начищенные и красиво упакованные. А ваши монеты — грязные и истертые. К тому же, новгородки продаются очень плохо, и брать их у вас вообще не имеет смысла. По рублю я еще готов вложиться. Года за три-четыре как-нибудь разойдутся. Дороже — смысла нет. Можете оставить себе на память. Детям будете показывать, что наши предки тысячу лет назад в руках держали, чем им зарплату выплачивали.

— Понятно… — Середин забрал «чешую», поворошил содержимое сумки, достал крупные монеты, начал выкладывать по достоинству: три дирхема, дукат, динар, змеевик.

— Какие истертые… — Вячеслав Григорьевич покрутил между пальцами дирхемы. — По достойной цене не выставить. Но по двадцатке за каждую могу дать. Не сувенирные это монеты, не наши. Спросом у туристов не пользуются. Дукатик венецианский! Странно, что он здесь у кого-то в кладе оказался, они чаще на юге попадаются. Три грамма золота. Жалко только, низкопробного. Но золото есть золото, да и падки на свои денежки итальянцы. Пожалуй, рублей в триста я такую монету оценю. Так, динар: золота в нем побольше, качеством похуже, туристы из Европы их почти не знают. Ну, пусть будет триста. А это что такое?

Ведун заметил, что руки антиквара дрогнули, как дрогнул и голос. Даже на висках как будто проступили капельки пота.

— Змеевик золотой. Похоже, согдианский, из Средней Азии… — Мачо пытался вести беседу так же непринужденно, как и раньше, но голос его звучал фальшиво. — Ну, я вам говорил, каково было качество драгметаллов в те дикие времена… Азиатские монеты, они не очень… Но вы знаете, такого у меня нет. Для ассортимента разве… Эх, была не была! Рискну. Тысяча. За одну эту монету — тысяча! — Цокнув золотом о столешницу, антиквар положил змеевик перед собой и полез во внутренний карман. — Итого за все вместе… Тысяча семьсот…

— Все равно не деньги, — одним движением сгреб со стола монеты Середин и развернулся к двери. — Извините за беспокойство.

— Подождите, куда вы? — метнулся из-за стола Вячеслав Григорьевич. — Я же… Я же говорю, у меня нет в ассортименте этой монеты. Подождите! Пусть будет две! Я дам за ваши монеты две тысячи рублей. Да не спешите так! Хорошо! Пусть будет две тысячи за один только змеевик. Сейчас я достану…

Однако Олег уже понял, что его собираются надуть и более торговаться не собирался. Он просто вышел в коридор, прикрыв за собой погрохатывающую жестью створку. Несколько мгновений спустя мачо нагнал его в «большом зале»:

— Я согласен на пять. Пять тысяч! Плачу сразу! Шесть… Семь…

— Давайте закончим, — попросил Олег. — Я раздумал расставаться с монетами. Они дороги мне как память.

— У меня больше денег все равно нет!

— Вот и хорошо, — кивнул ему Середин, поднялся по лестнице, вышел на улицу.

И почти сразу позади хлопнула дверь:

— Этот разговор все равно не имеет смысла! Она может оказаться поддельной… — Вячеслав Григорьевич вновь нагнал его и со странным припрыгиванием зашагал рядом. — Ее нужно проверить… Я могу это сделать… Я готов дать за нее залог. Тысячу. Не рублей, молодой человек, тысячу долларов. Вы мне не верите? Ну, две. Три… Она таких денег просто не стоит! Пять!

Мужчина наконец-то отстал. Но ненадолго.

— Подождите! — Антиквар опять оказался рядом. — Подождите… Оставьте хотя бы свой телефон. Я уточню все и перезвоню. Возможно, получится решить вопрос еще более интересным для вас образом.

— Ладно, записывайте, — решил пойти на компромисс Олег. В конце концов, торговец вполне может созреть на более честные предложения. Почему бы и не оставить себе выбор? Лишний покупатель — лишняя возможность поторговаться. Но цены на змеевики нужно обязательно проверить в разных источниках!

— Я обязательно перезвоню, — золотым «паркером» записал себе на ладонь семь циферок мачо и вдруг решительно сжал кулак: — Эх, была не была! Десять! Десять тысяч долларов! Имейте в виду, больше вам никто и никогда не даст! Это совершенно точно!

— Такую хорошую монетку есть смысл сохранить детям в наследство, — покачал головой Середин. — Дешевле она ведь теперь уже не станет.

— Это мое последнее слово! Десять! Вы понимаете, что это такое? Я даю вам новую импортную машину за старую монету. Десять. Ну, самое большее — одиннадцать… Ну, как знаете, упрямец! — Антиквар наконец развернулся и отправился в свой магазин.

Олег облегченно перевел дух, немного выждал, перешел на другую сторону улицы, сделал круг возле вороненого трубочиста, подмигнул бронзовому городовому, постоял у часов, похожих на старинный столб для театральных афиш, после чего побрел в обратном направлении и вскоре наткнулся еще на одну антикварную лавку. Эта находилась не в подвальчике, а наоборот, на уровне первого этажа — видимо, переделали из бывшей квартиры. В остальном же она мало чем отличалась от предыдущего магазина. Ну, пожалуй, еще продавщицами — обе были примерно сорокалетнего возраста и одеты в обычные светло-коричневые халаты.

— Вам что-нибудь показать? — отделилась от подоконника дама с рыжей кичкой на голове.

— Я клад нашел, — похвастался Олег и разжал кулак, демонстрируя несколько новгородских чешуек.

— Сочувствую, — усмехнулась дама.

— Как по-вашему, сколько могут стоить старинные монеты?

— Эти? Ничего.

— А какие стоят?

— Хотите разбогатеть на кладоискательстве, сударь? Тогда советую найти десяток долларов времен наполеоновского нашествия. Все эти государства-новоделы, не имеющие истории, испытывают комплекс неполноценности и готовы выкладывать «дохлых президентов» стопками. За доллар, коему всего два века, вы выручите раз в десять больше, чем за сикл, который в пятнадцать раз старше.

— Это сколько?

— За доллар? Ну, если повезет, тысяч за десять зеленых фантиков продать сможете. А сильно повезет — так и за двадцать. Тут очень много от чистого везения зависит. Реклама, антураж, легенда, состояние находки… Хотя, пожалуй, антураж важнее. В позапрошлом году, помнится, в Англии при работах на дне реки Уз нашли золотой манкус девятого века. Монета, отчеканенная королем Кенвульфом. Какой-то бедолага обронил ее тысячу с лишним лет назад на речном берегу в Бедфордшире. Так вот, ее удалось продать за четыреста тысяч долларов. Четыреста тысяч! Застрелиться можно! Три грамма не такого уж хорошего золота, плюс неплохо сохранившийся профиль мелкого феодала… К чему это я о нем заговорила? Ах, да! Хороший антураж, красивая легенда: работы на дне, тысяча лет среди ила и рыб, статьи, передачи. Я думаю, если бы эта же самая монета была выставлена из какой-нибудь тихой коллекции на оценку знатоков, счастливчик не получил бы и десятой части этой суммы. Собственно, даже тридцать-сорок тысяч долларов — уже запредельные суммы для нумизматики. Большинство раритетов переходят из рук в руки тысячи за две, три, четыре…

— Это тоже девятый век, — подбросил новгородки в руке ведун.

Женщина многозначительно улыбнулась.