Читать книгу "Тринадцатый этаж - Даниэль Галуйе"

Заведение Хромоногого находилось всего в нескольких кварталах от «Реэкшенс». Поэтому я выбрал тихоходный мобильный тротуар, благодаря чему сделался легкой добычей для опрашивателей, которые могли оказаться поблизости. И они тут же появились.

По совпадению, первому из них понадобилось узнать мою реакцию на тридцать третью поправку, а также имеются ли у меня возражения против бездымных сигарет без никотина.

Едва он ушел, как появилась женщина лет пятидесяти с блокнотом в руке, чтобы выведать мое мнение по поводу повышения цен на лунные экскурсии фирмой «Макуортер». То, что мне в жизни вовсе не светила такая дорогая экскурсия, значения для нее не имело.

К тому времени как и она закончила опрос, я уже отбыл на три квартала дальше заведения Хромоногого, и мне оставалось только проехать еще два квартала до ближайшей переходной платформы.

На обратном пути у меня брал интервью очередной официальный сборщик информации. Он вежливо отверг мою просьбу оставить меня в покое, твердо настаивая на своих официальных полномочиях. Я нетерпеливо сообщил ему, что консервированный корень марсианской колоказии, экземпляр которого он практически насильно засунул мне в глотку, обязательно начнет пользоваться покупательским спросом.

У меня в жизни бывали моменты — и тот момент был явно одним из таких, — когда я с нетерпением и даже почти с вожделением жаждал прихода новой эры, в которую симулектроника очистит улицы от надоедливого роя опрашивателей.

Прошло уже пятнадцать минут после договоренного времени, когда меня узнали и провели в курильню Хромоногого через антикварный магазин, ее прикрывавший.

Внутри мне пришлось подождать, пока мои глаза привыкнут к полумраку, наполненному голубоватой дымкой. В воздухе стоял резкий, по приятный аромат тлеющего табака. Стены, увешанные гобеленами, смягчали звуки старой песенки под названием «Дым в твоих глазах», доносившейся из омнифона.

Я поискал глазами вдоль стойки и просмотрел все места у столиков. Эвери Коллингсворт еще не пришел. И я представил себе комичную, но в то же время жалкую картину того, как он изо всех сил пытается отбиться от сборщиков информации.

Ко мне вдоль стойки заковылял Хромоногий — пузатый коротышка с постоянно озабоченным лицом и дергающимся левым глазом, что усиливало карикатурность его внешности.

— Выпивки или курева? — спросил он.

— И того и другого понемножку. Доктора Коллингсворта не видел?

— Сегодня не видел. Что будешь брать?

— Двойной «скотч-астероид». Две сигареты… с ментолом.

Сначала я получил сигареты, аккуратно упакованные в прозрачную пластиковую коробочку с откидной крышечкой. Я взял одну, постучал ею о стойку и схватил ее губами. В тот же момент один из помощников Хромоногого щелкнул перед моим лицом узорной зажигалкой.

Дым заструился через горло, но мне пришлось сдержать приступ кашля. Еще пара затяжек, и я преодолел состояние, которое всегда выдает неопытного курильщика. Затем приятно закружилась голова, дым защипал ноздри и нёбо.

Еще немного погодя мою эйфорию подкрепил дивный вкус скотча. Я отхлебывал из стакана, наслаждаясь каждым глотком и осматривая почти битком набитое помещение. Лилось мягкое освещение, курильщики переговаривались вполголоса, и их бормотание сливалось с архаичной музыкой.

Из динамиков полились звуки очередной старой песий — «Две сигареты в темноте». И вдруг мне стало интересно — что о тридцать третьей поправке думает Джинкс и каково было бы сидеть вместе с ней в саду на крыше небоскреба и смотреть, как отблеск зажженной сигареты играет малиновым светом на гладкой атласной коже ее лица.

Я в сотый раз принялся уверять себя, что она не могла иметь совершенно никакого отношения к исчезновению загадочного наброска Фуллера. Я тщательно воспроизвел в уме ту ситуацию. Я точно видел рисунок, когда провожал Джинкс к двери. Но когда я вернулся к столу, набросок пропал.

Но если Джинкс не имела к этому отношения, то почему же она отрицала знакомство с Мортоном Линчем?

Я допил скотч, заказал новую порцию и, пока ее готовили, затягивался дымом сигареты. Как все стало бы просто, если бы я всего лишь смог убедить себя, что никакого Мортона Линча нет и не существовало никогда! В этом случае гибель Фуллера не вызывала бы никаких подозрений и было бы совершенно понятно, почему Джинкс заявила, будто не знает Линча. Только все равно это не объяснило бы исчезновение рисунка.

Кто-то вскарабкался на табурет рядом со мной, и на мое плечо опустилась широкая мягкая ладонь.

— Проклятые приставалы!

Я поднял глаза и увидел Эвери Коллингсворта.

— Тебя тоже поймали?

— Четыре штуки. Один замучил меня с исследованием медицинской ассоциации по изучению личных привычек. Я бы предпочел, чтобы мне зуб выдернули.

Хромоногий поднес личную трубку Коллингсворта, набитую табачной смесью по особому рецепту, и принял заказ на неразбавленное виски.

— Эвери, — задумчиво сказал я, пока тот закуривал, — я хочу предложить тебе ребус. Вот такой рисунок: на нем изображен шагающий древнегреческий воин с копьем, лицом повернут к тебе. Впереди него черепаха, ползет в том же направлении, что идет воин. Первый вопрос: на какие мысли это может тебя навести? Второе: видел ли ты в последнее время что-то подобное?

— Нет. Я… Слушай, ты что, об этом хотел поговорить? Я бы сейчас мог сидеть дома и принимать душ!

— Доктор Фуллер оставил такую картинку для меня. Давай начнем с того, что предположим, будто этот рисунок чем-то важен. Только я не могу додуматься, что он означает.

— Да просто чепуха какая-то, вот тебе мое мнение.

— Итак, это чепуха. Но означает ли она что-нибудь?

Эвери принялся размышлять, посасывая свою трубку.

— Может быть…

Он замолчал, я не вытерпел и спросил:

— Ну что?

— Зенон.

— Зенон?

— Парадокс Зенона. Ахиллес и черепаха.

Я щелкнул пальцами. Ну конечно! Ахиллес, который гонится за черепахой и не может ее догнать, потому что каждый раз, когда он добегает до того места, где была черепаха, та успевает проползти вперед какое-то расстояние.

— Тебе приходит в голову что-нибудь о том, как этот парадокс может быть применен в нашей работе? — спросил я, сгорая от нетерпения и любопытства.

Он помолчал немного и, наконец, пожал плечами.

— Ну, не так сразу. Все-таки я отвечаю только за программирование психологических паттернов. И не могу делать авторитетные заявления по другим вопросам.

— Вывод этого парадокса, как я припоминаю, заключается в том, что всякое движение есть иллюзия?

— Это его основная мысль.

— Но по-моему, она не имеет никакого отношения к работе. Наверное, Фуллер, нарисовав этот набросок, имел в виду вовсе не парадокс Зенона.