Читать книгу "Хранители магии - Кэролайн Стивермер"

— Вы. Я должен был догадаться. Вы знаете, что вам не положено находиться здесь без сопровождающего, а?

Голос принадлежал Джеку Мередиту, который, как Фелл и Войси, был преподавателем колледжа Тернистого Пути и руководил испытаниями, к коим привлекли американского гостя. Мередит был достаточно высок и силен, чтобы эти слова прозвучали почти как угроза даже для человека со сложением Лэмберта.

— Я не схожу с дорожек. — Лэмберт не спешил садиться. Если у Мередита и была склонность пользоваться правами, которыми он был облечен в качестве члена университетского сообщества, Лэмберт никогда этого не замечал. — Вы искали меня?

Как только на скамье появилось свободное место, Мередит уселся рядом с Лэмбертом.

— Не вас конкретно. Когда я вижу, что кто-то спит на скамье в перерывах между триместрами, то чувствую себя обязанным спросить, не нуждается ли он в помощи. Во время триместра, естественно, я предполагаю, что это измученный науками студент.

— И какую помощь может получить этот бедняга?

Похоже, этот вопрос Мередита удивил.

— Никакой помощи. Все, у кого не хватает сил выдержать академическую нагрузку, могут искать более благоприятные условия.

— Ясно. Следовало ожидать.

— А где ваш суровый друг? — Мередит осмотрелся, словно ожидая, что Николас Фелл возникнет на дорожке перед ним. — Надо полагать, Войси, Стоу и Стюарт выставили его напоказ, чтобы произвести впечатление на представителей министерства. Всем древним и легендарным достоинствам Гласкасла явиться немедленно.

Лэмберт неспешно начал расшифровывать его слова. Фелл был старше Мередита, однако вряд ли подпадал под понятие древности больше самого Мередита. Возможно, Мередит прибег к местному сленгу, чтобы передать смысл, прямо противоположный сказанному. Он часто так делал.

— Я не думаю, что Фелл пьет выдержанное бренди с Войси и другими. Я его сегодня вообще не видел. И вчера тоже. Не похоже, чтобы он произвел впечатление на больших шишек из правительства. Или наоборот. Войси, скорее всего, следовало бы держать Фелла подальше от тех, кого ему хотелось умаслить.

— Я с вами полностью согласен. Фелл не произвел бы впечатления даже на мою старую тетушку. Но это не значит, что декан позволил бы ему остаться в стороне. Может быть, именно поэтому Фелл и играет в прятки. Чтобы не попасться им на глаза.

— Вы хотите сказать, что он затаился? Наверное, вы правы. Ну, если увидите его раньше, чем я, попросите написать домой, хорошо? Я по нему скучаю.

— О вкусах не спорят, — усмехнулся Мередит. — Если бы Войси предложил это выдержанное бренди мне, то я бы являлся туда неукоснительно и как можно раньше. Жаль, что они стараются не допускать к высшим чинам таких, как мы.

— Может, в другой раз.

— Плохое утешение, мистер Лэмберт. К следующему разу они уже прикончат выдержанное бренди. Я не сомневаюсь, им понадобится это бренди, чтобы осилить всю повестку дня. Уистон — величайший в мире зануда, а Файви немногим лучше. Войси повезет, если он не заснет между речами.

— А вы знаете, в чем смысл всего этого? — спросил Лэмберт.

— Конечно знаю. Никто не сплетничает так, как первокурсники — если не считать выпускников. Войси не хочет, чтобы старик Уистон или лорд Файви лезли в его проекты, но в свете составления бюджета он опасается, что они о нас забудут. Он приглашает их сюда, чтобы напоить и накормить на нашей территории. В качестве напоминания о том, каково это — вести исследования в истинно гласкасловском стиле.

— Но разве это не даст противоположный эффект? — усомнился Лэмберт. — Если вы покажете министрам, как у вас тут хорошо, они урежут бюджет. Разве нет?

— Только не эта парочка! — откликнулся Мередит с насмешкой. — Они отнюдь не против угощения, но самое важное для них — это почет. Поддерживая проект «Аженкур», они получают возможность приезжать сюда и наслаждаться красивой жизнью.

— Но разве у них нет этого там, откуда они приезжают?

— О, есть, конечно. Есть. Но проект «Аженкур» не конкурирует с их клубами. Мы соперничаем с Сопвитом, Роу, Код и и другими сумасшедшими авиаторами. Идут разговоры о военных полетных испытаниях, которые принесут победившему аэроплану денежный приз. Уистон и Файви вполне могут увлечься красивой идеей летающего человечества, так что Войси должен напомнить им о том, что полетные испытания включают в себя необходимость часами стоять по уши в грязи на каком-нибудь пастбище. Гораздо комфортнее поддерживать неустанные труды Гласкасла.

— Но они же не могут отнять финансирование у нас… — Лэмберт опомнился и переформулировал свою мысль. — Они же не станут прекращать финансирование проекта, пока устройство не будет сконструировано и построено, так? Это означало бы просто выбросить деньги.

Если министры действительно урежут финансирование, то не будет ли это означать, что урежут и его самого?

— Вы правы. Но на деньги претендует немало других проектов, а министры славятся своим непостоянством. Поживем — увидим. — Мередит вскочил на ноги. — А сейчас извольте прекратить захламлять собой это место. Я не могу просто уйти и оставить вас здесь. Пойдемте.

Лэмберт медленно поднялся.

— Вы не на своем месте, Мередит. Из вас получилась бы отличная наседка.

Мередит картинно выпрямился и заговорил с акцентом, который явно считал соответствующим Дикому Западу:

— Называя меня так, улыбайся!

Лэмберт безнадежно покачал головой.

— Эту книгу прочли практически все, так?

— Теперь — да.

Мередит негромко рассмеялся.

Лэмберт послушно пошел за ним. Популярность романа Оуэна Уистера[4]«Виргинец» не переставала его изумлять.

К тому моменту, когда подали обед, Джейн Брейлсфорд уже совершенно освоилась в доме брата. Эми великолепно вела хозяйство. Комната для гостей была прелестна. Вещи Джейн лежали распакованные, от дорожной грязи не осталось и следа. Девушка вымылась и переоделась в свое любимое платье. И, что самое приятное, Робин наконец пришел домой.

Роберт Брейлсфорд превыше всего ставил точность. Этот принцип проявлялся во многом. Для его сестры самым явным признаком был тщательный выбор им одежды. Хотя одевался он очень просто, предпочитая всему сочетание черного и белого, детали его облачения выдавали то внимание, которое он уделял своему внешнему виду. Даже отдыхая дома, он казался строго-элегантным, начиная с блестящих темных волос, зачесанных назад, и заканчивая мерцанием матовых золотых пуговиц на фоне крахмальной, безукоризненно белой полотняной рубашки.

— Ты могла бы заранее предупредить нас, что приезжаешь, — попенял Роберт сестре. — Эми это было бы приятно. — Точность речи была еще одним «коньком» Роберта. Он слишком тщательно выговаривал слова. Даже когда он не пытался укорять, из-за чрезмерного акцентирования слова звучали обвинениями, а в данном случае в его намерения входило вложить в них как можно более сильную укоризну. — Сейчас август. Мы сами могли бы куда-нибудь уехать. Да и сейчас мне только случайно не пришлось присутствовать на обеде, который сегодня вечером дают министрам.