Читать книгу "Вальпургиева ночь - Анастасия Завозова"

Я отогнала воспоминания о далеком детстве и снова прислушалась. Но, похоже, больше ничего интересного услышать не удастся — мамуля принялась мыть посуду, а тетка, ворча, шелестела пучками трав и бормотала себе под нос что-то неразборчивое.

Хрюшка всхрапнула, переворачиваясь на другой бок. Из-под одеяла показались две не совсем чистые пятки. Опять ведь тормозила пятками при заходе на посадку. Холодно еще, апрель на дворе, а эта босиком летает — никакого инстинкта самосохранения…

По пути в свою комнату я прихватила из сундука пару томов семейной хроники, в которых могло быть упоминание о сумасшедшей Сюнневе. Хотя я прекрасно помнила, что когда тетка Роза приводила в порядок разрозненные записи времен финской войны, то столкнулась с полным отсутствием сведений о Сюнневе. Бабушка Виолетта утверждала, что после исчезновения Сюнневе записи присвоил безутешный Юсси и теперь они гниют где-нибудь в финской курной избушке. Почему образ курной избушки так приглянулся бабуле, сказать не мог никто. Она вообще до сих пор верила, что украинцы живут в хатах, грузины в саклях, эстонцы на хуторах, а чукчи в чумах. Когда ее спрашивали, почему она так считает, бабуля неизменно отвечала: «А хрен же было отделяться? ..» Против такой логики трудно что-нибудь возразить.

Зевнув, я завалилась на кровать и принялась перелистывать аккуратно отпечатанные на машинке страницы хроники. Как нормальной колдовской семье нам полагалось иметь свою хронику. Наша начиналась с 1382 года — на тонком листе пергамента было накорябано следующее: «Чюдо велми чюдно— приидохом с курятника сверзнуться, руци распростерла, да и взлетехом. Чада малые увидючи, кричахом бесовка… Опосля скрючихом паскудных». По-моему, Аделаида обладала изрядным литературным талантом…

Сама я о Сюнневе знала очень мало. Ее отцом был меланхоличный финн по имени Юсси Ряйкиннен. Прямо перед самым началом войны троюродная сестра моих бабуль Виолетты и Дары, Антонида, отправилась в Финляндию. Что она там забыла — никто не знает. Говорят, искала себе мужа, до которого бы после свадьбы не сразу дошло, что случилось. Где-то там Антонида встретила Юсси и вскоре прислала письмецо с извещением о своем замужестве и намерении поселиться в Финляндии. В середине пятидесятых она вернулась в Россию — до финна все-таки дошло, что случилось (правда, Антонида клялась и божилась, что для финна Юсси чересчур быстро соображал, да и не финн он вовсе — с дедушкой-то норвежцем!). Вместе с Антонидой приехала четырнадцатилетняя Сюнневе и навела шороху в почтенном семействе своим умением слышать Таро и одним движением бровей вызывать бурю. На этом, более-менее правдоподобная часть биографии Сюнневе кончалась и начиналась полная фантастика. За два года до своего исчезновения Сюнневе хватил вещун — то есть предчувствие беды. Бабуля Дара вспоминала, что Сюнневе могла хватать себя за косы и с неподражаемым финским акцентом вопить: «Виж-жу! 3-зло гряд-дет, буд-дэт оч-чень плех-хо!» После месяца таких криков тогдашним членам семьи надоело каждую ночь читать охранные заклятия и спать обвешанными амулетами от сглаза и порчи. Сюнневе стали считать домашней блаженненькой и списали чудачества на финское происхождение. А через два года случилось нечто совсем из ряда вон выходящее: Сюнневе пропала. Просто сгинула, ушла из дома и не вернулась. Поскольку ведьма не может просто так пропасть, семейка переполошилась. Сюнневе искали по картам, высматривали в хрустальном шаре, справлялись о ней у духа умершей к этому времени Антониды (та сказала, что Сюнневе точно не у нее, еще раз пожалела, что связалась с финном, велела родне не переживать, пить валерьянку и испарилась).

Сюнневе так и не нашли. Правда, тетка Роза утверждала, что в ночь исчезновения Сюнневе она видела, как к дому подлетел на вороном коне одетый в черное блондин и Сюнневе уехала вместе с ним. Правда, тетке в ту пору было года четыре и она здорово объелась на ночь глядя. Ага, вот она пишет: «…хотя некоторые и утверждают, что в тот вечер я безбожно обожралась и мне мерещилось черт знает что, я точно помню, как к дому подъехал весьма колоритный блондин на вороном коне. Сюнневе вылезла из окна спальни и подошла к нему. Очень хорошо помню, что при ней не было никаких вещей и сама она была одета в ночную рубашку. Блондин посадил Сюнневе на коня впереди себя, и они исчезли в тумане, как бы мелодраматично это ни звучало…» Дальше тетка писала еще что-то о способностях Сюнневе, но я захлопнула хронику, зевая так, что челюсть скрипела. Спать… ну ее, эту Сюнневе!

Рассказывает Полина

Я ввалилась домой, мечтая только об одном — хоть часик поспать. Надо же — в хате и впрямь тихо, братец не скачет бешеным быком по квартире, отрабатывая приемы карате, не канючит: «Поли-ин, ну поджарь яичницу!», не волочит с грохотом носки в ванную — отмачивать. Может, гуляет где, болезный.

Я осторожно прокралась мимо громко храпящей матери (всегда она храпит, когда спит в бигуди, с этим надо что-то делать!) и аккуратно просочилась в свою комнату.

Бревном хлопнулась на кровать, так что старая штукатурка на потолке угрожающе зашевелилась, и отключилась.

Сколько проспала — не помню. Все-таки трудненько — с четырех утра подолбаться в десяток квартир, узнать о себе всю правду и много интимных подробностей, затем дирижировать оркестром парнишек, которым в лучшем случае светит играть на похоронах. Но вообще-то я люблю мыслить позитивно!

Через какое-то время до меня доходит, что я поспала от силы часа два…

Во дворе что-то происходило. Слышался сочный разговор на национальном языке с характерными «Васян… Колян…». Я подошла к окошку, зевая во весь рот, и высунулась наружу чуть ли не до половины.

Опа-опа-опа-па! А вот и новые соседи пожаловали! На пятачке перед домом, сейчас основательно заваленном всевозможными бебехами и разнокалиберной мебелью, растерянно топтались неспортивного вида тетенька в спортивном костюме и высоченный рыжий парень. Два мужика — по виду бомжи, по профессии, видать, грузчики — с решительным видом залезали в грузовик.

— Но… как же, господа? — интеллигентно металась и причитала тетенька. — Вы же обещали помочь!

Один из «господ» колоритно высморкался и просипел:

— Слышь, баба, за такие бабки… гы! (сам порадовался каламбуру) мы тебе только пыль сотрем!

Даже сверху было видно, как набычился парень. Грузчики это тоже заметили, прикинули силы и решили в юморе больше не изощряться. Однако помогать так и не стали.

Не терплю, когда оскорбляют женщин! Поэтому я еще сильнее высунулась из окна и, рискуя осчастливить мостовую своими костями, завопила:

— А те че, хрен ушастый, отслюнявили мало? Ща добавлю… тебе чем, тяпкой в лоб или пылесосом в ухо?

Сцена вышла прямо как в том спектакле, куда меня Миха водила для повышения культурного уровня. Блин, как же он назывался? Известное ведь что-то… Ну там мужик наворовал кучу, а тут ему и говорят: хана, налоговики едут. Ну чувак пошел бабло направо-налево слюнявить… Дальше я проспала, а когда проснулась — на сцене убойная картинка: все стоят как кипятком описались, а какой-то мужик вопит: «К нам едет ревизор!» Вот сейчас было то же самое. Грузчики застыли с челюстями в лапах, тетенька остолбенела, а парень, захрюкав, повалился на ближайшее кресло. Кого-то он мне очень напоминал…